Карина Ян Глейзер - Вандербикеры с 141‑й улицы [litres]

– Правда, было бы здорово пригласить к нам Байдермана? – задумчиво произнесла Иза.

– Если он окажется за нашим праздничным столом, это будет настоящее рождественское чудо! – скептически отозвалась Джесси.

Иза пожала плечами и начала исполнять «Чардаш» Витторио Монти. Завершив партию, она театрально взмахнула смычком. С улицы раздались знакомые шаги. Входная дверь распахнулась, и в квартиру вошёл уставший папа. Он снял пальто, повесил его у двери и направился к лестнице в подвал.

– Браво! – крикнул он Изе. – Отличное исполнение «Чардаша»! Превосходная интерпретация. Очень свежо и удивительно динамично!

Иза закатила глаза:

– Брось, пап, это было ужасно!

– Зато каждый раз выходит новая мелодия, маленькая моя скрипачка. Это выступление невозможно повторить! Ах, магия живой музыки!

Он бросил вниз монетку в пять центов, и она, постучав по ступенькам, прилетела прямо в футляр из-под скрипки. Папа повернулся к Лэйни, которая только что выползла из кухни, и посадил её к себе на плечи.

– Кто-нибудь видел мою фасолинку Лэйни? Повсюду её ищу! – в шутку спросил он.

– А я не фасолинка, – ответило чудо в белом. – Я панда Лэйни!

– А-а, панда Лэйни! Мой любимый вид панды! Так, посмотрим… боятся ли панды Лэйни… щекотки?!

Лэйни залилась смехом. Папа опустил её на пол, и она вцепилась в его левую ногу мёртвой хваткой. Так папа и поковылял к маме, которая смешивала тесто для сырной булки. На плите в кастрюле кипел суп, и в кухне витал приятный аромат трав и овощей.

– Привет, красавица, – сказал папа и поцеловал маму в щёку.

Мама оценивающе на него посмотрела. Папа был одет в свою «униформу коменданта», которую он сам себе подобрал для работ по дому.

– Хоть один плюс будет в том, что мы переедем, – наконец произнесла мама. – Тебе больше не придётся ходить в этом жутком комбинезоне.

– Между прочим, – заметил папа, показывая на униформу указательными пальцами, – это спецодежда. Такую носят только самые крутые рабочие.

– Я тоже хочу спецодежду! – заявила Лэйни, всё ещё держась за папину ногу.

– Видишь? У нашей дочери отличный вкус! – воскликнул папа.

– Не понимаю, почему нельзя выносить мусор в обычной одежде, – проворчала мама, разливая тесто для булки по двум смазанным формам-«кирпичикам».

– Милая, я не могу заниматься работой по дому в одежде для ремонта компьютеров, – объяснил папа. – В ней я совсем не похож на «мастера на все руки, который не боится никакой грязи».

Мама вздохнула. Папа окинул взглядом гостиную: там царила мрачная атмосфера, как на похоронах. Иза играла на скрипке печальную мелодию, и обычно шумные, весёлые дети вели себя тихо и выглядели понуро.

– Они расстроены из-за переезда, да? – тихо спросил папа.

Мама посмотрела ему прямо в глаза.

– Так или иначе, – сказала она, коснувшись его щеки, – я благодарна судьбе за те прекрасные шесть лет, которые мы здесь прожили. Пусть ты и ходил в уродливом комбинезоне, – добавила она, выдержав небольшую паузу.

Папа улыбнулся, но глаза у него были грустные. Он накрыл мамину руку своей и ответил:

– Это лучшее место на свете.

После разговора с Джимми Л. Оливер вернулся в дом, захватил по пути на второй этаж три шоколадных печенья с орехами пекан и пошёл к себе в комнату ломать голову над операцией «Байдерман». Быть единственным сыном в семье нелегко, особенно когда у тебя аж четыре сестры, но нельзя забывать об одном неоспоримом преимуществе: собственной спальне. Хоть она раньше и была гардеробной и туда вмещались только узкий стол и кровать-чердак [10] Кровать-чердак – конструкция, напоминающая двухэтажную кровать. Место для сна находится на втором ярусе, а под ним располагается мебель, например письменный стол. .

Пять лет назад одним прекрасным днём дядя Артур без предупреждения заявился к ним домой в поясе с инструментами и с дрелью в руках и сказал: «Чтобы мальчик выжил среди уймы сестёр, ему нужны два сокровища – богатое воображение и укрытие, где он сможет побыть один». Потом дядя завесил каждый дюйм стены книжными полками. Папа лишь с изумлением наблюдал за работой. С тех пор дядя Артур каждый месяц присылал Оливеру журналы про супергероев, книги по греческой мифологии, про пиратов, исследование космоса и президентов, и комната Оливера стала больше походить на крошечную библиотеку, в которой кто-то поселился.

Прошёл час, а Оливер так ничего и не придумал для операции. Он увлёкся «Островом сокровищ» Роберта Льюиса Стивенсона и даже не услышал, как мама зовёт его ужинать. Оливер воображал, будто он – Джим Хокинс, который пытается забраться на борт корабля после того, как перерезал якорный канат, и на пути ему встречается злой пират Израэль Хэндс…

– Оливер! – завопили сёстры, врываясь в святая святых – его тихую комнатку.

Оливер подпрыгнул от неожиданности и запоздало вспомнил, что он не Джим Хокинс, а его спальня не пиратский корабль. Он закрылся от девчонок книгой и проворчал:

– Оставьте. Меня. В покое.

Лэйни прыгнула к нему прямо как зайчишка и крепко обняла.

– Я люблю тебя, Олли! – объявила она и аж четыре раза поцеловала его в щёку. – Пола ужинать!

– Ох, – вздохнул Оливер, вытирая обслюнявленную щёку рукавом. – Долговязый Джон Сильвер высадил бы тебя на необитаемом острове за такое отвратительное поведение.

Лэйни потянула Оливера за руку, чтобы он поднялся, но силёнок ей не хватило. Зато она споткнулась об его левую коленку и рухнула на стопку комиксов у стола. Выбравшись из лавины журналов, Лэйни крепко сжала запястье брата.

– Пойдём ужинать! Мама испекла сылную булку!

У Оливера заурчало в животе – он уже успел проголодаться после шоколадно-орехового печенья. Несмотря на зов приключений, мальчик вынужден был признать, что поужинать было бы очень даже неплохо. Вандербикеры вместе поспешили вниз по лестнице, громко болтая друг с другом.

– Ах, слышу, мои грациозные детки спускаются! Услада для ушей! – крикнул папа из кухни.

Мама повернулась к детям и махнула в их сторону ярко-жёлтой лопаткой, измазанной во взбитых белках.

– Внимание! Стол надо накрыть – pronto ! [11] Здесь: немедленно ( ит .).

Белки начали капать с лопатки на пол, и Франц тут же понёсся их слизывать: он намеренно составлял маме компанию на кухне, потому что надеялся на чудо вроде этого. Ребята тут же принялись носиться туда-сюда, хлопать ящиками и греметь столовыми приборами. Вскоре стол накрыли, по центру поставили блюда с едой, и все сели. Не прошло и минуты, как Оливер встал, чтобы взять несколько кубиков льда и бросить в свой стакан с водой. Потом Лэйни потребовала, чтобы ей выдали её любимую серебряную ложку для супа. Наконец все утихомирились, взялись за руки, папа быстро прочёл молитву перед едой, и ужин начался.