Холли Ринглэнд - Потерянные цветы Элис Харт [litres]

Судорожно вдыхая воздух, он поднялся по ступенькам перед входом в дом, в котором он вырос.

Это будет потрясающе , – сказала Кэсси, целуя его на прощание. – Это ведь то, чего ты всегда хотел. Это твоя семья, Чарли. Не бойся .

Он крепче вцепился в букет. После маминого звонка и договоренности об ужине он загуглил ее. Снова. Элис Харт, флориограф. Ферма Торнфилд, где расцветают полевые цветы . Он купил ей букет телопей, зная, что на языке Торнфилда они значили Возвращение счастья .

Стоя на веранде, он прислушивался к знакомым звукам моря, песне ветра, кудахтанью кур, дремотному гудению пчел и маминому голосу на кухне. Все вместе они были фоном всего его жизненного пути. Теперь добавился еще один: собачий лай.

– Пип! – раздался смеющийся голос – голос, которого он прежде не слышал, голос, который приближался.

Он сглотнул. Поправил цветы во вспотевших руках.

Ее тень тянулась по коридору вперед нее. Он открыл входную дверь. Расправил плечи. В уголках глаз у него защипало от слез.

Его старшая сестра. Она тут.

Значение: Цвет моей судьбы

Stenocarpus sinuatus/Квинсленд и Новый Южный Уэльс

Изобилие насыщенных красных и оранжевых цветов являет собой живописное зрелище с лета до осени. Цветы, прежде чем открыться, походят по форме на спицы колеса; эти бутоны симметричной формы получили свое название благодаря их сходству с фейерверками «огненная вертушка» .

Уже был вечер, когда Элис вернулась домой с букетом свежих огненных цветов.

Она поздоровалась с Пип и пошла в свою комнату, чтобы достать остальные нужные ей вещи: пакет с книгами и бумагами. Она завязала у себя на шее подаренное Руби ожерелье из ининти, вдыхая дымный аромат семян. Засунула в карман ручку, коробок спичек и моток лески. Пронесла все это через дом на веранду. Пип шла за ней по пятам. Они спустились по ступенькам и зашли в сад, а там сели рядышком друг с другом возле того места, где последнюю неделю Элис сооружала костер. Пип лизала ей руки, пока она раскладывала принесенные предметы на земле.

Элис нежилась в покое уходящего дня. Раннее осеннее солнце грело кожу, расплавленное под ним море мерцало аквамарином. Она взглянула в уголок сада, где в свой первый сезон зацвел пустынный горошек. Они известны своей капризностью , – писала она Моссу в своем недавнем письме, – но твои не доставили мне ни малейших хлопот . В ответном письме Мосс упомянул, что в конце года отправится на побережье на конференцию. Ты очень далеко? Можно будет тебя навестить? – Элис улыбалась, печатая ответ.

Задул северо-западный, заставив музыкальную подвеску зазвенеть. Она посмотрела на часы. Салли скоро отправится домой, Чарли и Кэсси должны приехать на выходные, а в понедельник у Элис самолет. Это будет последнее празднование перед отправкой Элис на трехмесячную резиденцию для писателей, которую она выиграла. Она будет в Копенгагене, городе, где, как выяснила Элис, когда-то жили предки Агнес. Когда пришло уведомление об этом, Элис сразу рассказала Чарли. Ты увидишь настоящую Русалочку , – сказал он с гордостью, – передай ей от меня привет .

С тех пор как Элис познакомилась с братом, она не могла представить жизни без него. В вечер их первого совместного ужина у Салли они все сидели вокруг стола, разглядывая друг друга и периодически разражаясь то неловким смехом, то слезами. С того момента они дважды в неделю проводили время вместе и раз в две недели встречались с психологом, чтобы разобраться с их новой жизнью. Элис сводила Чарли к хостелу, чтобы показать место, где она жила с родителями. Они пошли на ее старый пляж и потом лежали на песке, глядя на переменчивые облака, пока Элис рассказывала мамины истории. Когда она расписала, как сильно мама любила свой сад, Чарли предложил взять Элис с собой на плантации и цветочные рынки, с которыми он сотрудничал. Когда Элис увидела, как брат сияет от счастья среди трав и цветов, ей пришла в голову одна идея; как только Чарли привез ее домой, она тут же взялась за дело.

Пару недель спустя Твиг и Кэнди сидели на веранде, когда Элис и Чарли показались на подъездной дорожке Торнфилда; его грузовик был забит снаряжением, которое должно было помочь завершить долгий процесс восстановления фермы после наводнения. Твиг была сильной, угловатой и все такой же нежной, как прежде. У Кэнди были все такие же длинные голубые волосы, ярче цветка. Элис была рада вновь увидеть Миф, Робин и нескольких других оставшихся Цветов, а также встретить новую женщину, которую Твиг и Кэнди приняли в семью. Чарли был тихим, он внимательно смотрел и слушал, вбирая в себя детали пейзажа и те истории, из которых появился он сам и Элис.

Они проводили вечера за обеденным столом, наслаждаясь угощениями Кэнди и делясь воспоминаниями. Женщины рассказали Чарли о Торнфилде и научили его языку цветов; Элис привезла Словарь Торнфилда с собой, чтобы показать его брату в присутствии Твиг и Кэнди. Они обе суетились над ним, как курицы-наседки, особенно Твиг. Элис не могла припомнить, чтобы она когда-либо видела не ее лице такую радость.

Чарли поселился в комнате Джун, а Элис забралась по лестнице в свою старую комнату в звонарне. Она спала с открытыми окнами, через которые лился лунный свет.

За несколько дней до возвращения на побережье Чарли попросил Элис показать ему реку.

– Она часть истории Торнфилда. Отведешь меня туда, пока мы не уехали?

Элис заметила, как Твиг и Кэнди переглянулись.

– Я видела это. – Элис погрозила им пальцем. – В чем дело?

Твиг кивнула Кэнди, и та вышла, а потом вернулась, неся в руках урну.

– Нам показалось, что было бы неправильно сделать это без тебя… – она запнулась.

День, в который они провели церемонию, был ясным и приветливым. Солнце просеивалось сквозь кружево эвкалиптовых ветвей, зеленое и золотое. Твиг и Кэнди произнесли небольшие речи, а потом, когда настал момент, Элис развеяла прах Джун. Глядя, как прах утекает прочь вместе с рекой, Элис вытерла слезы и вздохнула так глубоко, словно выпустила на волю вздох, который давно держала в себе. Она крепко обняла Твиг и Кэнди. Годы воспоминаний реяли вокруг них. Когда все направились к дому, Элис подала Чарли знак, чтобы он задержался вместе с ней.

– Я хочу кое-что тебе показать, – сказала она.

Элис подвела его к гигантскому эвкалипту.

– Здесь наши родители встретились, к добру ли, к худу ли… – Голос ее дрожал. – Благодаря этому месту мы есть друг у друга. Это в той же мере твоя история, как и моя.

Чарли принялся разглядывать ствол эвкалипта, испещренный надписями. Дотронулся рукой до шрама на том месте, где было имя их отца. Хотя его подбородок дрожал, он задорно улыбнулся Элис. Когда он полез в карман за перочинным ножиком и оглянулся на Элис, вопросительно подняв бровь, она ответила ему такой же улыбкой и кивнула. Они возвращались с реки, рука в руке, овеянные запахами коры и древесного сока; на стволе эвкалипта остались вырезанные имена его приемной матери и их матери.