Михаил Елизаров - Земля

– И вот сижу я как-то вечером, и меня прям, знаешь, одержуха такая взяла! Открываю профиль, нахожу его сообщение и пишу: привет, я, типа, вижу, что ты могёшь, умеешь, и я готова все эти знания принять! И он мне почти сразу отвечает: “Мы тут намедни запрос дали по богине одной, что нам нужна в храм её жрица”. В общем, приезжай, если не зассышь – будешь в проекте! Я, мало чего соображая, собралась, рванула к нему на квартиру, которая, на минуточку, рядом с Битцевским парком, райончик ещё тот. Приехала. А там реально толпа – человек двадцать. Стены с обоями в сердечко, бу-га-га, но зато все в чёрных сутанах, потому что сцотона красоту любит!.. Ну и как начали мы практиковать! Прикинь: ночь, июль, плюс тридцать, спать хочется, ссать и жрать одновременно, и думаешь, как бы ещё ногой об угол кровати не пиздануться. На спине впереди стоящего падавана пришпилен листочек с текстом на латыни. Все, короче, стоят, щурятся, проклинают свечи, потом кто-то ебошит голову несчастному петуху!..

Я уже понял, что волею пьяного случая попал в предысторию “Гностического письмовника”. Мне бы порадоваться, что меня повысили в допуске к загадочному Алининому прошлому, да только, взбудораженная, воспалённая, она вызывала у меня не любопытство, а какое-то невнятное, но дико тоскливое чувство, крепнущее с каждой минутой.

– Что ж ты не спрашиваешь, раздевалась ли я там? – спросила Алина с задорным вызовом.

– Да, – подхватил я послушно. – В каком же виде ты была?

– Голой! А ты как думал? Короче, они читают вслух, а я прям кожей чувствую, как от стен холод пошёл, и, когда сама слова произношу, у меня изо рта пар идёт, хотя за окном жара и летняя ночь! И вдруг меня резко так повело, вертолёт такой нехилый, и как будто, блять, глаза ложками выковыривают! – она в возбуждении стиснула мою руку. – Я стою и прям рычу, перед глазами всё чёрное, и знаешь, интересно, на его фоне что-то неясное такое проступает – графическое дерево. Я потом через пару дней спрашиваю у фратера: что это говорю, едрить, такое было! Он: покажи! Я наскоро малюю для него рисунок, отправляю. А он мне присылает схему Гамалиэля, а там надпись – “Пасть Шеола”. И это была именно она – я её увидела! Я ему пишу: “Мы что же, по клипот шарились?!” А он: да, это ты нас туда вытащила!..

– А что такое клипот? – спросил я.

– Адовые миры. И я, кстати, никогда не догоняла тамошних прогулок. Это как пресловутый Хоронзон у Кроули. Управлять нельзя, а огрести – всегда пожалуйста, так что мозгов уже не соберёшь! Хотя мы, психонавты, – щека её, лежащая на моем плече, натянулась в улыбке, – народ отчаянный. Я и по часто́там шастала, и в туннели клипот совалась. Вполне себе реальные пространства, но не такие, как их описывают. Это какая-то другая херь – фрактальная и обитаемая. Стра-а-ашно там…

– Что за часто́ты?

– Ну, потоки! В которых содержится информация о посмертии…

– Так ты его видела, посмертие?

– Ну, дык, я ж тебе говорю!..

– И как оно выглядит?

– М-м-м… – Алина задумалась, точно и вправду вспоминала: – Такое спиралевидное… Лабиринтовое. Точка квантового пространства, закрученная сама на себя. Пространство засасывающее, тягучее – оттуда трудновато и при наличии физического тела выскочить. А что уже про мертвяков бесплотных говорить? Поэтому и маются они там, бедняги… – и вздохнула.

– Значит, лабиринт?

Алина пошевелилась, двинула плечиком:

– У каждого свои образы, своя личная иллюзия. А тебе зачем посмертие?

– Интересно…

– Не нужно тебе туда! – строго сказала, как несмышлёному. – Там паразиты всякие обитают, мусор, шлак астральный!..

– Это как?

– Ну, твари. Сущности. Поплотнее и полегче. Различные формы нежизни. Так что можно неслабо нахватать лишнего, овощем сделаться или вообще ласты склеить. Поэтому надо всегда использовать сигил, иначе ещё нарвёшься на какую-нибудь никчёмную пустую оболочку, а не демоническую индивидуальность. Хотя сигил тоже не гарантирует, что вслед за приглашённым гоэтическим Герцогом или Бароном в приоткрывшуюся дверцу не ломанётся толпа непрошенных вампирических гостей. Я лично знала одну тёлку, которую нечисть выжрала изнутри где-то за полгода. Потому что осторожнее надо с ритуаликой! И живой пример ещё – приятель наш, блэк-металист, нацеплял всякой паразитической хуйни, и теперь у него погибают те, кто с ним играет. В измерениях этих такие стервята водятся – приколисты ещё те! Ты просишь, допустим, “мерседес”, а они устроят, что этот “мерс” тебя и переедет – получай, что просил!.. – Алина захихикала. – Эшу этим грешат обычно.

– И как выбираться из посмертия?

– В принципе, само выбросит наружу. Это ж не настоящее посмертие, а типа его лайтовая демоверсия. У меня обычно случалось так: начинался звук, похожий на тяжёлый гитарный сэмпл, – рёв такой, который ускоряется, ускоряется, становится прям невыносимым, и хуяк – тебя вышибает!.. И почти всегда постфактум накатывали дичайшие флешбэки. Прикинь, едешь себе мирно в транспорте и тут начинаешь проваливаться, увязать, поручни, как пластилиновые, гнутся, а тебя куда-то засасывает!.. Слушай, ты не против, если я ещё покурю?

Она убежала сворачивать очередной косяк. Её ступни босо, по-лягушачьи хлюпали в соседней комнате. Через пару минут на письменном столе зажглась лампа, и свет бледно-жёлтой пивной лужей подступил к порогу спальни.

Потом скрипело кресло, еле слышно шелестела бумага, раздавалось сосредоточенное покряхтывание. Через пару минут в спальню потянуло тряпичным дымком.

– А чего ты раньше об этом не рассказывала? – спросил я и удивился, какой у меня тихий голос.

– Ты не спрашивал… – ответила Алина под дробный наигрыш клавиатуры.

– А что, кстати, за богиня была, которая от мёртвых? – спросил я после паузы.

Алина ответила, то ли гримасничая, то ли ухмыляясь:

– Так тебе и скажи-ы!..

– Сама же начала, а теперь не хочешь говорить!..

– Ну, не могу! Я, может, перед всякими силами на кровушке клялась!

На слух Алина от души развеселилась, но причиной тому явно были не мои, невпопад, вопросы, а чьи-то остроумные комментарии под “Уёбывающей луной”. Она несколько раз уже заливалась глуповатым смехом, а потом что-то быстрое клацала.

– А то сходил бы на ваше сборище некромантов! – произнёс я уже неожиданно крикливо, будто Алина сидела на кухне, а не в соседней комнате. – Заодно поглядел бы на тебя голую! Хотя это я и так могу сделать…

– Это да… – она не сразу ответила. – Только вот нет никакого больше сборища. Я всех разогнала сто лет назад…

– А почему ты разогнала ваш… вашу… э-э-э… ложу?

– Скотоложу! У нас был храм!

– Ну, перепутал, извини.

– А я там жрица…

– Чипсов, – машинально ляпнул я и чуть не прикусил себе язык от досады. Это была Алинина шутка из “Гностического письмовника”, и она, чего доброго, могла догадаться, что я каким-то образом в курсе её оккультного бэкграунда, всё читал, но почему-то скрываю…