Михаил Елизаров - Земля

– В общем, если подруженция задерживалась на лекциях, мы с ним коротали время в восхитительных беседах. А я тогда как подорванная штудировала книжки по каббале, вникала своими силами в гоэтию и возмущалась, как можно практиковать что-то магическое, не зная нихуя из “Малого ключа” или “Зоар”?! А он мне рассказывал, что с точки зрения юнгианской психологии духи и демоны – это архетипы и неврозы. Ну, и попутно восторгался, насколько я “в теме”. Вот… А однажды мы говорили-говорили, а потом начали целоваться… Эй! – вдруг воскликнула Алина с пьяненькой обидой, пихнула. – Ты совсем не слушаешь меня!

– Ещё как слушаю! – тотчас отозвался я.

– И что же я сказала?! – она приподнялась.

– Отбила у своей соседки пожилого трахаля, – сказал я и окончательно проснулся.

– Вовсе не отбила, – Алина снова улеглась, прижалась ко мне поплотнее. Тело у неё почему-то горело, как бывает при температуре, но ступни оставались холодными. Она втиснула их между моих ног – две плоских кожаных ледышки. – У нас дальше романтических поцелуев не пошло. Но он зазвал меня в своё логово на гностическую мессу, а потом стал приглашать на другие, к-хм… – она иронично кашлянула, – ритуалы…

– Это какие? А ну, колись… – сказал на всякий случай посуровей. На самом же деле я совершенно не страдал, что Алина с кем-то там целовалась пять лет назад.

Она вздохнула:

– Да в том и дело, что никакие! Тусовочка, кстати, та ещё подобралась – недобитая творческая интеллигенция, гуманитарии на инвалидности. Бабищи страшные, Юдифи такие филологические с негритянскими лохмами и иссиня-бритыми лобками – как щёки хачей, фу! А за главного у них был известный в московских околожопных кругах интеллектуал по фамилии Зайчек! Только вслушайся – Витя Зайчек! Ну не ржака разве!..

– Смешно, – согласился я, хотя втайне всегда сочувствовал людям с комичными фамилиями.

Калейдоскоп остроугольных теней скользил по ночному потолку и стенам спальни. Тени были геометрически точными, пугающе реальными, точно серые обрезки ткани в каком-нибудь неопрятном ателье.

– Никнейм у него был “Кроулик”, и он, типа, считался у них крутым специалистом по Кроули – переводчик, знаток и всё такое. А телемиты эти, доложу тебе, народец говнистый! В глаза-то они лебезили: “Алиночка, расписная наша богинечка, жрица!”, но в один прекрасный день в закрытом посте всем кагалом высрали километровую ленту. Зайчек сначала задвинул телегу, что повышенный интерес к бодибилдингу, диетам и татуировкам – это всё маркеры тоталитаризма. Мол, единственное, что способен контролировать индивид в авторитарном государстве и над чем он может проявить свою волю, – его собственное тело. Мы лишены права решать, кто будет у власти, но зато всегда имеем право взъебать свою плоть: не дать себе сожрать на ночь чипсы, нагрузить бегом, железом, накачать силиконом сиськи, набить очередную болезненную татуху или, на крайняк, убить себя. Типа, не критикуй Путина и Чубайса, а начни преобразовывать себя. ЗОЖ процветал в Третьем рейхе, СССР, а общество потребления создало новые репрессивные формы – татуирование и косметическую хирургию. Ну, кто б с этим спорил… Но в комменты к нему тотчас набежал табун еврейских лахудр, и вот они уже поизгалялись сугубо надо мной: утоньшала ли я себе нос, увеличивала ли губы. А в итоге сошлись на том, что татуировки – разновидность дисморфоманического синдрома. Ну ок, ладно – дисморфомания! Я им потом, конечно, в качестве алаверды, тоже устроила геноцид и холокост! Я тогда тоже завела себе страничку и…

– А как ты вообще узнала об этом, если пост был закрытый? – удивился я.

– Подружкин гей-модельер и показал! Очень при этом веселился.

– Так ты что, раздевалась перед ними? Иначе как бы они всё увидели?

– В общем, я им прямым текстом заявила, – уклонилась она от ответа, – если взрослые некрасивые дяди и тёти собираются для ритуала, который заканчивается свальным половым актом, то это не сатанизм, а костюмированная ебля и паршивый телемитский капустник для офисного планктона. Что никакие они не колдуны, не мистики, а суеверные, закомплексованные ебанашки, и любая вокзальная цыганка разбирается в магии больше, чем все они вместе взятые…

– И что тебе ответили?

– Ничего, – голос Алины зловеще улыбнулся. – Перестали к себе приглашать. Ты не думай, я же против них поначалу ничего не имела. Ну пытаются чувачки свести потустороннее к Юнгу и квантовой физике. Да только и это им особо не было нужно. По сути, весь их орден – такой себе средней руки клубешник по интересам. Как говорится, 3П, трипачок – побухать, попиздеть, потрахаться. Не, я не спорю, и церемониальная магия тоже красива на один раз, хотя, по уму, обычная пародия. Ну вот что сделал Кроули? Переиначил епископальную торжественную мессу на уровне КВН – домашнее задание, во имя мясца, и сыра, и свиного жира! Но магия – это вообще ни разу не гностическая месса! Вот гоэтия – другое дело! Оч-чень интересные оч-чучения, я тебе скажу… Но справедливости ради следует признать, семинары у них случались интересные. По Джону Ди, енохианской грамматике и орфографии, опять-таки, енохианские ключи разбирались подробно…

Алина замолчала, и я уже подумал, что экскурс в минувшее подошёл к концу. Но, как оказалось, это был просто затянувшийся пролог.

– Деву мою вскоре отчислили за неуспеваемость, и мы разъехались. А где-то через полгода, летом стучится ко мне в жежешечку какой-то чел… А их, к слову, много всегда стучалось. Но пишет уважительно, не тыкает, не заигрывает. Представляется, мол, я такой-то, наслышан о вас от Артура, он говорил, что вы спец по демонам и прочей сцотоне. Я ему: да-да, как же, помню, Артур, а-ха-ха, мир тесен. Чуть пообщались, сошлись, что ну её в жопу, всю интеллектуальную магию, народное вуду рулит, настоящие практики обращаются к потустороннему напрямую, через жертвоприношение и свежую кровушку. А он хоба – шлёт мне фоточку алтаря! А алтарь такой, я тебе скажу, заебись: свечечки чёрные, черепушка, очень похожая на настоящую, чаша. И говорит, это у нас такая лепота. Пообщались, в общем… А у меня во френдах оказались общие с ним знакомые, я чуток поспрашивала о нём, мол, что за психопатик? Отвечают: нет, ни разу не псих. Странный, скрытный, но умный. Я страничку его потом просматривала – и мне вдруг так хорошо сделалось. Тревожно и смертью веет, прям как в детстве. Я когда сильно заболевала маленькой, ангина или грипп, ко мне приходили всякие чёрные тени, обступали и уговаривали: пойдём с нами, тут не твой дом. И я уже тогда понимала, что это моя родня из нижних миров…

На ощупь Алина стала горячее, речь убыстрилась. Казалось, она и не пьяна вовсе, и не в травяном дурмане, а просто бормочет из полубредового жара.