Иосиф Райхельгауз - Игра и мука

P.S. Рекомендую почитать замечательную пьесу-монолог Антона Павловича Чехова, 150-летний юбилей которого мы отмечали несколько дней назад. Из всего его богатейшего наследия сегодня я выбираю одно произведение – «Монолог о вреде табака».

20 сентября 2010 года

Я все про Юрия Михайловича понимаю. Мы не первый год строим театр, и очень многие серьезные люди мне говорили – кто намеком, кто прямым текстом, – что мы не построим театр без чемоданов денег. Все его замечательные вице-мэры – они все нам бесконечно рады, все нам помогают, но как только мы опускаемся чуть ниже, я понимаю, что это стена многолетняя и непробиваемая. Конечно, я вижу в этом такую, извините, коррупцию… Но, тем не менее, я выступаю в защиту Юрия Михайловича. Потому что помните, как у Пушкина:

Вот и для меня в жизни и работе этого человека есть два важных момента, сравнимых с «лицеем» и «Парижем».

Первое. Он за годы своей работы – открыл более 20 театральных зданий. И этим войдет в историю! Он еще понимает значение культуры. Он их не просто открыл – он в начале каждого театрального сезона встречается с художественными руководителями. Мне очень важно, что он знает, как меня зовут и как зовут многих артистов нашего театра. И я помню, как он подходил к Любе Полищук или к Марии Мироновой и говорил: «Для меня честь сегодня встретить Вас здесь». И это говорилось не просто так! На многие письма, которые в течение этих лет мы ему писали, сверху стояла замечательная его резолюция: «Помочь творцу!». И я очень боюсь, что после Ю. М. придут люди, которые уже сегодня давят-давят-давят. В Думе обсуждают очередной закон о театре, и все эти обсуждения ведут к одному – пусть они сами себя кормят. Но во всем мире «они» сами себя не кормят!

Я не хочу считать деньги его жены. Я не хочу считать те самые чемоданы, которые заносят в кабинеты. Не мое это дело. Я согласен с обвинением в адрес московских властей в варварском отношении к памятникам культуры. Мы с нашим театром проходили бесконечные советы, согласования, запреты, и казалось, что все так бережно относятся к памятникам. Но вот прямо перед окнами театра выросла безобразная огромная стекляшка, изуродовавшая Трубную площадь. Ее возвели вместо другой «стекляшки» советского периода – менее уродливой, кстати. Это, я считаю, катастрофа. И все-таки…

Понятно, что Ю. М. сметут. Тем не менее, мне хочется, чтобы тот, кто займет его место, все таки увидел, что не все так плохо.

Очень боюсь, что станет хуже. Вижу, что творится с образованием, медициной. Государство, которое не платит за медицину, за образование, за культуру, в результате обречено быть нездоровым, необразованным, бескультурным.

И второе, что мне кажется очень важным. Ежегодно реально повышается пенсия москвичей. Моя мама, которой 84 года всегда говорит так: вот эта пенсия – от России, а эта – от Лужкова. Она не говорит – от Москвы. От Лужкова! И я очень боюсь, что придет новый начальник, и скажет: «Ничего страшного, проживут как-нибудь. А не проживут – так и ладно…». И, действительно, из автомобиля с синей мигалкой очень плохо виден человек, который идет по улице.

P.S. Короткая ремарка о нашем гражданском обществе и наших реалиях.

Сегодня мы с директором театра пошли в Театральный центр СТД на открытие театрального фестиваля «Балтийский дом». Пошли пешком, наш театр находится недалеко. Андрюс в замечательном темном костюме и белой рубашке, я, слава Богу, в джинсах и свитере. Навстречу шли две хорошо одетые женщины. В это время вдоль тротуара ехала поливальная машина, поднимая страшный столб пыли, грязи и воды. Тем, кто шел по улице, деться было некуда, так как ширина тротуара не более двух метров – и нас прижимало к стенке и обливало грязью! И это центр Москвы! Это то, что можно делать с нашим гражданином.

Я думаю, что в любой Европе, не говоря уже об Америке, человек, сидящий за рулем «поливалки», уже был бы за решеткой или, в крайнем случае уволен. А тут он улыбался, во рту сигарета, он победно сигналил – а деться-то некуда было! Женщины визжали, мужчины посылали матерные проклятья. Я был весь в грязи, директор весь в грязи – сходили открыть театральный фестиваль… А «поливальщик» не скрывает своих номеров, известно точное время, когда он проехал – его можно найти, можно наказать, но никто не будет этим заниматься. Ему сказали мыть тротуары – ну он и мыл, будь он проклят!

Наверное, и это небольшой привет от Юрия Михайловича, который сейчас обдумывает свое положение в прекрасном месте в австрийских Альпах. Вряд ли там можно встретить подобные «очистительные мероприятия». Скажете, я сам себе противоречу? Нет, я просто боюсь, что те, кто придут после него, будут еще хуже…

29 июня 2011 года

Театральная Москва встревожена очередным уходом Юрия Петровича Любимова из Таганки. Кто-то по этому поводу страдает, для кого-то – это обычный информационный повод, кто-то иронизирует – видите ли, он опять уходит. Артисты театра – его театра – счастливо или несчастливо дают интервью: мы предлагаем Юрию Петровичу, мы требуем от Юрия Петровича…

Это один из немногих поводов в нашей замершей на лето театральной и общественной жизни, по которому хочется высказаться.

Мы по-прежнему не ценим имя и индивидуальность. По прежнему рассуждаем: что тот солдат, что этот. Мы потеряли Ельцина и Гайдара, и пока никто и ничто их не восполнило. То же в театре.

«Школа драматического искусства» освободилась от Анатолия Васильева. Можно много раз рассказывать, как Васильев не прав, какой у него жуткий характер, как он неуважителен по отношению к начальству и артистам. Тем не менее, при Васильеве это был театр Европы, а сегодня это – то, что рифмуется со словом Европа. Нет театра «Школа драматического искусства». Просто в этом помещении играет театр Дмитрия Крымова, который получает признание критики и публики. Но театр Крымова может играть в любом помещении, и продолжать оставаться театром Крымова.

Театр на Таганке – это тоже не стены, а театр Любимова. При моем огромном уважении к Николаю Николаевичу Губенко то, что он назвал Содружеством актеров Таганки – не есть театр на Таганке. И доказательство тому факт: за все эти долгие годы там не случилось ни одного художественного явления.

И таких фактов множество. Не стало Товстоногова и при том, что продолжали жить и работать артисты – БДТ уже перестал быть тем БДТ, которым его создал Товстоногов.