Иосиф Райхельгауз - Игра и мука

18 ноября 2011 года

Так получается – как сейчас говорят, «по жизни» – что это время года для меня ужасная пора. И, пожалуй, не только для меня. Хотя Борис Пастернак четко написал, в каком месяце нужно «достать чернил и плакать», для меня это все-таки не февраль, а ноябрь. Так уж вышло, что именно в этот период меня когда-то выгоняли из учебных заведений, жизнь казалась тупиковой, непроходимой, безнадежной. Последние несколько дней в нашем театре, который, в общем, хорошо работает и активно посещается зрителями, прошло несколько очень хороших, на мой взгляд, спектаклей – «Провокация» Сергея Юрского и «Москва. Психо» Андрея Жолдака. В зале я увидел пустые места. А каждое пустое кресло – пустота в моей характеристике как руководителя театра. Новости с телеэкрана вносили свою краску в это ноябрьское состояние. Мир вдруг понял, что на 1 % богатых приходится 99 % бедных, и что это несправедливо. А тут еще фантастическая наша выборная кампания, которая рассчитана даже уже не на идиотов, а на безмозглых роботов без какой бы то ни было исторической памяти, на быдло, которое не читает никогда и ничего и которое не может отличить Октябрьскую революцию от Великой французской… Смотрел, как у Соловьева дискутировали единоросс Хинштейн и Богданов от Правого дела. Богданов – невнятный, путаный. Хинштейн – наглый, самовлюбленный, точно знающий, какой партии надо держаться, чтобы быть допущенным к кормушке! Насмотревшись на такое, даже Райхельгауз может стать антисемитом.

Вчерашний день стал какой-то кульминацией ноября: погода чудовищная, идет мокрый снег, мир лихорадит, нас оболванивают, не отвечает ни один телефон, сотрудников театра, которые были мне нужны, нет на работе, не подключается ИНТЕРНЕТ, не берет трубку друг (неужели на меня за что-то обижен, не хочет общаться?), ничего не складывается, и к концу дня меня уже одолевали мысли о том, что все, что я делаю, никому не нужно, и все попытки что-то поменять бесполезны… В полночь сижу в театре у себя в кабинете в дикой тоске. И получаю неожиданно странное SMS от одного хорошего своего товарища: «Я испытал прекрасное чувство – я влюбился!». И дальше целая поэма… И я понял, что спасение от всего – в том, что нужно любить. Любить кого-то. Или любить свое дело. Я пришел сегодня в театр, как можно раньше – и все сдвинулось с мертвой точки: отвечают телефоны, мы продуктивно поговорили с коллегой из СТД – запустили новую интересную затею, заработал компьютер – и почта ожила, проявился друг, не отвечавший на звонки, как оказалось, потому, что я ему звонил не на тот номер, администраторы сообщили, что на сегодня и завтра все билеты проданы, и даже на какое-то время появилось солнце. В общем надо, было дождаться утра. Просто дожить до рассвета.

21 сентября 2011 года

Очень давно не писал – выпускаю сложный спектакль, до премьеры меньше месяца. Спектакль – «Медведь» по Дмитрию Быкову – оказался самым, наверное, сложным в моей жизни: никогда еще не было задействовано столько людей, не было таких сложных декораций, такой подробной работы с композитором, балетмейстером, художником…

Но все равно, естественно, я утром и вечером слушаю радио, разговоры на улицах и в фойе и разделяю все чувства по поводу катастроф, случившихся в последнее время. Конечно, самое страшное – Ярославская трагедия… Но, как бы кощунственно это ни звучало, вся эта история с Правым делом, Прохоровым, «кукловодами» воспринимается как не меньшая катастрофа. Потому что на краткий миг показалось: есть реальная политическая жизнь, появился внятно говорящий человек, возникло что-то похожее на настоящие выборы и вдруг… Все резко оборвалось. Правое дело развалили одним пинком. И вновь пошли важнейшие и активнейшие дискуссии о том, за кого голосовать, а может, совсем не голосовать и этим самым показать свое отношение, и раз не хотят нашего Прохорова, то мы не хотим их Богданова…

Мне «посчастливилось» быть приглашенным на день города 4 сентября, и все происходящее на Красной площади повергло меня в ужас и оцепенение. Советские песни, переписанный Окуджава, спортсмены, Орбакайте на лимузине министра обороны, плохо изображающий пехотинца балетный артист, бегущий через площадь вручать ей букет цветов… Атмосфера напомнила мне Германию 30-х годов и сталинскую эпоху… Уверен, денег на все это «шоу» было угроблено огромное количество… Стыд и недоумение, отчаяние и позор – каким-то образом для меня соединились в этот помпезный праздник с ярославской трагедией…

Мой «праведный гнев» направлен не на кого-то там… Только на себя. Ведь мы, а не кто-то другой, смотрим это ТВ, читаем эти газеты, где желтизна на желтизне… Открыв недавно какое-то издание, увидел очередные откровения Стасика Садальского… Милый мальчик и хороший артист, с которым мы когда-то жили вместе в общежитии, превратился в распоясавшегося жлоба, который кроме как о том, кто кого трахал, говорить не может. Вот он рассказывает, как публично послал матом министра здравоохранения, такой он смелый… Мне, может быть, тоже министр здравоохранения не нравится, но если бы при мне он послал матом женщину – получил бы в морду. Извини, Стасик, приятель моей молодости…

Что-то происходит немыслимое, и виновны в этом мы сами.

В эти выходные летал в родной город Одессу. Все рассчитано по минутам, запланировано множество важных встреч, я умышленно беру ночной рейс, чтобы утром прилететь и все успеть… В аэропорту узнаю, что объединяют два рейса. Этот новый объединенный рейс задерживают неизвестно на сколько, а у меня пересадка в Киеве… На которую опаздываю. Милые девушки (сотрудницы аэропорта), которых я явно оторвал от жизни, лениво машут рукой куда-то в лес: там переночуете. Жду автобуса, долго, уже глубокая ночь. Привозят в какую-то дурную советскую гостиницу, поесть негде, потому что все давно уже ушли по домам, холодный неуютный номер… По местному телевизору – бывший русский, а ныне украинский Савик Шустер вещает все ту же демагогию: как у них украли газ…

На следующий день, когда надо было возвращаться в Москву, опять Аэрофлот соединили с Аэросвитом, самолет задержали на три часа! И экипаж даже не извиняется – о погоде рассказывает. А потом ровно 55 минут стоял в очереди на паспортный контроль – из 14 окошек работали 4. Только благодаря водителю, который, нарушив все правила, привез меня в театр, на репетицию почти не опоздал.

Сегодня еду из Жаворонок в Москву – естественно, пробки… На переезде рядом с Внуково срезаю дорогу – нарушаю! И снова номер, повторяющийся из раза в раз – меня останавливают господа полицейские, приглашают в машину; розовощекий парень рассказывает, какое серьезное я совершил нарушение… На мое предложение оформить протокол, вновь, на этот раз еще более выразительно, повторяет рассказ о моем нарушении (кто из нас работает в театре?!) Я хочу жить по закону, но меня загоняют в угол беззакония. И я лезу в карман, достаю тысячу рублей, а полицейский показывает мне растопыренную пятерню – в смысле, пять тысяч хочет. Я ему показываю два пальца, он мне четыре, в итоге сошлись на трех, в обмен на которые получил свои права… Расстались в чудесных отношениях. Я понимаю, что в этот день он немало еще собрал, и ему надо делиться с теми, кто выше его по вертикали власти. Я тоже участник всего этого, и, значит, достоин своей жизни. Ведь мог бы наплевать на репетицию, и вместо работы пойти куда-то жаловаться, разбираться, подавать в суд… Но я этого не сделал, а принял участие в бесправии, беззаконии, во всей этой бадяге!