Иосиф Райхельгауз - Игра и мука

Тем не менее, я хорошо знаю, что для артиста – очень важны аплодисменты, очень важно признание: это – та атмосфера, которая подтверждает его востребованность, нужность. Да и любой человек, когда ему говорят: «Ты красивый» и «Я тебя люблю», действительно становится красивым и воодушевляется в атмосфере любви. Поэтому много лет я занимался тем, чтобы наших сотрудников, артистов, работников постановочной части представлять к званиям. В нашем театре действительно невероятное количество званий – у нас в штате 12 народных артистов, 8 заслуженных; многие сотрудники театра – заслуженные деятели искусства. В свое время звания народных артистов получили Альберт Филозов, и Люба Полищук, Ирина Алфёрова и Владимир Качан, Владимир Стеклов… И вдруг два года тому назад был принят закон о том, что давать звания надо не за выдающуюся работу, не за сыгранные роли, не за мастерство, а за выслугу лет. И еще по строгому регламенту: нужно иметь определенное количество благодарностей, определенное количество наград и т. п. Белиберда, чушь! В нашем театре работает замечательная артистка Елена Санаева. Она – заслуженная артистка России. Естественно, Елена Всеволодовна должна получить звание народной. Но нет! Оказывается, это нельзя сделать, потому что она меньше чем 5 лет назад получила орден. Спасибо, дали орден, но при чем здесь он вообще? Орден она заслужила, как и звание. Но теперь, пока не пройдет нужного количества времени с момента получения ордена (!), Елена Всеволодовна Санаева будет ходить с тем же званием, что и молодые талантливые артисты. Ничего не позволяет сделать чиновничья вертикаль! Элементарные, очевидные и простые вещи становятся невозможными из-за бесконечной чиновничьей галиматьи.

Иван Мамонов, которого я несколько лет назад увидел в Вологодском театре – талантливейший артист, но не имевший на тот момент высшего образования. Я пригласил его к себе в мастерскую в ГИТИС, который он прекрасно закончил. Его общий актерский стаж в разных театрах России – лет 18, не меньше. Но звание ему не полагается – не хватает каких-то дипломов от каких-то инстанций. Александр Гордон – не имеет никакого звания. И нельзя даже подать заявку на звание, пока управление культуры не даст ему грамоту. Какую грамоту? Кто вы такие, в управлении культуры, чтобы оценивать, насколько хорошо играет Гордон? Алексей Гнилицкий, наш артист, работающий в театре уже много лет. Играет главные роли. Только что сыграл Чацкого – замечательно! Я умолял, звонил директору Иркутского театра, чтобы он дал справку о том, что Леша играл там 18 лет назад… Наконец, по всей стране мы собрали справки, что Леша уже 20 лет артист, из которых 10 – артист нашего театра… Оказалось – нет, не тут-то было. Вначале он должен получить благодарность от департамента культуры, потом получить согласование СТД, потом – рекомендации Министерства культуры, потом мы должны у всех ведомств и организаций запросить, нет ли у Леши каких-то проступков, на ту ли площадь он выходил… Это уже даже не советские времена – круче… Или вообще из области анекдота: интересуюсь в нашем отделе кадров судьбой уже сданных документов – как идут дела. Получаю потрясающий ответ: в департаменте закончились …бланки. Ждем уже два месяца, когда их напечатают. Спрашиваю: а почему мы подали только одну заявку? Мы же хотели еще нескольких людей представить. Получаю ответ: «Не положено. У нас в штате столько-то работников, следовательно, мы имеем право только на одно звание в год». Это что – Салтыков-Щедрин? Диккенс? Нет. Это наша реальность.

Да, мы не пишем звания на афишах. Но неприлично, чтобы звание, а значит – уровень и класс артиста, определялись чиновниками, управляющими культурой.

10 ноября 2011 года

В Израиле я бывал много раз, в основном с гастролями нашего театра. Да и сейчас летал для того, чтобы провести переговоры по поводу очередных гастролей с замечательным продюсером Марком Капитанским. Сложность в том, что приглашают нас со спектаклем «Дом», а спектакль играется при необычной рассадке зрителей, поэтому мы ищем подходящие площадки.

Находясь в Израиле, все время вспоминал реплику персонажа Альберта Филозова из нашего премьерного спектакля «Медведь»: «Вот где-то на Гаити просыпаешься – и хочется встать! А у нас просыпаешься – и хочется лечь…». Представьте, вчера еще перед тем, как сесть в самолет, окунулся в Средиземное море (жил на набережной в Тель-Авиве) – вода 26 градусов, солнце яркое, люди кругом улыбаются… Можно говорить на любом языке – по-моему, весь Израиль уже говорит на русском! – но если не русский, то понимают даже мой ужасный английский. Мало того, обнаружил, что теми пятью фразами на иврите, которые выучил на наших первых гастролях, я прекрасно обхожусь! Одна из них – «Я не говорю на иврите». А так как везде сталкиваешься с цифрами – в магазинах, на улицах – то вдруг понял, что легко могу сосчитать до десяти. На слух иврит такой язык, что если просто называть цифры, будет полное ощущение, что звучит серьезный научный доклад. Ушедший актер Михаил Козаков (которого, как известно, называли «дважды еврей Советского Союза» за неоднократную смену родины), игравший на иврите Тригорина в «Чайке», тем не менее, говорил, что этот язык невозможно выучить, потому что он «состоит из рыболовных крючков».

А в Москве идет снег, еще и мокрый…

По-прежнему потрясает любовь израильтян к своей стране. Законопослушание – не из под палки, а внутренне присущее гражданам этой страны. Мы с приятелем остановили машину там, где можно остановиться, но нельзя стоять. Перешли дорогу, купили в магазине пива. Возвращаемся – там уже женщина-полицейский клеит штраф. А штраф между тем бешеный – 250 шекелей, это около 70 долларов. Я попытался что-то там поспорить, возразить, но она очень нежно порекомендовала говорить с ней на иврите. А другу моему сказала, что может на меня и «папку открыть» (то есть дело завести). На это мой друг всячески перед ней извинился, поблагодарил за штраф и распрощался.

У моего двоюродного брата, живущего в Израиле, подрастает сын; через год ему предстоит идти в армию – так он уже начал сдавать какие-то нормативы – спортивные, интеллектуальные. Потому что он хочет быть лучшим, чтобы попасть в действующуюармию и защищать свою страну. А сын друга (мальчик наполовину русский), идя в армию, писал заявление, чтобы пройти гиюр – это такая процедура для неевреев, осуществляющая переход в иудаизм. Для них армия – это образование, гражданственность, долг; такие понятия, которые у нас либо расхожи, либо банальны, либо презрительно-ироничны… И это вызывает зависть. Как и тот факт, что в Тель-Авиве, где население всего 700-800 тысяч, работают 7 крупных частных театральных агентств, которые организовывают гастроли, проекты, приглашения, обмены. В двенадцатимиллионной Москве нет ни одного.