Иосиф Райхельгауз - Игра и мука

7 апреля 2014 года

Очень хотел не высказываться на тему Украины. Но – достали. Со вчерашнего вечера муссируется решение украинских властей о том, что россиянам нельзя находиться на Украине более 90 дней. При этом большинство наших государственных каналов забывает о том, что это – ответная реакция на наш закон, лимитирующий гражданам Украины пребывание на территории России. Опьяненные народным волеизъявлением в Крыму, мы воодушевляемся волнениями в Донецке, Луганске и Харькове. Возбужденно говорим, что весь Юго-Восток Украины требует референдума и федерализации, а тем временем к российско-украинской границе стягиваются войска.

Я родился и прожил свою юность в Одессе. Владею украинским языком, читаю и люблю прекрасную украинскую литературу. Могу посоревноваться со многими образованными украинцами в знании украинской поэзии. И могу процитировать стихи, приколотые к дереву рядом с местом гибели убитого на Майдане студента философского факультета. Кроме колоссальных ляпов и глупостей нашего государства вижу не меньшие ляпы и глупости нынешнего руководства Украины. Последние заявления Тимошенко по своей провокационности и репризности могут соревноваться разве что с гэгами Жириновского.

Первое, что сделали новые украинские власти – урезали бюджет на культуру. В том числе объявили главному театру Украины – Национальному академическому театру имени Ивана Франко, что с мая по октябрь не будет субсидий, и все должны уйти в неоплачиваемый отпуск. Режиссер этого театра Игорь Афанасьев стал искать работу и нашел ее… в Благовещенске. Но боюсь, если он нарушит режим пребывания в России, его депортируют в Киев. И тогда мы вновь получим врага вместо друга.

Если мы действительно понимаем, что украинцы и русские – это близкие народы, родственные культуры, единая история и географическое пространство, то нужно сегодня чуть успокоиться от упоения крымской победой, выдохнуть и еще раз попытаться восстановить реальные человеческие связи. Не подменять их докладом министра культуры, бодро рапортующего президенту о том, что лучшие московские театры выезжают сейчас на гастроли в Крым. Надо сказать, что и у нашего театра было желание поехать в Крым – у нас там много друзей, мы неоднократно гастролировали в Севастополе и Ялте. Почти ежегодно играли в Киеве (в театре Франко, Леси Украинки), в Донецке, Днепропетровске, Харькове, не говоря уже об Одессе… Для нас гастроли – художественная, гуманитарная, иногда даже и коммерческая акция. Но сегодня эти крымские гастроли приобретают характер политический, агитационный. Совершенно ясно – вкладываются деньги. А целью становится проведение рекламной кампании под немудреным слоганом «Как хорошо в стране Российской жить». И именно это будут радостно демонстрировать наши телеканалы, которые вовсе не торопятся показывать, как живет российская провинция, даже не очень глубокая – эдак километров 100 от Москвы. Какая там культура, медицина, в каком состоянии школы, библиотеки, жилые дома, как там живут рядовые россияне и какие столичные театры за бюджетные деньги приезжают к ним на гастроли…

Информация о демонстрациях в украинских городах полна героического пафоса. Но я хорошо знаю по своему родному русскоязычному городу Одессе, что выходят на эти демонстрации максимум несколько тысяч человек недовольных своей жизнью и перекладывающих свое недовольство на власть. Этим людям кажется, что в России их ждет лучшее будущее. То есть то, что не сделала за них украинская власть, сделает российская. Но за них никто и никогда ничего не сделает. Даже если они присоединятся к Европе или станут 51-м штатом США. Миграция существует во всех странах, и это нормально – люди ищут свое место и не всегда находят его на родине. Поэтому уверен, что сегодня нужно не закрывать границу, тем самым усложняя условия работы украинцев у нас и россиян на Украине, а наоборот: дать возможность свободного выезда и въезда. Причем с обеих сторон! Когда мы грозно демонстрируем боевую технику, пугаем «газовой атакой» (в смысле отключения от газовой трубы), а в ответ получаем рассказы про войска НАТО, мы чего добиваемся? Чего хотим? Войны? Или все-таки способны на нормальное добрососедство? Способны проводить гастроли не показательно, а просто потому, что это нормально?

На Крещатике недалеко от Майдана стоит пианино, выкрашенное в желто-голубой цвет. Люди подходят, играют, слушают, идут дальше. Пусть оно стоит. Хай грае. Вот именно хай, а не…

18 мая 2014 года

Бывает встанешь утром – и мысли сами собой, не управляемые и почти не контролируемые, начинают зреть, формулироваться, вступать в какие-то спонтанные, случайные связи… Вдруг пришло в голову: эх черт, жалко, что творческая концепция нашего театра не предполагает постановку классических пьес. А то, как здорово было бы поставить пьесу Брехта «Страх и отчаянье в Третьей Империи»!

Бежит моя собака Билл… Привет, Билл, привет дорогой, дай-ка я тебя поглажу… Какой-то ты сегодня тихий. А было время, когда ужас наводил на всех, особенно на «иностранных» рабочих, строивших террасу нашего дома. Ту самую террасу, Билл, с которой ты в понедельник вечером нагло, вероломно выкрал огромную баранью ногу из казана! Выкрал и съел, подлец, оставив на дне ошметки овощей, в которых эта нога тушилась. А потом прибежал, как ни в чем не бывало, и никак не мог понять, за что я на тебя сержусь. Не мог… Не хотел! Все ты отлично понял. Но показал нам всем: ты силен. И то, что ты такой тихий и интеллигентный (насколько интеллигентным может быть искусственно выведенный лабрадор) – это обман, не верьте, «иностранные» рабочие, он запросто может напугать.

…А то вот еще «Голый король» Шварца. Даже удивительно – как она могла быть написана в нашей стране, да еще и поставлена неоднократно! А как бы она читалась сегодня?

Мысли, не управляемые, не контролируемые, спонтанные, случайные…

21 мая 2014 года

В детстве я ужасно не любил кладбища, боялся их. Был уверен, что земной жизни нет конца (это как в стихотворении Степана Щипачева на смерть Сталина, которое я читал в детском саду: «Сталин – это жизнь, а жизни нет конца…»). Судьба меня щадила, в школьные годы столкнулся со смертью лишь однажды – когда погиб мой одноклассник, прыгнувший в море со скалы, и эти похороны стали одним из страшнейших впечатлений моей детской жизни.

С этой боязнью кладбища я начал учебу в ГИТИСе. В один из первых наших выходных мой однокурсник, никому тогда не известный Толя, а ныне один из самых знаменитых режиссеров мира Анатолий Васильев, сказал: «А поедем на кладбище». Я удивился и поехал. Это было Переделкино. Мы ходили вдоль могил Пастернака, Гроссмана, Корнея Чуковского… Впервые посетило ощущение конечности жизни, которое я вдруг не воспринял как нечто страшное. Наоборот, смерть показалась частью мира и природы, естественным продолжением жизни.