Екатерина Гордеева - Мой Сергей. История любви

Жук обычно говорил: «Бегите вон туда, а потом обратно». Два раза или сколько ему в этот момент хотелось. Иногда мы бегали вдоль пляжа, по камням, ракушкам и песку; ужасно тяжело, но, наверное, полезно для ног.

В девять мы завтракали, потом делали упражнения для рук: уходили на специальную площадку у моря, где было много больших круглых камней, и бросали их вперед, назад и в разные стороны. Камни весили около двух килограммов, а это упражнение приходилось выполнять раз пятьдесят – шестьдесят. Жук очень внимательно следил за количеством выполненных попыток. И естественно, я абсолютно точно следовала всем его распоряжениям. Потом мы делали отжимания и упражнения для брюшного пресса.

Тяжелее всего был бег по лестницам, который Жук просто обожал. Самая длинная лестница насчитывала двести двадцать пять ступенек, а другая — сто семьдесят пять. Иногда тренер заставлял нас не бегать, а запрыгивать на ступеньки, сначала на одной ноге, а потом на другой. Всегда с секундомером в руках, причем мы должны были заносить свои результаты в дневники. А вечером он говорил: «Сегодня вы работали лучше».

Или: «Сегодня было хуже, чем вчера. Придется принять меры».

Жук считал, что фигуристам очень полезно нырять и плавать под водой. Он утверждал, что это упражнение помогает научиться контролировать дыхание. Ты делаешь глубокий вдох и удерживаешь воздух как можно дольше. Но в фигурном катании удерживать дыхание не нужно. Только Жук с его безумными идеями думал, что мы это делаем на льду. Я помню, как однажды в середине мая он объявил всем, что мы идем бить гарпунами рыбу. Он очень любил это занятие. В условленное время пришла я одна и страшно разозлилась на остальных за то, что мне ничего не сказали. Мы с Жуком отправились на рыбалку вдвоем. Лето еще по-настоящему не наступило, вода в море была ледяная, и я мгновенно замерзла. Жук велел мне надеть что-нибудь поверх купальника, чтобы согреться. Ласты оказались слишком большими, найти подходящего размера не удалось, поэтому я натянула на ноги несколько пар носков, а на себя свитер, теплые брюки и даже теплую шапку. Я ненавижу море, а поскольку плаваю плохо, мне было очень страшно. Жук вошел в воду с ружьем для подводной охоты и заставил меня последовать за ним.

В июле, когда па черноморском курорте становилось жарко и влажность была слишком высокой, мы переезжали в Киргизию на Иссык-Куль, курорт в горах, где мне нравилось больше, чем на Черном море, несмотря на то что из-за высоты тренировки на лестнице были еще более изматывающими. Иссык-Куль — очень глубокое красивое озеро, про которое сложено много легенд. Вечерами мы ходили в лес. А еще был футбол и теннис. Мы с Сергеем иногда играли вдвоем против какой-нибудь пары. И хотя Сергей всегда стремился победить в паре с другим молодым человеком, со мной он вел себя сдержанно. Я, однако, страшно расстраивалась, когда ошибалась, а Сергей только смеялся, качал головой и спрашивал, что это я так горюю — мы же играем просто так, для удовольствия. Больше всего Жук любил, когда мы тренировались на льду в Новогорске, в центре подготовки олимпийского резерва, расположенном недалеко от Москвы, в лесу. В Новогорске имеются несколько гостиниц, при каждой свое кафе, футбольные поля, кинотеатр, бассейн, гимнастический зал, терапевтический центр и, естественно, каток. Обычно перед каждым важным соревнованием — мировым, европейским или национальным — мы отправлялись в Новогорск на пятнадцать дней.

Жука это очень устраивало, потому что вместо того, чтобы возвращаться вечером домой, к родителям, мы жили в гостинице и он мог в любой момент призвать нас к себе. Он всегда что-нибудь придумывал: то заставлял нас слушать музыку, то проверял наши дневники, то подробно рассказывал, что будем делать завтра.

Я очень скучала по дому и частенько засыпала в слезах. Я жила в одной комнате с Анной Кондрашовой. У Ани всегда были проблемы с весом, ей приходилось прикладывать серьезные усилия, чтобы поддерживать нужную форму, а Жук обожал поиздеваться над нами во время обеда. В конце концов мы перестали ходить на обед, потому что Жук рассказывал всем, сколько мы съели и сколько будем весить, если будем продолжать в том же духе. Он дразнил только девушек. Поэтому вместо обеда мы шли в город — минутах в пятнадцати ходьбы, — покупали там фрукты, овощи и печенье. Целую кучу сладостей.

Я пишу эти строчки и сама поражаюсь тому, что тогда с нами происходило. О чем мы думали? Почему слушались его?

Однажды я увидела, как Жук ударил Аню. Я была в ванной; Жук вошел к нам в комнату и начал кричать на Анну. Я решила, что, пожалуй, лучше останусь там, где я есть, но ссора разгоралась, поэтому когда я появилась в дверях, то увидела, что он ударил ее по спине. Я бросилась звать на помощь Сергея, однако, когда мы прибежали в комнату, Жук уже ушел. Аня плакала. Ничего нового в этом не было. Она плакала почти каждый день.

Жук постоянно мучил Аню какими-то немыслимыми подозрениями, устраивал за ней настоящую слежку. А я была слишком молода, поэтому Аня мне никогда не объясняла, что за этим стояло. По прошествии лет я поняла, какой это был бессердечный, жестокий человек. Может быть, именно находясь рядом с ним, я научилась быть сильной.

В 1986 году чемпионат страны проводился в Ленинграде. В тот год мы с Сергеем впервые участвовали в соревнованиях взрослых пар. Мы катались хорошо, и, честно говоря, я совершенно не волновалась, потому что мы были прекрасно подготовлены. С моей точки зрения, даже слишком, поскольку думать мы могли только об элементах нашей программы и больше ни о чем. Мы выполняли синхронные двойные аксели, выбросы на тройной сальхов и на двойной аксель, тройную подкрутку. И заняли второе место после чемпионов мира, Елены Валовой и Олега Васильева.

Жук сказал, что мы выступили лучше, чем они. — Все нормально, — заявил он. — В Европе вы получите золото.

Чемпионат Европы проводился в Копенгагене. Прежде чем мы туда отправились, Жук заставил меня посетить целительницу, которая занималась акупунктурой. Не знаю, где Жук ее откопал, только он утверждал, будто она прекрасно умеет находить в теле своего пациента самое слабое место. Она называла такое место дырой. У меня тоже оно было, под левой лопаткой. Я и понятия не имела, что у меня там что-то не в порядке, пока мне про это не сказали. Странная женщина сначала очень больно нажала на какую-то точку у меня на спине, а потом заявила, что может посмотреть сквозь меня через дыру и найти мое самое слабое место.

Забавно, эта женщина будто бы лечила меня. Только какие могут быть проблемы у четырнадцатилетней девочки? Единственная проблема заключалась в том, что мне некогда было играть в куклы. Но чудаковатая особа сумела отыскать у меня на спине уязвимое место, смогла до него дотронуться, и уж конечно же, мне было больно — я ведь столько тренировалась! А она утверждала, что дела мои совсем плохи. Дала мне особый металлический диск, чтобы я приложила его на больной участок, сказала; что он меня защитит. Сама закрепила диск у меня на спине куском пластыря. Теперь я была готова к соревнованиям.