Жамбын Пурэв - Гром

— Дальше. Вошли мы в зал для аудиенций. Премьер-министр подошел к царю и царице, развернул хадак, приветствовал их от имени богдо-гэгэна Монголии, а затем вручил им обоим ордена «Эрдэнийн очир». Царь что-то шепнул на ухо царице, а потом обратился к Намнансурэну:

— Много ли в Монголии таких, как вы, бравых мужчин?

Намнансурэн улыбнулся и, глядя на царя, не задумываясь, ответил:

— Таких, как я, государь, в Монголии бравыми не называют.

— Это — последнее, что я услышал с того места, где стоял. Господа сели в кресла и долго беседовали, переводчик переводил. Он-то и рассказал мне, о чем был разговор. Наш господин требовал, чтобы Россия признала Монголию как суверенное, независимое государство и чтобы был исключен из русско-китайской декларации пункт, где говорится, что территория Монголии является частью Китая. Намнансурэн прямо заявил, что наша страна никогда не согласится на вассальную зависимость от Китая. На это царь ответил:

— Мы думаем, что вам не следует пока ставить вопрос о создании суверенного государства. Наведите сперва порядок у себя в стране. Этого требует история! Возьмите хотя бы свое государство времени Чингисхана.

— Преклоняюсь пред вашей мудростью, государь! — сказал Намнансурэн. — Однако позволю себе возразить. Именно зависимость от другой державы и является главным препятствием на пути решения всех наших проблем, как внутренних, так и внешних. В сложившейся ситуации многое зависит от вашей страны, а посему нижайше просим вас, государь, нам помочь.

Царь помолчал и сказал:

— Так мы можем долго дебатировать, господин премьер-министр. А вы, я вижу, заядлый спорщик! Но на сегодня достаточно. Вернемся к этому вопросу после русско-китайско-монгольских переговоров. Благодарю за награды и прошу вас, господин премьер-министр, передать богдо-гэгэну привет и наилучшие пожелания!

— Прошу прощения, государь, за назойливость, — поднимаясь со своего кресла, сказал Намнансурэн. — Вряд ли нам представится возможность еще раз побеседовать, поэтому я позволил себе столь долго утруждать вас. На прощанье хотелось бы просить вас дать указание своему правительству руководствоваться на предстоящих переговорах по Монголии не только положениями русско-китайской декларации, но и законными интересами моей страны.

— Что ж, постараюсь, — уклончиво ответил монарх.

— Вот и все, — закончил свой рассказ Содном.

Батбаяр сидел за столом, подперев рукой подбородок. Не обрадовал его Содном новостями.

— Выходит — нам на роду написано быть вечно у других в подчинении, действовать по чужой указке, — едва слышно произнес Батбаяр, словно обращаясь к самому себе.

«И почему так получается? — думал он с грустью. — Сказал же Тумуржав: «У вашей страны тяжелое прошлое. Столько лет были вы под игом чужеземных завоевателей. А все же не захирела, не иссякла монгольская земля. Есть у нее и светлое будущее. Возродится на ней независимое государство. И тогда никто не скажет, не посмеет сказать, что бесследно исчезла монгольская нация, монгольская культура. А свою отсталость и мрачное прошлое вы должны предать забвению!» Вот как говорит он о нас, монголах! А царь и его чиновники испокон веку нас презирали, и не собираются менять своего отношения к нам. А ведь все они граждане одной страны: и Тумуржав, и царь, и его чиновники. Отчего же мыслят они по-разному? О каких это «важных переменах» говорил Тумуржав? И как могут они повлиять на судьбу нашей страны?..»

— А не прогуляться ли нам с тобой, друг, — прервал размышления Батбаяра Содном. — Частенько ты что-то грустишь в последнее время. По дому заскучал, что ли?

Они оделись и вышли из гостиницы. Декабрьская стужа пробирала до костей, но друзья, словно не чувствуя холода, шли и шли навстречу ледяному ветру. Они долго бродили по набережной Невы, наблюдая не очень понятную и необычную для них жизнь огромного города. Торопились по своим делам прохожие, сигналили зазевавшимся пешеходам трамваи. Батбаяру казалось, что всех их подгоняла какая-то невидимая сила. «Скорее! скорее!» «А где же сила, которая расшевелит, подтолкнет и нас там, в Монголии?» — думал Батбаяр.

Намнансурэн все же решил втайне от русских провести встречи с послами некоторых стран, аккредитованными в России. С утра до позднего вечера в его номере слышалась разноязычная речь. Лысеющего седовласого старца, опирающегося на трость, сменил франтоватый молодой человек в смокинге и котелке. За ним, ведя на поводке собаку, явился представительный мужчина в летах. Премьер-министр принимал их очень радушно, щедро угощал и за трапезой вел с ними долгие беседы. О чем шла речь на этих полуофициальных встречах, Батбаяр не знал. Лишь однажды ему довелось быть невольным свидетелем беседы премьер-министра с послом Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии. В тот день Батбаяр прислуживал гостям.

Посол, приехавший в сопровождении помощника, был в сером костюме. Большие темные стекла очков скрывали глаза.

На этой встрече, как и на остальных, премьер-министр выражал надежду, что великая держава, которую представляет господин посол, признает независимость Монголии и между обеими странами будут установлены дипломатические и иные отношения. Посол, попивая чай и потягивая сигару, живо интересовался разными сторонами жизни Монголии.

— Я слышал, — говорил он с улыбкой, — что в Монголии считают скот на миллионы голов.

— Не совсем так, господин посол, — с лукавой усмешкой отвечал Намнансурэн. — Мы считаем свой скот не на миллионы, а на десятки миллионов.

— А болеют животные?

— Всякое бывает. Случается, что и болеют.

— И тогда бывает падеж?

— Бывает и падеж.

— У нас в королевстве созданы специальные ветеринарные пункты.

— Я слышал об этом, господин посол. Но наши скотоводы сами хорошо лечат скот.

— А, это не то! В ветеринарных пунктах леченье проводится научными методами.

— Знаю.

— Так вот, мы могли бы создать в Монголии такие пункты. А здоровый, тучный скот можно выгодно продавать за рубеж.

— Что ж, мы согласны. Вы нам — ветеринарные пункты, а мы вам что?

— Скот, шерсть, шкуры — у вас можно многое взять…

— Допустим, мы заключим с вашим королевством соглашение о создании в Монголии ветеринарных пунктов. Сколько таких пунктов вы могли бы у нас организовать?

— По крайней мере, сто. Не меньше.

— Сто? Зачем нам столько! Давайте начнем с одного.

— Да разве один ветеринарный пункт может обслужить столько голов скота?

— Организуете один такой пункт, а монголы народ понятливый: выучимся, и сами будем их строить.

Посол сделал недовольную мину и, не вынимая изо рта сигару, проговорил:

— Нет, это нас не устраивает. Что же касается признания вашей независимости, то этот вопрос мы решим после консультации с китайским правительством. Честь имею кланяться, господин премьер-министр.