Юрий Асланьян - Дети победителей [Роман-расследование]

— Мой сын сейчас одни пятерки получает, не так, как раньше, при отце-то, — говорила мне Людка, когда мыла за соседней раковиной посуду.

Муж сбежал от нее. Я бы на его месте сделал то же самое, только раньше. В те времена она еще разговаривала с нами, своими соседями. Сейчас молчит, тоской исходит.

Вторым спецсредством, что мы применили против «талибов», стал карандаш-мелок «Машенька», которым наносились белые полосы на шкафах и стенах. Для уничтожения тараканов и муравьев надо было обработать плинтусы, стыки кафельных плит, вентиляционные отдушины, водопроводные и отопительные трубы, под раковинами. Ну я обработал. После этого, как и требовала инструкция, мыл лицо и руки с мылом. Тараканы травились — валялись дохлыми по всему полу, трещали под тапочками. На упаковке было написано, что «Машенька» — отечественная продукция. Это утешало мало, но обнадеживало. Однажды мы вернулись из недельной поездки и остановились в дверях комнаты: пол напоминал поле битвы. Жена не пустила нас туда, пока не вымела погибших веником. Но и «Машенька», девочка, выдыхалась в этой борьбе. Волны мигрантов шли из соседних квартир, будто Мамаевы полчища на Русь.

Я подарил жене книгу «Русская кухня».

— А я из русской кухни больше всего сгущенку люблю, — сказал тогда семилетний Саша.

Денег на сахар и шоколад хватало не всегда. Я только вздохнул. А Сашка смеялся — ему все было в радость.

— Я вот из треугольника и железа построил корабль. Не елки вязать, да, папа?

Господи, какое сладкое слово — «папа»…

Сашка достал из-под стола модель самолета, собранного из конструктора.

— Самолет гуманитарной помощи! — громко объявил он.

— Сашка! — возмутился я. — Ты скоро в первый класс пойдешь, а все как маленький…

В девятиметровой комнате от двери до окна шел узкий проход между раскладывающимся диваном и столом, за которым сидел Сашка. У окна стоял черно-белый телевизор.

Утром ко мне опять зашла женщина из Совета матерей — Рукавишникова.

— Я многое знаю… У меня муж — офицер КГБ в запасе, — шепотом произнесла женщина.

Я опять насторожился, инстинктивно. Хотя единственное, что имел право предполагать: уровень ее информированности может быть значительно выше среднего. Что подтвердилось тут же.

— До меня дошла информация, что против вашего героя готовится провокация. Она может коснуться и вас, будьте осторожны…

— Спасибо, Галина Павловна, — поблагодарил я женщину. — Это вам сказал муж?

— Нет, что вы! — замотала она головой. — У меня своих источников хватает.

Действительно, события начинали принимать характер секретной спецоперации. На следующий день, в шесть часов вечера, ко мне явился Равиль в посверкивающей мехом норковой шапке и длиннопол ом пальто из кашемировой шерсти цвета очень спелой черешни.

— Ахмед Магомедович попросил меня зайти за вами. Он приедет в бар после выступления на телевидении.

— Выступления на телевидении?..

— Да, он сейчас там.

Кабинет редактора, где находился телевизор, уже был закрыт. Я махнул рукой, надел свою двадцатилетнюю дубленку, кроличью шапку, и мы молча пошли по снегу в сторону айсберга гостиницы. Меня, честно говоря, немного утомила шпионская жизнь, но приказа покинуть страну из Центра еще не поступало.

Мы спустились по мраморной лестнице вниз и вошли в бар. Там вообще никого не было. Если не считать бармена. А его никто и не считал.

Равиль притащил три банки пива и чашечку чая. Ну, зато он отыгрался на сигаретах, пьянея быстрее, чем я. Если бы я не знал, что анаша курится с папиросами, то мог бы заподозрить мусульманина в том, что он «забил косяк». Но я брал сигареты из той же пачки. Может быть, мне показалось. Или у него была еще одна пачка. Равиль в черном костюме и белой рубашке, но без обязательного для Ахмеда галстука. Бары, банки, кегельбаны… Как это у них получается? Я не смог бы себе представить, что Ахмед Дадаев где-нибудь в Гайнах грузит лес на баржи. Откуда в них этот индикативный посыл — во что бы то ни стало жить лучше других? Павлиньи перья… «Павлины, говоришь…», — вспомнил я «Белое солнце пустыни», сценарий которого написал азербайджанец Ибрагимбеков.

«Это аморально», — подумал я и начал пить бесплатное баночное пиво.

— Чем сейчас занимаетесь, Равиль? — сделал я бессознательную попытку выяснить источник финансирования аскетической жизни религиозной элиты.

— Общаюсь с богатыми людьми, — ответил он без улыбки, — собираю средства для фонда «Возрождение». Извините…

Равиль встал и направился к молодой женщине, только что во-шедшей в бар. Он тихо приветствовал ее, разведя руки в стороны, будто не в силах скрыть своего изумления красотой. Я осмотрел женщину: приталенная замшевая куртка желтого цвета, аккуратные синие джинсы, сумочка на плече… Да, лицо — чистое, нос с небольшой горбинкой, все остальное — в пределах нормы. Они о чем-то говорили, но о чем, я не слышал, к сожалению.

Раза два женщина посмотрела в мою сторону.

Равиль вернулся на место и закурил.

— Вы знаете ее? — спросил.

— Нет, — ответил я.

— Это Алёна — бригадир гостиничных проституток. — Под Якутом ходит…

Конечно, меня завораживала скорость, с которой комсомолки становились проститутками. Но тут я удивился экзотическому знакомству председателя мусульманского фонда, однако вида не подал. При этом, конечно, ничего не сказал о том, что впервые видел проститутку. Надо думать, я ошибся в том, что не видел. Нет, конечно, видел, но откуда я знал, что это она? Попробуй различи… Алёна была холеной, гладкой, дорогой. Трудно было поверить, что свой долг перед Родиной она отдавала на панели.

Следующая сцена оказалась такой же неожиданной, хоть и долгожданной. Раздался шум — шаги, голоса, и в дверь ввалилась толпа — по крайней мере, мне так показалось. «Толпа вошла, толпа вломилась в святилище души…»

Впереди шел Ахмед Магомедович, веселый, оживленный, чувствовалось — только что с экрана. За ним появился Сергей, редактор и ведущий телевидения, и, к моему дикому удивлению, полковник в казачьей форме. О причудливые формы гражданской войны — от чернозема до шоу! Пододвинули еще один стул и дружно уселись за наш стол. Тут же появилась упаковка пива, орешки, сигареты.

Выяснилось, что в студии состоялся диалог, который периодически охлаждал Сергей — арбитр-ведущий с лысой головой и умными глазами. Полковник играл казака-разбойника. Дадаев ему отвечал — коротко и сильно. Каким образом это произошло? Как казак вышел на телевидение в тот самый момент, когда туда пригласили Дадаева?

Через два дня майор Неверов позвонил мне на работу.

— Есть необходимость встретиться еще раз, — сказал он, всем своим тихим голосом демонстрируя сожаление. — Вы не могли бы сами приехать ко мне?