Маша Трауб - Бедабеда [litres]

Мать в открытую говорила, что Витечка себе в Москве и получше женщину найдет, а не такую шалаву, как жена. При этом все знали, что Лариска за все время ни разу налево даже не посмотрела. Верная оказалась баба. Но что поделаешь? Раз уж ее назначили в местные шалавы, то приходится терпеть. А могли и в дурочки назначить. Или в старые девы. Поселок-то маленький, жизнь однообразная, так что у каждого имелась своя роль, чтобы не сдохнуть со скуки.

Витек отметил отъезд хождением по бабам, каждой обещая золотые горы и выезд в столицу в ближайшее время. В Москве он тоже пустился во все тяжкие, не выполнил вовремя работу, поскандалил с прорабом, дал тому в морду и благополучно вернулся в поселок. Людмила Никандровна оплатила прорабу неустойку и моральную компенсацию, чтобы тот забрал заявление из милиции. Вернувшись, Витек узнал, что его ждут не только Лариска с сыном, но и Катька с новорожденной дочкой. Витек во время прощального загула не помнил, как вообще мог добраться до Катьки? Та ведь была известной недотрогой, чуть ли не в монастырь собиралась уходить, такая правильная-расправильная. Но Катьке просто тоже роль такая досталась, и она не могла поклясться, что дочка от Витька. Возможно, и от Коляна. Но Колян молчал, слава богу. Не в его интересах было трепать языком – жена и трое детей, четвертый на подходе. Так что Катька была спокойна, что Колян не сболтнет лишнего, и в отцы назначила Витька. Все то время, что Виктор отсутствовал, Лариска вела битву с Катькой. Она выпивала и шла к сопернице выяснять отношения – к кому вернется ее муж? Бабы ругались, рвали друг дружке волосы, но, когда пришло время рожать, в роддом Катьку повезла Лариска. А к кому еще было Катьке бежать? Они же с ней за одной партой сидели, лучшие подруги. Да и про Коляна только Лариска знала.

Лариска просто устала от бесконечной битвы. Да и толку-то? В одном поселке жить, не вырваться. Так что вернувшегося из столицы ни с чем мужа Лариска выгнала к Катьке. А до этого она, посмотрев на новорожденную девочку, которую назвали Софкой, убедилась, что отец Витек. Если Пашка был похож на мать, то Софка – копия отец. Даже свекровь ахнула:

– Ну Витя маленький. Даже щеки те же – смешные, как у хомячка.

Катька, прожив месяц с Витьком и наткнувшись глазом на его кулак, велела ему возвращаться к Лариске. Тот так и ходил туда-сюда, благо жили через дорогу. Все односельчане привыкли к тому, что у Витька две бабы, двое детей, так и живут. Вроде как счастливо. Да и что удивительного – все так живут, только скрывают. Еще и завидовали – повезло Витьку с бабами. Сами обо всем договорились, дети дружат, в одной песочнице растут. Лариска работала в сезон официанткой, а сына подбрасывала Катьке. Та подрядилась вязать на продажу всяких зайцев, мишек и, когда отвозила товар, дочку оставляла с Лариской. А что было делать? Выживали как могли. Если Витек брал заказ, то обе по очереди следили, чтобы он не напивался и доделал работу. Семейный бюджет делили поровну. Официально Витек развелся с Лариской, но на Катьке не женился. Она и не бежала в загс.

Мать была, конечно, и рада, и не рада, что сын вернулся. Она считала, что Мила недостаточно сделала для брата. И что выбрала ему не ту работу, где его не понимали и не ценили. Людмила Никандровна рассказала матери, что ее любимый сын устроил и сколько пришлось заплатить, чтобы избежать скандала, но мать все равно считала виноватой дочь. Как, впрочем, и Витя. Он всем рассказывал, что прораб был жулик, недоплачивал, паркет привез бракованный. И в Москве все такие – жулики, лишь бы кусок урвать. А ему, Витьку, профессиональная честь и репутация не позволили класть дешевый паркет вместо дорогого. Вот за это морду прорабу и набил. В общем, Витек выглядел чуть ли не героем, который указал столице, что не в деньгах счастье, а в честных людях. Позже Витек придумал себе, что вернулся не из-за работы, а из-за семьи, чтобы с Пашкой на рыбалку ходить, а Софку на качелях качать. Ведь семья-то дороже. Никто, конечно, в эти россказни не верил, но все привычно одобрительно кивали, и Витек себя в такие моменты очень уважал.

Скандал все равно случился, как же без этого? Когда мать еще жила с Витьком, Людмила Никандровна каждый месяц посылала брату деньги – «на маму». Купить лекарства, продукты. Порадовать новым комплектом постельного белья, к которому та всегда была неравнодушна. Мать радовалась, рассматривала броский рисунок – особенно любила с цветами, – гладила ткань и, аккуратно сложив и снова запечатав упаковку, убирала комплект на верхнюю полку шкафа. Сама же спала на старой, давно застиранной и расползающейся на нитки простыне. Убедить мать пользоваться новым комплектом и наконец выбросить старый было невозможно. Присланные Людмилой Никандровной деньги Витек считал своими. Если зарплату он до копейки – ну почти до копейки – отдавал Лариске с Катькой, то про денежный перевод от сестры молчал и даже спьяну ни разу не проболтался. Конечно, если бы Лариска с Катькой узнали, что Людмила Никандровна раз в месяц отправляет крупную сумму, то быстро бы разобрались с расходами. Да, Витек покупал матери рассаду, саженцы, удобрения для огорода – еще одна ее страсть. По первому требованию менял шланги для полива и прочую хозяйственную утварь. Да, тратился на лекарства. Но большая часть оседала в его кармане, что позволяло ему чувствовать себя комфортно и уходить в запой по первому желанию, несмотря на тщательный контроль со стороны аж двух жен.

Когда Людмила Никандровна забрала мать в столицу, то перестала присылать Витьку деньги. Тот, не получив пятого числа перевод, к чему уже успел привыкнуть, позвонил сестре и спросил, с чего вдруг задержан обязательный денежный транш.

– Так я же забрала маму, – ответила, обалдев от такой наглости, Людмила Никандровна.

– Ну и что? – искренне не понял Витек. – Тебе жалко, что ли? Обеднеешь? А мне что делать? На что жить?

– В смысле? Я же отправляла деньги на мать, а не тебе на жизнь. – Людмила Никандровна все еще пыталась держать себя в руках.

– Какая разница? Мне нужны мои деньги! – потребовал Витек. – Ты там со своих психов гребешь лопатой, а я тут корячусь на заказах.

– Витя, я не пришлю тебе деньги.

– Вот ведь стерва, – процедил Витек, прежде чем положить трубку.

Еще где-то в течение полугода брат звонил пятого числа и требовал перевод. Несколько раз они сильно ругались. Убедить Виктора, что он взрослый мужчина и должен сам зарабатывать на жизнь, а она не обязана высылать ему пособие, к которому он привык, Людмила Никандровна оказалась не в силах. Обвинения в том, что он тратил деньги не на мать, а на себя, Виктор не принимал. Он был свято уверен в том, что старшая сестра ему должна, раз она богатая. Рассуждал пошло и банально – ей деньги на голову падают, так что должна делиться. Да и что за работа такая – мозги вправлять? Вот ему каждая копейка потом и кровью достается.