Маша Трауб - Бедабеда [litres]

– Нет, наверное, не знаю, – ответила Людмила Никандровна, думая, что Марьяша имеет в виду свою сумасшедшую семью.

– А мне кажется, что все. Даже наша воспитательница в детском саду. И учительница на подготовишках. Они тоже странные.

– И что они делают? – Людмила Никандровна прекрасно знала и воспитательницу, и всех учительниц и никаких странностей за ними не замечала. Или не хотела замечать?

– Воспитательница заусенцы на пальцах до крови обдирает, хотя даже маленькие дети понимают, что так делать нельзя. А потом ходит в резиновых перчатках и говорит, что боится бактерий. И что ей нельзя болеть. Но все же знают, что у нее пальцы ободранные. А учительница на занятиях – очень хорошая, только иногда как Снежная королева. Она застывает и молчит. Может долго молчать и смотреть в одну точку. Даже не моргать. Как ты думаешь, она к весне оттает? А у учительницы голос, как у ребенка. И она букву «эл» не выговаривает. Разве так бывает, что учительница и не выговаривает?

– Марьяш, как бы тебе объяснить? У каждого человека свои проблемы, свои мысли, в которые он погружается. Это нормально, – попыталась успокоить внучку Людмила Никандровна. – Грызть заусенцы, конечно, плохо и нельзя. А что касается буквы «эл», то да, бывает, что и взрослые не все буквы выговаривают.

– Бабушка, а ты сойдешь с ума или уже сошла? – немного подумав, спросила Марьяша. – А ты думаешь, что я тоже ненормальная?

Людмила Никандровна сделала глубокий вдох. У внучки была особенность – она всегда спрашивала и говорила в лоб о том, что ее действительно беспокоило. Никогда не юлила, не подбирала слова. Не потому, что была маленькой, прямота была в ней заложена. И Людмила Никандровна очень ценила в Марьяше это качество. Пусть и неудобное для жизни, но правильное в смысле психического здоровья.

– Марьяш, почему ты так решила? Ты что-то услышала?

– Да, – ответила внучка, – услышала и сама подумала. Если ты считаешь мою маму ненормальной, прабабушку хочешь в психушку положить, значит, я тоже больная?

– Но я же нормальная. Почему бы и тебе не быть нормальной?

– Прабабушка говорит, если человек все время с больными на голову общается, то становится таким, как они. Ты тоже сумасшедшая?

– Нет, если я и сойду с ума, то точно не из-за работы. Это моя профессия. Если врач лечит болезни, это ведь не значит, что он тоже больной? А вот твоя прабабушка может кого угодно довести до белого каления.

– Прабабушка говорит, что ты не врач. Что голову нельзя вылечить. Еще прабабушка говорит, что раньше такие врачи, как ты, над людьми издевались. Они запирали разных талантливых людей в клиники и проводили над ними опыты. Вставляли в нос трубки, чтобы добраться до мозга. Это правда? А что такое белое колено?

Людмила Никандровна догадалась, что ее мать успела рассказать правнучке про карательную медицину и наговорить еще бог знает что, и решила завтра же взять отгул и положить мать в клинику.

– Нет, все не совсем так. Прабабушка напутала. Она не хотела тебя напугать. Просто она старенькая и иногда сама не понимает, что говорит. Ты ее поменьше слушай.

– Прабабушка говорила, что если упасть в прорубь, то задохнешься через две минуты и умрешь. Потому что кишки замерзнут и ко дну потянут. А кишки – это где?

Людмила Никандровна взяла телефон и принялась искать в контактах номер клиники. Так дальше продолжаться не может. Мать своими россказнями еще и внучку до нервного тика доведет.

– Послушай меня. Твоя мама не замерзнет в проруби, я тебе обещаю, просто клятву даю. – Людмила Никандровна говорила серьезно и твердо.

– Почему? – уточнила Марьяша.

– Потому что до проруби твоя мама не дойдет! А останется в теплом доме пить чай с сушками.

– Тогда точно не дойдет, – рассмеялась Марьяша. – Мама любит чай с сушками. Особенно с моими, маленькими, с маком и сахаром.

Людмила Никандровна оказалась права. И Настя тоже обрадовалась, когда увидела маму – живую и здоровую. Более того, нормально одетую – в джинсы и футболку. Настя сообщила, что дико хочет есть, и съела три котлеты, доела за Марьяшей пюре и слопала полпачки печенья, хотя еще накануне рассказывала, что перед Крещением нельзя есть ни мяса, ни рыбы и вообще следует воздержаться.

– Ну и что стряслось? – спросила Людмила Никандровна.

– Послушалась твоего совета, – ответила Настя и прыснула.

Людмила Никандровна очень ценила в общении с дочерью именно эти моменты, когда та была смешной, забавной, легкой. Жаль, что их становилось все меньше. Но иногда, вот как сейчас, Людмила Никандровна любовалась Настей. Она с аппетитом уминала печенье, клянчила у Марьяши кусочек шоколадки, сидела, подложив под себя ноги, так же, как любила сидеть Марьяша. Сейчас Настя казалась Людмиле Никандровне совсем маленькой девочкой. Ребенком, который не понял, что случилось и как нужно реагировать – то ли смеяться, то ли плакать.

Настя призналась своему Коле, что ходила в церковь, будучи некрещеной. Рассказала о бывшем муже – вегетарианце и йоге – и о дочке. О маме – психиатре по профессии и бабушке – больной на всю голову по призванию, так сказать.

– И что Коля? – спросила осторожно Людмила Никандровна.

– Он смотрел на меня так, будто у меня рога и копыта вдруг выросли, – рассмеялась Настя. – Такое дурацкое у него было лицо. Даже не понимаю, чем он меня привлек. Бороденка куцая, волосы вечно сальные, перхоть сыплется. Когда он от меня шарахнулся, правда, как ошпаренный отскочил, я будто… не знаю. Нет, не очнулась. Другое. Как будто смотрела в кинотеатре длинный фильм, а потом вдруг резко вышла на улицу, на свет. И глаза сначала заболели, а потом все показалось ярким. Вот и здесь так же. Пока Коля что-то там лепетал, я на него смотрела. Знаешь, у него все как-то «недо» – недогубы, недоброви, недоборода. Вроде бы имеются, но в зачатке. Коля, когда нервничает, всегда краснеет. Но не красивым румянцем, а пятнами. Ужас. Вот он стоял пятнистый, бороденку свою щипал, а я думала: ну что я в нем нашла? Господи, я же так гордилась, что он именно меня выбрал! Ты права была – бред какой-то. У нас такие девчонки красивые в хоре пели, все как на подбор, и этот – недомужчина. Ну еще до того, как он подбирал слова, чтобы сообщить, что знакомство с родителями не состоится, я сама ему об этом объявила. Что не собираюсь плавать в проруби, лучше горячую ванную приму. Не знаю, как он в обморок не грохнулся. Нет, не потому что я прорубь на ванну променяла, а потому, что вроде как его бросила. Знаешь, у него такое раздутое самомнение оказалось. Только с чего? За счет отца ведь выплывает. Отец его и в семинарию пристроил, и приход ему обеспечит. Вот отец, говорят, у него действительно очень классный. Жаль, не познакомились. Знаешь, мам, я даже не переживаю. Просто не понимаю. Может, ты мне как врач объяснишь? Почему со мной вечно происходит всякая фигня? Ну почему я не могу встретить нормального мужчину?