Зоя Богуславская - Предсказание

Приемная опустела.

Летали осы, стукаясь о мутное стекло, изредка звонил телефон. Являлись и пострадавшие. Преодолевая отвращение, Виктор Михайлович наблюдал разъяренных покупателей, которые учинили расправу над двумя подростками, а теперь требовали суда. Дело разгорелось из-за фальшивой водки, которую они обменяли на дефицитные стиральные порошки в магазине «Уют». Перемазанные грязью пополам с кровью, герои скромного бизнеса долго запирались, наконец, расколовшись, признались, что наклейки на бутылках им сделали в ларьке кока-колы. Вслед за ними вбежала рыдающая молодка, у которой сперли сумку в автобусе. Еще кто-то требовал объявить розыск, кто-то пытался найти сбежавшего из дома пацана.

Виктора Михайловича мутило все больше, бесполезное сидение вызывало саморазрушительную злобу. Нестерпимо доставала жара, пить хотелось до умопомрачения. И все же он приказал себе не расслабляться, выстоять до конца. В какой-то момент остро засосало под ложечкой, он прикрыл веки, и медленно, как из тумана, выплыли сцены их совместной с Муськой жизни, ненужные мысли и подробности.

Казалось, Муська заполняла собой ничтожно малую, несущественную часть его бытия. Всего-то и вспоминались мгновенные и необходимые ему провалы в топкую вязь секса, или залитый солнцем номер дома отдыха с тенями ветвей на стене, или сумрачное зимнее утро, когда он опоздал проснуться. Тогда, вскочив как шальной, он стал метаться из душа в кухню, хватал вещи, на ходу сглотнул кофе, затем, так же не глядя, вдел в рукава куртки сонные руки. Он страшился не поспеть к началу переговоров, где должен был сделать следующий, решающий ход, чтобы «Тренинг-центр» стал реальностью. Они уже закупили семь современных компьютеров – рабочих станций. Вышло, что создание первого класса обучения стоило в год пятьдесят тысяч зеленых, подготовка каждого поступившего – двести долларов в день. После первой неширокой рекламы в их отдел регистрации начали звонить желающие; как и предполагал Виктор Михайлович, стоимость для них не была проблемой. Их направляли фирмы, которым позарез нужны были подобные специалисты. Особенно много звонили из городов ближнего зарубежья, где разработка компьютерных систем и овладение информационным пространством еще только начинались. Однако сложности возрастали в основном направлении работы их АО: все более жестко надо было действовать, чтобы увеличить свою долю на рынке сбыта, где конкуренты уже пытались серьезно потеснить их.

И позднее, когда Муська начала работать на их фирме, она его тоже мало занимала. Она стояла как бы в стороне, ей до лампочки были заботы НТЦ, ее порывов делать что-то хватало пока на официальный график обязанностей. Правда, в самое последнее время бизнес вроде бы начал притягивать ее. Но что-то в ней сопротивлялось…

Уже за полночь, иногда в подпитии (необходимость пить вечерами с партнерами и гостями входила в дежурный ритуал переговоров), он ей что-то рассказывал, заполняя пустоты молчания. Про каких-то преподавателей, которых наконец нашел для центра, и что один из них уже составляет программы, а другой подбирает слушателей, что милые девочки из их офиса Вера и Лена бегают по выставкам молодых художников и уже выбрали «шикарные» картины, которые украсят коридоры и комнаты нового блока. Из его рассказов получалось, что все у них увлечены НТЦ, как маленьким ребенком, который растет на глазах. Теперь, полагал Виктор Михайлович, оставалось выбрать для нового центра первые, наиболее перспективные технологии, по которым существует дефицит специалистов. И сегодня они приняли решение о первой, которая называлась что-то вроде «Проектирование компьютерных сетей в связи с обновлением систем управления во всех сферах современного общества». Муська теребила его, напоминая, что давно пора спать, но Виктор Михайлович не унимался. Он злился на «болвана» Володьку Мадунина, который «так и не сумел заказать достойную рекламу на первом канале ТВ, из-за чего фирма понесет большие убытки», недоволен был тем, что компания N их опередила броским офисом на Ордынке, куда «заказчики сами текли рекой». Но в общем-то он был весел, жизнь доставляла ему удовольствие.

Слышала ли его Муська? Понимающе кивала, не отводя глаз от его лица, вроде бы ловила каждое слово.

Были нечастые выходы в свет.

Однажды, возвращаясь домой из офиса, он принял решение взять ее с собой на прием. Прием официальный, с отечественными чиновниками, по случаю заключения контракта на крупный заказ. Муська умела собраться мгновенно, в этом надо отдать ей должное. Сквозь прищур Виктор Михайлович оглядел ее, прикинув, как будет смотреться его партнерша в новом американском ресторане, где требовалась куча купюр высокого достоинства, чтобы даже просто кофе попить, как отнесутся к его спутнице чиновники и воротилы бизнеса. Тугое плиссе зеленых шорт в виде юбочки открывало по-детски тонкие ноги, перелив шелка особенно подчеркивал персиковый тон лица, ярко-голубых, будто всегда влажных, глаз. На шее поблескивала тонкая серебристая цепочка, и Виктор Михайлович впервые заметил, что шея у Муськи длинная, а плечи покатые, как у балерины.

– Блеск, – оторопел он. – Откуда ты взялась такая?

Она поняла его правильно:

– Глядеть надо было лучше.

– А шорты-то, шорты, – хохотал он, представляя лица некоторых гостей при Муськином появлении. – Ну и ну! То-то будет шок, когда ты возникнешь среди них.

Она стояла, хмуро отвернувшись, с флаконом духов «Опиум», которые надоумили Виктора Михайловича подарить Муське к Новому году бабы из офиса.

– Кто-то зависит от мнения других, а кому-то наплевать, – внезапно заявила она.

– Вторые давно вымерли, как майские жуки, – схватил он ее за руку. – Бежим, опаздывать не полагается.

– Как майские жуки… – Она подошла очень близко, все еще держа флакон.

Его обволокло запахом яблочного сока, он приподнял ее, точно зеленую лампу с абажуром, переставил к самой двери.

Но в тот раз Муська с ним никуда не поехала. Вдруг ей расхотелось. Она городила какую-то чушь, он бушевал, давил, не признаваясь себе, что испытывает облегчение.

– Ну, бог тобой! Вернусь – мы закатимся куда-нибудь поужинать, – отступил он. – Только обещай, что останешься в том же виде. Не вздумай переодеваться! – крикнул он, уже предвкушая встречу с коллегами и с легкостью теннисного мяча преодолевая по две ступеньки их крутой лестницы.

Перепады его настроения подчас настораживали Муську. Он мог явиться домой в восторге от самого себя (выгодный контракт, перспективная поездка), а мог и мрачнее тучи.

Муська не задавала вопросов. Но в тот раз он вернулся непривычно тяжело пьяный, одежда была в липкой грязи, колено и локоть разбиты. Не раз, видно, грохнулся, пока добрался. Она его раздела, уложила. В постели он долго ворочался не засыпая, в мучительном бормотании кого-то запугивал.