Олег Слободчиков - Сын леса

Алик поднялся к знакомой елке, откопал кнопку и держал на ней палец, пока на скале не появился Алексей. Чикиндист свистнул, замахал руками. Извиваясь, в чистой синеве воздуха змеиными кольцами полетел к нему шнур…

В доме колонистов было тихо: ни музыки, ни воплей мальчишек, ни плача грудного ребенка, не тарахтел движок электростанции, а лампочка в кочегарке горела. Алексей, заметив удивление на его лице гостя, рассмеялся:

— Запустили водяное колесо: теперь жить веселей.

Они вошли в зал, за прошедший месяц здесь почти ничего не изменилось: только камин теперь не топился, попахивая сыростью золы. На этот раз цепочками и бантами был обвешан скалящийся деревянный истукан — мужик с преогромным членом, упрятанным под стол.

— А это кто? — раздался хриплый голос сверху. Алик обернулся. На лестнице, под самым потолком, стоял незнакомый кучерявый мужик и угрожающе таращился на него.

— Человек! Не видишь, что ли?! — ответил чикиндист, пристально глядя в черные, как пуговицы, такие неприятные на белом лице, глаза.

— Какой человек? — напористо спросил тот.

— Свободный!

— Это он Аньку трахает? — грозно прорычал новоявленный колонист.

— Иваныч, сделай одолжение — исчезни, — с усталостью в голосе попросил его Алексей и приглушенно выругался. Мужик скакнул через ступеньку на одной ноге, разворачиваясь лицом к лестнице, качнулся и, ухватившись за перила, заорал:

— Тащимся, тащимся!

— Не обращай на него внимания, — хмуро сказал Алексей, с трудом стараясь вернуть лицу прежнее беззаботное выражение. Жилистой рукой с короткими пальцами работяги вытер лоб и принужденно рассмеялся: — Семья не без урода!

Так ведь, охотничек?

— А где люди?

— Пашут. Завтра сев: скачки, пляски и все голяком. Чтобы глаза от удивления не повылазили, ты бровями делай вот так! — Алексей комично нахмурился, стараясь отвлечься от разговора с черноглазым.

— Понятно! — с пониманием кивнул Алик. — А где они? Может сходим?

Алексей показал руки с черными ободками мазута под ногтями:

— У меня своя работа. Сходи один к озеру. Там все.

Комната, в которой останавливался прежде Алик, была занята Черноглазым.

Алексей провел его в конец узкого коридора, в детскую. На полу были разбросаны игрушки.

— Располагайся пока здесь!

Алик бросил тощий рюкзак, вынул из него бинокль и повесил на шею. День был солнечный. Прохладный ветерок струился по альпийским лугам, по зазеленевшим склонам и шевелил копну волос на голове гостя. В ложбинах лежал мокрый снег.

Чикиндист, привычно сутулясь, направился к каньону. Не стреляли. Возле штыря, у обрыва в каньон, все было истоптано толстой рифленой подошвой. Возле отпечатка, который был поотчетливей, Алик опустился на колени. Такой обуви он не видел ни у кого из колонистов. Таких размеров никто из них не носил.

Оставался пришлый мужик. Что делал он здесь? Алик свесился вниз, разглядывая скалу под штырем. Возле небольшой трещины, на уступе, присох комок земли, вывалившийся из фигурных выемок подошвы. Чикиндист дотянулся до него, держась одной рукой за штырь, повертел в руках, затем вложил в отпечаток.

Комок ссохшейся грязи вошел в него, как ключ в замочную скважину.

Алик долго разглядывал в бинокль жандарм, но не заметил там никого. Алик сунул бинокль за пазуху, затер свои следы и зашагал в обратную сторону.

Спускаясь с перемычки к озеру, уже с другой стороны скального гребня, он сел, долго рассматривал отвесный склон в бинокль, метр за метром обшаривая взглядом скалы и нашел то, что искал. Несомненно, здесь был единственный подход к жандарму — узкая скальная полка на пологих участках склона переходила в чуть приметную тропу. Но был один участок длиной метра три-четыре, где скала уходила вниз отвесно. Горные бараны могли перепрыгнуть это место, но человеку для переправы нужны были приспособления: какой-нибудь мостик или натянутые перила. Их-то Алик не увидел в бинокль.

Пуховый костюм, мускулистая сухощавость, кое-какие альпинистские словечки, наконец, бывшая профессия, связанная с хождением и лазаньем… Итак, Алексей.

Вот тебе и балагур! Алик выплюнул окурок, дал отдохнуть глазам и снова стал осматривать отвесный участок. Видны были даже редкие сухие травинки. Одна из трещин наискосок пересекала отвесную стенку. В нее могла войти ступня — это уже кое-что.

Он сбросил потрепанную штормовку. Здесь было теплей, чем наверху возле дома в скале, ветер не попадал в ложбину. Внизу, на берегу голубого озера, бегали голышом Борька с Глебкой. Алик встал и, придерживая качающийся на животе бинокль, заскользил вниз по осыпи. Мальчишки заметили его и скрылись среди скал. Не успел Алик подойти к ним, как из лабиринта вышел Сергей с всклокоченной бородой, в мокрой от пота рубахе и босиком.

— Думали, не придешь. Виктор говорил, что у тебя неприятности, — он болезненно повел обгоревшими плечами, в вырезе рубахи пламенела пунцовая грудь.

— Перезагорал? — спросил Алик, улыбаясь.

— Увлекся. Сегодня солнце печет прилично. Да и спим долго: на полевые работы надо выходить затемно. Прошу на наши поля, — указал рукой на зеленеющую между скал лужайку. — Около десяти соток картошки. Пшеницы немного и всякая мелочь: редиска, морковка, свекла.

В скальном лабиринте на берегу озера узкие и широкие проходы между глыбами были взрыхлены и возделаны.

— Здорово придумали! — одобрил Алик. — С вертолета не заметишь ваши огороды.

— Стараемся вживаться. Для нас жизнь без земли теряет смысл… Обрати внимание, что здесь огороды защищены от ветра. Микроклимат как в теплице.

Светлана сидела в тени возле разбросанной одежды и кормила грудью ребенка.

Она была в одних шортах. Глаза Алика дрогнули, он поежился, отвернулся.

— Алик, здравствуй, — улыбнулась, ничуть не смутившись, женщина, будто они расстались только вчера. В той же отутюженной красной рубашке на голом теле откуда-то выскочила Анна, с наигранной радостью повисла у него на шее.

— Что так долго не приходил?

Вот и пойми этих женщин! Глаза ее опять искрились, как когда-то у этого же озера, движения были порывистыми.

— Ой, мамочки! Я тоже обгорела… Алик, привет!

Он обернулся — Татьяна была совсем голой.

— Что глаза таращишь? Никогда красивых баб не видел? — рассмеялась она, выгнулась со страдальческим лицом от боли в спине, при этом рельеф ее груди был предъявлен всем на обозрение в полной своей красоте. Она выдернула из кучи одежд халат, тот самый, в котором он впервые встретил здесь Анну. — Интересно, что сегодня Людка приготовит на ужин?

— Хочешь посмотреть наши поля? — спросил Сергей.

Алик встал, оглянувшись на Анну.

— Сходи, — разрешила она, — а мы пока поболтаем.