Олег Слободчиков - Последний раунд

Леха даже не усмехнулся, разглядывая шишку, спросил:

— Что там у Петухова? Тариф?

— Рудоспуск проходим. В плане. Я говорю, Быков за такую работу не меньше шестисот сорвал бы. А этот тихушник молчит. А то, что бригада из трехсот рублей не вылазит, ему до лампочки. — Косился Индюк на Кравцова, вроде извинялся, что ушел из бригады в трудное время. — Возьми к себе, Михалыч, ты меня знаешь: я так, как они, дурковать не умею. Скоро десять лет на шахте, а чтоб бригадир… — Индюк закашлялся. — Прикинь, мы только присядем, он сопит над ухом, только мы на работу — он к пенсионерам в слесарку чай пить и всю смену там треплется. Я так привык: бригадир впереди… А это разве работа?

Лучше я с тобой на тарифе сидеть буду.

Сашка ткнул Леху в плечо.

— Возьмем? Только пусть у Петуха шланги заначит, грузовой трос у нас совсем плохой, и переходы на полтора дюйма… А шишку чтобы покрасил..

— Зачем? И так возьмем, — не поддержал шутку Быков. — После смены зайдем к начальнику участка — не откажет.

Пора было идти за взрывчаткой. Сашка поднялся, не довольный, что Леха не хочет пошутить над Индюком. Тот угодливо суетился рядом, предлагая помочь.

— Иди, иди, Степан, — отмахнулся Быков. — Отдыхай, чего тебе ждать — наша смена только началась… Завтра выйдешь в день ко мне в бригаду, с начальником я сам все улажу.

Сашка усмехнулся, подумал, что Быков так не по-быковски вежлив с Индюком в отместку за его вспышку, спросил мирно, подтолкнув его плечом:

— Обиделся?

— Какая обида? — сказал бригадир, глядя вслед уходящему Индюку. — Что сделал, то и имею.

— Ну ты сегодня вообще… — присвистнул Сашка. — Ну ты, папа Карло, даешь…

В выработке замаячила фигура раздатчика с ящиком взрывчатки. Сашка подхватил брошенную им коробку, взвалил на плечо, зашагал в забой. Следом, по лужам, угрюмо хлюпал сапогами Леха Быков.

Через неделю директор предложил ему такой подряд, что ахнул рудник.

— Такая обстановка, Быков, срочно нужно выводить новый блок, иначе — завалим план по руде в следующем квартале, — сказал директор. — Не принуждаю, но если возьмешься — должен сделать. Ты скоростник, опытнейший проходчик… И вообще, тебе верю.

Сашка, узнав об этом предложении, даже засомневался: хоть и в три забоя, но пройти за месяц сто метров по восстающим выработкам — это бригадир хватил через край.

Глядя тусклыми провалами глаз, Быков бросил небрежно:

— На пятый разряд директор обещал по тысяче чистыми. А он, сам знаешь, обещал — сделает, даже если плановики над своими столами повесятся.

У Сашки отвисла челюсть, а в глазах бригадира насмешливо пыхнули знакомые быковские чертики. Было ощущение, будто то, что казалось измочаленной, набитой опилками и податливой грушей, вдруг оформилось в пудовый кулак, звездануло Кравцова по лбу и самоуверенно отправило его в нокдаун.

Услышав про зарплату, охнул рудник второй раз. Быковские в раскомандировке посмеивались над другими бригадирами. Индюк, с маслеными глазами, кругами ходил вокруг Петухова.

— Что, съел? Да такого бригадира, как Быков, днем с огнем поискать!

Брюзжал Петухов:

— Опозоритесь! А Быков-то… На старости лет… Знаменитый скоростник…

Эх! Ума нет — одна гордыня.

Леха заскочил в раскомандировку с ворохом бумаг в руках. Ни слова в ответ на насмешки. Отозвал своих в сторону.

— Тэк, мужики! Дают нам новую лебедку, пару перфораторов и семь учеников. Лес гарантируют. Ты, — ткнул пальцем Сашке в грудь, — берешь ближний забой. Порода там слабая, крепить будешь вручную. Забирай лебедку и трех учеников. Чтобы завтра к обеду была первая отпалка.

Сашка скорчил кислую физиономию — обрадовал!

— Да, — кивнул Быков. — Подготовительных работ много. Перекуси, переоденься и опять вниз.

Кравцов направился к начальнику участка звонить жене, что придет домой нескоро и вообще сам не знает когда. Слышал, как за спиной командовал Быков.

Вроде бы и ученики достались Сашке крепкие: все после армии. Но когда разделались с подготовительными работами, он чуть не охрип, погоняя каждого. И десяти часов не продержались ребятишки. Сломались без привычки. Сашка махнул рукой и отправил их наверх в бытовку отдыхать.

Начал бурить. В одиночку зарядил шпуры, отпалил, включил вентиляцию и только тогда присел. Выцедил кружку терпкого чаю, убрал породу. Наконец вернулись ученики. Смотрели на звеньевого выжидающе: на хмурых со сна лицах отчуждение. И это после того как им, за здорово живешь, дали возможность поспать почти пять часов?

Уже можно было выезжать на поверхность: условие бригадира было выполнено. Но Сашка решил закрепить устье выработки, чтобы в дальнейшем делать только погонные метры, план. Прошепелявил, торопливо пережевывая принесенные учениками пирожки:

— Если по-хорошему — на три часа работы осталось… И не увидев энтузиазма на лицах, закричал: — Вперед! Рывками… Длинный, ты станешь на лебедку, остальные за мной. — Оглянулся, ученики с тупым упорством не спешили браться за работу.

«Разве это проходчики, — подумал. — Эх, если бы с Лехой в паре…» Пошли на бригаду погонные метры, поползли вверх проценты на доске показателей. Толпились возле нее рабочие, спорили, как перед футбольным матчем. В городской газете и по радио опять гремела фартовая бригада Быкова. Но Леха был равнодушным к шумихе. Впрочем, работы хватало всем, а ему доставалось вдвойне.

Уже на первой неделе началось отставание от намеченного бригадиром графика. Зачастили дополнительные смены. Вскоре пришлось перейти на аварийный режим. На второй неделе выровнялись, стали работать ритмично.

Новенькие и ученики начали выдыхаться. А ветераны бригады, где они? Леха, Сашка да звеньевой Степан по фамилии Индюк — вот и все, кто год за годом называли себя бригадой Быкова.

Кандейка — кандея — исстари сохраненное горняцкое название вывала, или небольшой выработки, обжитой неприхотливыми горняками для отдыха.

Несколько ящиков из-под взрывчатки вместо стульев, самодельная электроспираль, чайник и кружки. Что за бригада без чайника?

Сашка запалил заряженный забой. Ученики уже сидели в кандейке. Он подошел незамеченным и услышал, как Длинный спрашивал Индюка:

— Кравцов, что, родственник бригадира? Индюк, рассмеявшись, замотал головой.

— А что? Похож! Только бригадир спокойный, а этот кричит… — сказал ученик.

— Быковская школа, — ответил Индюк. Как о чужом сказал, словно и не работали они в одной бригаде почти шесть лет. — Михалыч, сколько его знаю, таким был. Это сейчас все молчком.

Сашка сбросил каску, сел, прислушиваясь к взрывам, считал рвущиеся шпуры и сбивался: разве его учили иначе?! Будто сам Индюк другой школы!