Олег Слободчиков - Последний раунд

После смены, отмытые, распаренные, ввалились в полупустую столовую.

Ученики оживились, заговорили вроде бы между собой, но все вопросы касались Кравцова.

— Неужели вот так от отпуска до отпуска? Когда же выспимся? Наши ребята в бригаде Рожина. Говорят, шесть часов в сутки отработали — свободны.

Сашка добродушно хохотнул, вспомнив себя на руднике вот таким же юным и наивным. Разве что самолюбия и злости было побольше. Поднял голову со смеющимися глазами.

— Каждый может уйти хоть завтра — у того же Рожина место найдется.

Только не советую. До конца месяца осталось меньше двух недель. А у кассы посмотрим, где работать интересней.

После душевой, после ужина оживление схлынуло и усталость с двойным усилием начала вдавливать тела в сиденья стульев. Скорей бы добраться до койки, а через… — Сашка посмотрел на часы, — через девять часов опять на смену.

— Тебя как звать? — спросил ученика, которого называл Длинным. Этот был попроворней других — Валерий! — усмехнулся тот и добавил, отводя недобрые глаза: — Третий раз спрашиваешь.

— Семья у тебя есть, Валера?

— Двое детей! Ну и что?

— Ого! Не спеши убегать: сожмись в кулак, выдержи до конца месяца, а потом решишь. — Сашка встал. — Вперед, орлы! Если повезет — поймаем мотор.

Дядя платит за всех.

Дома от ужина отказался. Дочь подбежала с книжкой.

— Папа! Почитаем? — Круглые глазенки смотрели на со спокойной безнадежностью. Сашка потянулся, обнял дочь — на глаза попались часы, стрелки быстро продвигались к началу новой смены.

— В другой раз почитаем, хорошо? В другой раз обязательно. …Полетела в темень шахтная клеть. Завертелась штанга. Шпуры — один к одному. Больше и набурить невозможно. Взрыв! А им ну хоть бы что… Камень это или железо… Леха-а-а! Ты какую взрывчатку заказал?..

— Что? Уже? — Сашка сел, растирая жесткими ладонями лицо. — Эх, еще бы часок.

Жена, не спавшая, прохладная, нырнула под одеяло.

— Нескоро вставать, еще через четыре часа…

— Как хорошо! Целых четыре… — Сашка подвинулся к ней, положил руку на гладкое плечо и почувствовал, что снова летит с клетью на свой горизонт.

Усилием воли на мгновение остановил сон, пробормотал: — Хорошо идем. Быков знал, за что браться. Будет тебе колечко с бриллиантиком…

Клеть снова полетела вниз, и остановить ее не было сил.

Никто не знал, когда выезжает на-гора бригадир. Сашка не видел его уже двое суток. Отпалил свой забой, и пока он проветривался после взрыва, ноги сами по себе вынесли его к забою Быкова. Перфоратор урчал где-то далеко вверху, в свете ламп видна была только расплывчатая Лехина тень. Сашка уперся ногами в борта выработки, стал подниматься. Быков висел метра на два выше последнего полка: и за что только держался? Упер телескопический перфоратор в выступ породы, сам каким-то образом закрепился. Без робы, в одной залипшей к телу рубахе. Сашка свистнул. Леха посмотрел вниз, подмигнул и снова задрал голову.

Внизу Индюк, часто мигая усталыми глазами на осунувшемся лице, спросил:

— Был у Михалыча? Как он там?

— Как? Как? А вот так, — Сашка весело дурачась поддал сапогом картонную коробку из-под взрывчатки. — С получки скинемся, купим ему пуд бананов — главный обезьяний приз… В цирке бы работать нашему Михалычу.

В забое Индюка рвались шпуры. Он в такт взрывам клевал носом и загибал пальцы на руке. Сашка молчал и все думал: как Лехе удалось затащить перфоратор наверх по отвесной скальной стене?

Нужно было начинать новый цикл работ в забое. Кравцов встал.

— Вперед, орелики! — сказал тихо. Липкая усталость подгибала колени, тянула к земле. Он тряхнул головой, ударом кулака насадил каску по самые уши и закричал:

— В забой, «мои головорезы»!

Валерка поднялся, оттолкнувшись локтями от борта, пробормотал:

— Разорался… — но первым подхватил топор, скобы и торопливо кинулся к забою.

И снова скрежетала по породе коронка буровой штанги, хлестала из шпура вода со шламом, струилась по лицу, где-то под резиновой робой нашла ход и заливала сапог. Снова Сашка с учениками набивал шпуры взрывчаткой, стягивал в пучок пряди бикфордова шнура, запаливал, уходил и считал толчки взрывов.

Оставалась последняя, но целая неделя. Быков перехватил звеньевых перед сменами. Оказывается, успел проверить их работу. Сашке отрывисто сделал несколько замечаний. Отвел в сторону Индюка. Звеньевой морщил нос, пучил глаза:

— Уй, Михалыч, радикулит замучил. Вчера полез в забой — как стрельнул на полпути…

Сашка замер с залипшим к губе окурком, вытянул шею. Знакомая ситуация на новый лад: как всегда, не дотерпел, заюлил Индюк. Начал гнать брак в надежде, что бригадир все равно добьется своего и выработку примут.

Видел Кравцов, как задергался Быков. Ждал, что устроит звеньевому разнос на прежний манер. Но Леха только пробурчал, заикаясь:

— Опять халтуришь? Чтоб от устья до забоя всю выработку перекрепил…

Попробуй поднимись, пока не сделаешь, — без премии оставлю… — И все-таки недотянул, сорвался: — Вниз го-ло-вой спущу! — просипел, скрежеща зубами.

Через сутки, не глядя в жалкие глаза Индюка, он полез проверять крепление выработки. Осунувшегося проходчика с въевшейся в небритое лицо грязью, мотало от усталости. Индюк, сидя в кандейке, клевал носом и молился про себя, чтобы сошло с рук забракованное крепление.

Сашка накрошил в ладонь черствый хлеб, нагнулся, подставил звеньевому к лицу. Задремав, тот тыкался носом в ладонь, и звено давилось от смеха. Вошел бригадир и даже не усмехнулся, оттолкнул ногой Сашкину руку, хлопнул дремлющего проходчика рукавицей по спине.

— Отдыхай! Но завтра левый борт, где большие щели, обошьешь досками…

И впредь смотри…

Индюк тяжело поднялся и поплелся на руддвор. Ноги в хлюпающих сапогах путались, спотыкались.

Бригада вытянула подряд с присущим Быкову блеском. Бригадир сам остановил работы.

— Мы свое сделали! Теперь выходим на смену по нормальному графику: навести порядок, подшаманить технику и — все.

На глазах ослабли, устало заулыбались люди. И даже Сашка Кравцов, сидя на мокрой груде породы, умолк, раскис — лень робу содрать с тела. Думал: ну, вот, мы выиграли! Спохватившись, вскинул взгляд на бригадира: кто мы?

Сашка был по-человечески рад, что Леха рядом, что он по-прежнему силен и ловок. Никто из них двоих не сдешевил и на этот раз: не щадил себя, не выезжал за счет других. Но они оба молчали, и Сашке казалось, что бригадир навязывает ему новые правила: непонятные и потому нелепые. Нет, он не проиграл, но не было ощущения, что он выиграл этот «раунд»?

Они ввалились в буфет всей бригадой, сдвинули столы. Знакомая буфетчица выставляла на стойку тарелки.