Дарья Сойфер - Статус: бывшая [litres]

– Хотя бы! – Таня воскликнула это слишком громко и тут же ощутила на себе неодобрительные взгляды людей за соседним столиком, а потому понизила голос: – Или ты думаешь, что говорят правду только в детском саду? А взрослые умные люди молчат в тряпочку?

– Представь себе, иногда надо и промолчать, – нахмурился Красков.

– Конечно! – Она развела руками. – А потом люди удивляются: и почему у нас в стране столько взяточников? Все рассуждают как ты: своя рубаха ближе к телу. Мог бы написать в этот, как его… Антикоррупционный комитет, или как он там называется. В прокуратуру, следственный комитет. Ведь разоблачают и не таких крупных шишек!

– Я тебя умоляю! – Красков посмотрел на нее так, словно перед ним сидело дитя неразумное. – Сажают тех, кто вовремя не поделился.

– А я вот так не думаю! – упрямо возразила Таня. – Если дело приобрело огласку, если бы ты подумал о ком-то, кроме себя…

– Ну да, ну да… И все бы послушали простого капитана, потому что именно так и устроен этот мир. Как только кто-то начинает говорить правду, все слушают, разинув рот, верят и хлопают в ладошки. А потом берутся за руки и водят хороводы.

Таня какое-то время молчала, стиснув зубы от возмущения, и даже не поблагодарила официанта, который расставил блюда. В конце концов, на свидание она пришла не для того, чтобы кого-то перевоспитывать, даже если он нуждался в первосортной порке.

– Теперь ясно, – произнесла она, когда длинноволосый парень в фартуке удалился.

– Что тебе там ясно? – без особой любезности осведомился Ваня.

– Почему ты пошел на радио.

– И почему же? – Он пододвинул к себе веганскую версию оливье и вооружился ножом и вилкой, но сделал это так, словно еще не решил, куда воткнет приборы: в еду или в наглую девицу напротив.

– Потому что тебе все равно, что говорить, лишь бы за это платили.

Красков, который только поднес ко рту первую порцию, опустил вилку и, сурово сжав челюсти, встал из-за стола. Таня даже слегка струхнула: ведь не уйдет он из-за одного обвинения?

– Ты куда? – спросила она и, чтобы он не решил, будто ее как-то расстраивает его уход, добавила саркастично: – Вспомнил, что не выключил дома утюг?

– Вспомнил, что не вымыл руки, – бросил Красков и ретировался в направлении туалета.

Таня выдохнула и откинулась на спинку стула. Чувство у нее было такое, словно она сейчас не с ухажером болтала, а тягала мешки с картошкой. Вымоталась, как псина. Нет, до чего тяжелый человек! Во всех смыслах! А она-то решила, что Байгозин ее угнетал! Куда там! Он хотя бы рассказывал интересные вещи, его можно было слушать часами, забыв о времени. А этот? Мрачный нелюдимый зануда! Неудивительно, что у него нет жены. Зато, наверное, с ним можно не бояться измен. Потому что даром никому такой не нужен. У гранитных ступеней на выходе из кафе навыков обольщения больше, чем у этого солдафона.

Свидание определенно было ошибкой. И чтобы хоть немного успокоиться и набраться терпения, чтобы дожить до конца вечера, Таня втянула носом приторные благовония, прислушалась к тантрической музыке и оглядела салат. Нирваны она, конечно, не достигла, но ведь получается как-то у здешних завсегдатаев! Лица у них безмятежные, речь медленная, без лишней суеты и ругани. Может, у них есть чему поучиться?

Салат с проросшими зернами выглядел если не аппетитно, то, по крайней мере, вызывал эстетическое удовольствие. Таня не удержалась, сфотографировала свою порцию, закинула снимок в Инстаграм. Раньше Байгозин ее все время одергивал, считал, что так делают только нищеброды, зависимые от чужого мнения. Но сейчас-то он, поди, одергивает свою Леночку, а Таня, как девушка свободная, имеет право выкладывать все, что заблагорассудится, не спрашивая разрешения. А на случай, если Байгозин вдруг зайдет на ее страничку, Таня сделала приписку: «Приятный вечер в теплой компании». Пусть знает, что и у нее личная жизнь идет своим чередом.

Неизвестно, сработали благовония с музыкой или проявился терапевтический эффект мелкой женской мести, но настроение у Тани улучшилось. И когда Красков вернулся к столу, она уже вовсю уплетала проросшие зерна с соевым соусом и была миролюбива, как сытый удав.

– Ты извини, я погорячилась. – Она промокнула рот салфеткой, заглянув в ледяные, цвета нержавейки, глаза.

– Да нет, все в порядке. – Ваня, видно, тоже успел подумать и освежиться. – Я тоже когда-то думал так же. Мир во всем мире, честность, принципы… Все вот это. И если бы познакомились лет семь назад, я бы с тобой за компанию лез на баррикады против Байгозина.

– Если бы познакомились лет семь назад, ты бы легко заработал себе статью, – улыбнулась Таня, гоняя по тарелке зерно.

– Почему?

– Я тогда была несовершеннолетней.

– Ну да… Забыл уточнить: если бы мы были ровесниками…

– Прекрати, не такой уж ты старый.

– Тогда бы я тебе точно понравился. – Взгляд Краскова затуманился от ностальгии. – Девчонки любят кавээнщиков.

– Хочешь сказать, ты был харизматичный и веселый?

– А шевелюра какая… – Он взялся за телефон, повозил пальцем по экрану и протянул гаджет Тане. – Вот.

На дисплее был вроде бы тот же Красков, а вроде и совершенно другой человек. Будь Таня неопытной работницей паспортного контроля, ни за что бы его не узнала. Он улыбался! Так широко, что стоматолог без труда разглядел бы все, что нужно, включая кариес на верхней шестерке. Да, шевелюра у него была симпатичная, русые волосы делали его менее брутальным. С ними он походил не на сурового телохранителя, а на мальчишку. Но Таню куда сильнее поразила открытая улыбка. Куда подевался этот приятный задорный парень? Зачем побрился наголо, нарастил мышечной массы и вколол себе лошадиную дозу вредности и мизантропии? Краскову на фотографии куда больше подходило имя Ваня, чем субъекту, в которого он превратился. И да, если бы такой парень решил ухаживать за Таней, на Байгозина она бы даже внимания не обратила. Укатила бы с Ваней на мотоцикле «Урал» в закат, не заботясь о том, как должна держать себя статусная женщина.

– Дай угадаю: думаешь, что нехило меня жизнь потрепала? – Красков убрал телефон и снова взялся за вилку.

– Да нет, что ты… – не слишком убедительно солгала Таня.

– Врешь. И где теперь твои принципы? Правда и только правда? – Он закинул в рот оливье, и стало понятно: это не самое вкусное из того, что Ване доводилось пробовать. И тем не менее он стоически прожевал и взглянул на спутницу: – Волосы я сбрил, потому что так удобнее. И так я больше похож на охранника. Не только женщины, знаешь ли, меняют внешность, когда расстаются с прошлым.

– Тебя так подкосило увольнение из органов?

– Вообще-то нет. Я никогда не мечтал стать полицейским. Нет, мне читали в детстве про дядю Степу, но я еще в школе понял, что ни фига это не про доброту и защиту мирных граждан.