Фрэнсин Проуз - Изменившийся человек

— Эллиот! — говорит Мейер. — Ну и вечер…

Эллиот — он все знает, всех умнее — смеется: он как отец, а кругом — его дебилы-дети.

— Мейер, скажите, вы ведь такой умный человек, о чем вы все думали, когда сделали ставку на этого троянского коня? Ждете, когда объявятся его дружки по ДАС? Думаете, им понравится представление, устроенное предателем их расистских ценностей, который прославился тем, что публично их кинул? Отверг все, за что эти психи ратуют? Вот погодите, доберутся они до вашего офиса или до дома Бонни. Вы от этого как застрахованы?

Эллиот не в состоянии понять, через что прошел Мейер, во что он верит. Эллиот только и умеет что писать письма, от которых тошнота к горлу подступает. Вот что доставляет Эллиоту удовольствие — якшаться с мерзавцами, которым нравится то же самое. Неудивительно, что столько развелось анекдотов про адвокатов.

Мейер прикрывает глаза. Вот он здесь собирает деньги на то, чтобы в мире было больше толерантности и любви, и тут же вспоминает дискредитирующие шуточки про целую профессиональную гильдию. Он даже не в силах сочувствовать такому порядочному человеку, как Эллиот, который работает на них бесплатно.

Телескопическая филантропия. А может, Эллиот послал ту главу. «Холодный дом» — там же про юристов. Эллиот вполне мог его читать.

— Что с вами? — спрашивает Эллиот.

— Я задумался, — отвечает Мейер. — Мы застрахованы Господом.

— Сделайте одолжение, — говорит Эллиот, — избавьте меня от этой мистической чепухи.

Дэнни ждет, когда приедет папа, и думает, а ему мама с таким же занудством повторяла план действий? Если бы они получали по доллару всякий раз, когда мама говорит: «Папа будет ждать, он заберет вас ровно в четыре тридцать, у школы Макса», — они с Максом могли бы заказывать такси и избавить папу от хлопот. А папа все равно их не ждет.

Папа всегда опаздывает. Дэнни так себе говорит, чтобы не думать, как они с Максом простоят тут до вечера, а папа не объявится. Либо папа потерял счет времени, либо попал в автокатастрофу.

— Он всегда опаздывает.

Макс отгоняет от себя те же мысли, что отгоняет от себя Дэнни. Макс вообще любит говорить про отца — он всегда опаздывает, он то, он се — словно отец присутствует в их жизни как раньше и Макс все про него знает. В первый год после развода отец появлялся часто, но с тех пор, как он живет с Лорейн, он стал слегка отдаляться — так осторожно снимают пластырь с ранки, которая еще может закровоточить. Слегка? Да они вообще его не видят. Звонит пару раз в неделю. Обсуждает всякие дела с мамой. Если папа попросит, Макс берет трубку. А Дэнни только машет маме рукой — мол, меня нет дома.

Но отца Дэнни любит. Он радуется, когда папа наконец приезжает — вот вам и доказательство. Дэнни не пережил бы, если бы с папой что-то случилось. Наверное, так и понимаешь, что этого человека ты любишь. Так, кажется, думает мама.

Чувства Дэнни к отцу не просто путаные, они противоречивые. Вот и сейчас — сначала просто физическая радость от того, что он здесь. Потом Дэнни вспоминает, почему радоваться не стоит. Когда он с отцом, он чувствует себя приговоренным к смерти, а папа — назначенный судом адвокат, который приходит к нему в камеру и говорит; «Позвольте я расскажу вам о своих проблемах». Может, папа всегда был таким — просто Дэнни этого не замечал. Несколько месяцев после ухода папы Дэнни заставляли ходить к психологу. Как-то Дэнни ему рассказал, что ему приснилось, как на него напал двухметровый плюшевый медведь, а психолог спросил, не напоминает ли ему этот медведь отца. Дэнни тут же перестал к нему ходить — не потому, что психолог был плох, а потому что гигантская игрушка из его сна была один в один его папа.

— Ого! — говорит Макс. — «Охотник на крокодилов», для сафари? Когда купил?

Папа улыбается во весь рот — он за рулем новехонького серебристого «линкольна-навигатора». Жалко, что опоздал — все ребята уже разошлись, никто этого не видит.

Наверняка «линкольн» выбрала Лорейн. Папа никогда бы не решился на такую машину. Ну и что? Дэнни в восторге. Макс в восторге. Они мчатся к машине и сталкиваются у дверцы. Макс что, обкурился? С чего это он решил, что поедет впереди? Дэнни запрыгивает на переднее сиденье, но Макс хватается за дверцу — Дэнни ее не закрыть, не прищемив брату пальцы.

— Ну-ка, отпусти, — говорит Дэнни. — Руку убери.

Как это унизительно. Ему шестнадцать, он уже старшеклассник, а они с братом ругаются как маленькие. Они уже и драться перестали. И зачем они сейчас начали? Они так вели себя маленькими, когда папа жил с ними. Они словно напоминают ему, как это было. Папа так и думает, что они до сих пор скандалят.

— Потом поменяетесь, — говорит папа, и Макс лезет на заднее сиденье.

Папа ерошит Дэнни волосы. Дэнни, смутившись, отодвигается и тут же об этом жалеет. На самом деле ему очень хочется обняться с отцом, положить ему голову на плечо. Отец пожимает плечами, оборачивается назад, треплет Макса по коленке.

Дэнни косится на отца. Лицо у него загорелое. Он сбросил вес. Может, Лорейн заставила его заняться спортом? Может, это и неправда, что она прикончила двух последних мужей. В прошлый раз она только и говорила о том, что папа купил абонемент в навороченный спортзал. Когда это было-то? До или сразу после дня рождения Дэнни. Папа приходил помочь маме разобраться с налогами.

— Парни, вы отлично выглядите. — Отец выдерживает паузу, ждет, что они ответят тем же.

— И ты тоже, — говорит Макс.

— Я хожу в спортзал. Довольно регулярно.

— Здорово, пап! — говорит Макс.

Помолчав немного, отец спрашивает:

— Что, парни, у вас новенького?

Вопрос довольно формальный, но когда папа жил с ними, он, насколько Дэнни помнит, и этого не спрашивал. Они просто смотрели вместе телек. А теперь папа живет с Лорейн и хочет вести с ними беседы .

Дэнни смотрит на Макса в зеркало заднего вида, мол, держи рот на замке, и взгляд у него столь красноречиво угрожающий, что даже Макс должен сообразить.

Вчера вечером Дэнни в который раз уже думал о том, как странно они живут: Дэнни с Максом и мамой и их квартирант, бывший нацик. Вообще-то это уже кажется в порядке вещей. Дэнни с Винсентом даже разговаривают — о работе про Гитлера, которую Дэнни собирается писать и которую уже обдумывает. Но бывает, вдруг накатит — вчера, наверное, потому, что мама с Винсентом так психовали из-за сегодняшнего благотворительного ужина.

На ужин была еда из китайского ресторанчика, и сначала мама завела свою волынку — должна была удостовериться, что в ресторанчике, где по-английски знают слов десять, ничего не перепутали и не положили того, на что у Винсента аллергия. За столом все молчали, но Дэнни не сдержался, хотел посмотреть, что будет, и спросил: