Фрэнсин Проуз - Изменившийся человек

— Правда, прекрасно, — говорит Бонни. — Просто изумительно.

Лора чуть разворачивается, оглядывает зал (не надо ли было Бонни уступить ей место, с которого лучше обзор?) и говорит:

— Забавно, что это место считается сицилийским. Мы с Ларри только что были на Сицилии, там, конечно, есть рестораны вроде этого. Был один в Палермо, с нью-йоркскими ценами. Но действительно свежую рыбу можно поесть только в забегаловках, где в углу надрывается телевизор.

Бонни осматривает зал — словно ищет телевизор. Но сидящие в потоках струящегося с потолка солнечного света посетители, которые списывают здешние счета на представительские расходы, платят не за то, чтобы телевизор мешал им заключать сделки. Лора хочет сказать, что здесь не как на Сицилии? Нужно было Бонни довериться интуиции, которая подсказывала, что неприлично просить деньги на Вахту братства, поедая рыбу, доставленную самолетом с Огненной Земли.

— Прошу прощения, дамы. Что вам принести выпить?

Официант, как и метрдотель — средиземноморский красавец.

— Воды, — говорит Бонни. — Простой воды. — Но, спохватившись, спрашивает Лору: — Не хотите ли чего-нибудь спиртного?

— У вас есть шардоне «Ла Планета»? — спрашивает официанта Лора.

— Только бутылками.

— Принесите бутылку и два бокала.

Лора улыбается официанту так невозмутимо и повелительно, что совершенно неважно, что она только что пришла и уже заказывает, не заглядывая в меню. Лора даст фонду деньги. Вопрос только, сколько.

— Это фантастическое вино, его делают сицилийские аристократы, которые вложили семейные состояния в виноградники, — объясняет Лора.

Вино появляется мгновенно. Это все равно что пить солнечный свет. Их словно обволакивает золотое облако. Глупо было со стороны Бонни рассчитывать, что все обойдется водой.

— И где же вы побывали на Сицилии? — спрашивает Бонни.

— Мы жили в Таормине. Все нас отговаривали от отеля «Сан-Доменико», но нам там очень понравилось.

— Да? — говорит Бонни. — Замечательно!

Официант приносит меню, которое открывать не принято. Все заказывают со Стены рыб. В запеченном виде или в жареном.

— Мне кальмары, — говорит Бонни.

— Под томатно-анисовым соусом? — спрашивает официант.

— Конечно, — говорит Бонни.

— Запеченные или жареные?

— Э-ээ… жареные.

Лора говорит:

— А мне — патагонский сибас.

— Прекрасный выбор. Запеченный, жареный?

— А вы что посоветуете? — спрашивает Лора официанта.

— Сегодня? Запеченный.

— Значит, запеченный. А можно к нему кулис [63] Кулис — подливка из крепкого мясного или рыбного бульона. ?

— Разумеется. Вы хотите сами выбрать рыбу?

Почему он не предложил Бонни выбрать кальмара?

— Нет, спасибо. Я полагаюсь на вас. — Лора озаряет и так уже сраженного официанта лучезарной улыбкой, демонстрирующей мастерство дантистов. И говорит Бонни: —Ларри непременно пошел бы и тыкал в каждую рыбину, пока у нее глаза не повыскакивали.

— Так вы здесь уже бывали? — говорит Бонни.

Лора ждет, когда официант отойдет, и говорит:

— Можете не отвечать, но я хотела бы задать личный вопрос. Вы никогда не жалели, что развелись? Или вам иногда хочется, чтобы все было по-прежнему?

Бонни немеет от изумления. Разве она рассказывала Лоре о разводе? Неужели Лора со своей напускной откровенностью вытащила из нее какое-то признание? И если да, что Бонни ей сказала?

— Не знаю, — говорит Бонни.

— Не стоит этого делать. Не надо романтизировать брак.

Лора отхлебывает вина и заговорщицки улыбается Бонни. А потом говорит:

— Да, вот уж был ужин. Кошмар!

Бонни понимает, какой кошмарный ужин Лора имеет в виду. Но она не готова это обсуждать. Лучше бы Лора еще немного поговорила о недостатках Ларри. Сколько времени нужно, чтобы забрать со Стены рыб кальмара и сибаса и приготовить их?

— Кошмар, — повторяет Лора.

— Да, это было ужасно, — говорит Бонни. — Когда Винсент потерял сознание и непонятно было, придет ли он в себя…

— Я ни секунды не думала, что он может умереть, — говорит Лора. — Такая уж я. Оптимистка. Несмотря ни на что. Мой психоаналитик считает, это моя главная проблема.

— Он действительно мог умереть, — возражает Бонни. Это медицинский факт. Нужно раскручивать эту тему, да поскорее. — Радует только то, как все его восприняли, как прочувствовали его рассказ. Самые циничные журналисты, ветераны СМИ — даже их это тронуло. Потому что Винсент понимал, что происходит, и мог поплатиться жизнью — ради того, чтобы закончить речь.

Бонни идет на риск. Она рассказывает Лоре, что фонд сейчас популярен. Суперпопулярен. Может, Лора решит посоперничать со всеми новенькими, осаждающими Вахту братства. Лора здесь раньше всех. Но Лору, возможно, это активизирует.

— Так этот парень живет с вами? — спрашивает Лора.

— В моем доме, — говорит Бонни. — Со мной и с моими сыновьями.

— Я имела в виду другое «живет». Вы с ним спите?

— Нет! — восклицает Бонни так, будто ее ужалили. — Боже, нет, конечно! С чего вы это взяли?

Что Лора заподозрила? Бонни страшно хочется узнать поподробнее. Странно вот что — ей очень приятно думать, что Лора заметила некоторые признаки романтических отношений. Бонни хочется, чтобы так оно было, хотя на самом деле этого нет. Или есть? Да, об этом Бонни себя должна спросить. Но все равно, что бы там ни происходило в ночь после ужина, это прекратилось.

— Да ни с чего, — говорит Лора. — Просто любопытно. Наверное, это все мои фантазии о жизни разведенных и одиноких.

— Мы хорошие друзья. Бывает, болтаем допоздна. Он очень интересный человек. У него была непростая жизнь. Поразительно, как он изменился.

Лора хочет романтики — пожалуйста, вот тот самый переломный момент, когда вы с мужчиной «хорошие друзья» и случиться может что угодно. Меньше всего Лора хочет, чтобы Бонни призналась: да, тот момент, когда Бонни сняла очки, а Винсент ее отверг, давно уже позади.

— Наверняка жизнь у него была сногсшибательная. — Лора распахивает глаза и смотрит на Бонни в упор.

А может, стоит вывалить все Лоре? Бонни никому не говорила о своих чувствах к Винсенту. Какой ужас — у нее нет ни одной подруги, которой она могла бы позвонить и спросить, что это значит, когда мужчина ведет себя так и так. Раньше у нее была масса друзей. А потом — жизнь с Джоэлом, дети. Как-то она всех подрастеряла.

Лора Тикнор ей не подруга, не та добрая душа, с которой Бонни может поделиться сердечными тайнами. Было бы роковой ошибкой позволить себе довериться Лоре, которая выслушала бы ее с фальшивым состраданием и искренним презрением. И тогда фонду денег, как и платы за ланч, не видать. Бонни рада, что у нее хватило ума не советоваться, как вести себя с Винсентом, который явно не хочет с ней спать.