Фрэнсин Проуз - Изменившийся человек

— Полагаю, вы не меньше нашего расстроены тем, что случилось сегодня с Дэнни.

Признаться, что она не понимает, о чем речь, значит, признаться, что она никудышная мать. Но если притвориться, Армстронг может подловить ее на лжи.

— А что случилось? Я, собственно, только что пришла домой. Дэнни еще не видела. — Строго говоря, так оно и есть. В телевизионной комнате было темно.

— Дэнни написал работу, которая нас очень насторожила.

— Какую работу? — Бонни тянет время. Она прекрасно понимает, какую.

— О Гитлере.

— А, эту, — говорит Бонни.

Он что, уже ее сдал? Как получилось, что она ее не читала? Как это она упустила из виду, не проверила, что он делает. Винсент говорил с ним. Она так гордилась тем, как все прошло с Лорой Тикнор. А тут с ее ребенком черт-те что творится, и он ей даже не рассказал.

— Вынужден вам сообщить, — продолжает Армстронг, — что Дэнни временно отстранен от занятий — пока мы не решим, какие действия предпримем.

— Вы шутите? — говорит Бонни.

— Увы, нет, — говорит заместитель директора.

— Погодите! Я чего-то не понимаю. Вы отстранили моего сына от занятий за то, что он написал работу о Гитлере?

— Миссис Кейлен, поверьте, к этой работе много вопросов. Мы будем рады обсудить с вами…

— Какие вопросы? — Бонни слышит, что голос у нее звенит, но она ничего не может поделать. Материнский инстинкт.

— Мы сочли, что в этой работе есть, скажем так, признаки гомофобии.

— Гомофобии? — переспрашивает Бонни. — Какие признаки ? О чем вы говорите? Я читала работу Дэнни, она блестящая! — Бонни действует на удачу. Да что уж там, врет. Но она поступает так, как подсказывает сердце. Она знает своего сына. Она доверяет ему. В Дэнни нет нетерпимости к людям, он никогда бы не написал ничего такого. Или написал бы? Если что-то такое случилось, виновата она, она мало уделяла ему внимания, привела домой нациста. — Как это вы отстранили его от занятий? А как же его право на объективное разбирательство? Как насчет Первой поправки? Как насчет…

— Миссис Кейлен, — говорит Армстронг, — прошу вас, успокойтесь. Я уверен, что-то можно сделать.

— Сделать? Что вы имеете в виду?

Выдержав долгую паузу, Армстронг говорит:

— Я уверен, мы можем прийти к соглашению. Потому что, по правде говоря… Понимаю, это звучит немного странно, но звоню я не столько по поводу истории с Дэнни…

Не столько? Дэнни отстранен от занятий, а он звонит не поэтому ?

— Прошу прощения, мистер Армстронг…

— Прошу вас, называйте меня Дейвом.

Дейвом ?

— Дейв, я ничего не понимаю. Так почему вы, собственно, звоните?

— Как вы можете догадываться, у нас в школе возникли некоторые проблемы.

Бонни ни о чем не догадывается. Если она не знала, что ее сын отстранен от занятий, откуда же ей было знать, что в школе проблемы?

— Вам наверняка известно, что на выпускном у нас должен был выступать Брэд Де Вито.

Это имя Бонни ничего не говорит. По тому, как вздыхает Армстронг, Бонни понимает — он считает, что не знать Брэда Де Вито почти так же непростительно, как не знать, что у сына неприятности. Видимо, это веский повод обратиться в службу социальной защиты. Но она бы предпочла именно сейчас не обсуждать ситуацию у нее дома. Куда подевалась та женщина, которая сегодня на ланче в «Скопелло» уговорила одну из самых богатых дам Нью-Йорка пожертвовать крупную сумму денег? Эта женщина заскочила в телефонную будку и вышла оттуда такой, какая она есть — безответственной и бестолковой матерью.

— Это государственный обвинитель нашего штата. Бывший. Вы наверняка знаете. Брэд Де Вито . — Армстронг откашливается. — Тот самый, который оказался замешан в деле о детском порно в интернете.

— А, да-да. Я знаю, кто это. — Догадался ли он, что Бонни об этом понятия не имеет? Ну, раз она наврала, что читала работу Дэнни, теперь можно врать и дальше.

— Брэд из местных, окончил нашу школу. Он должен был сказать речь на выпускном в этом году. Но в свете последних… поскольку дело передано в суд… Короче, дело в том, что мы остались без выступающего. Но что это за выпускной: если на нем не скажет речь кто-то, кто задаст тон всему мероприятию, ученики очень расстроятся. Мы и так перенесли церемонию на две недели. Уже на летние каникулы. А сегодня днем, после того, как мы отправили Дэнни домой, кто-то принес номер журнала «Пипл». Там такая замечательная статья о фонде, о вас и… Мне так неловко. Я должен был знать, что мать одного из наших учеников занимается таким благородным делом. Но я очень занят. Не успеваю следить за новостями. Мне подсказали, что вы — мама Дэнни. И мы хотим сказать, что восхищены тем, что вы делаете, тем, что отстаиваете вы и Мейер Маслоу.

— Спасибо, — говорит Бонни.

Вот она, удивительная сила СМИ, из обычной малозначащей мамы она превратилась в знаменитость.

— Мы сегодня днем обменялись мнениями и хотели спросить, не согласитесь ли вы выступить на церемонии? Мы понимаем, что вы очень заняты, но…

Так вот почему звонок был не столько о Дэнни.

— Я уверен, Дэнни будет очень горд тем, что его мама выступит перед всей школой. Это так важно для старшеклассников. Я уверен, в следующем году, когда Дэнни будет заканчивать школу, вы поймете, как это важно.

В следующем году. Когда Дэнни будет заканчивать школу. Так ей сделку предлагают. Армстронг выложил карты на стол. Очень цивилизованный шантаж. Ну, хорошо. Она поняла. Она все поняла.

— Боже мой! — восклицает Бонни. — Да конечно!

Только согласившись, она задумывается о том, как Дэнни отнесется к тому, что его мама выступит с речью в школе. И что это должна быть за речь? Бонни не очень любит выступать на публике. На благотворительных приемах в саду, которые устраивал музей Клермонта, самым мучительным было согнать гостей, прогуливавшихся по лужайке, в одну кучу и благодарить их за пожертвования, которых они не делали. Но после нескольких приемов уже было полегче, что удивительно — она ведь всегда была трепетной. Но она вставала и говорила то, что должна была сказать. Но там речь шла о гравюрах с пароходами, а здесь — о будущем Дэнни. Армстронг недвусмысленно дал понять, что, когда будут обсуждать случай с Дэнни, рука не поднимется исключить сына женщины, которая скажет речь на выпускном. Выступить на церемонии куда проще, чем обсуждать с ними работу Дэнни, хотя именно этим ей и следовало бы заняться.

— Прекрасно! — говорит Армстронг. — Честно признаюсь, я очень рад.

— И я рада. — Бонни продолжает врать — не может остановиться.

У нее вдруг кружится голова, она опирается о стол.

— Алло! Миссис Кейлен! Бонни! Вы меня слышите?

— Я думаю, что я могу сказать… Что может быть полезно…

— Просто расскажите о том, чем вы занимаетесь, — говорит Армстронг. — И, главное, почему. Ну, и, может быть, о тех идеалах, которые проповедует Мейер Маслоу.