Тейлор Дженкинс Рейд - Возможно, в другой жизни [litres]

Тут к нам подходит медсестра.

– Кого вы пришли навестить?

– Нет-нет, – говорит Габби, – мы просто заблудились. Не могли бы вы подсказать, как добраться до хирургического отделения?

– По этому коридору. Первый поворот направо, затем налево. Увидите торговый автомат. Идите до конца коридора, затем снова налево…

Она так и сыплет указаниями. Похоже, мы и правда забрались далеко от моей палаты.

– Спасибо, – говорит Габби. – Ну что, поехали?

Мы едем и едем, поворачивая время от времени то направо, то налево. Затем проезжаем двойные двери… и оказываемся в детском отделении.

– Похоже, мы опять сбились с пути, – говорю я.

– Та медсестра упоминала еще один поворот налево…

Мы проезжаем еще немного вперед. В палатах полно детишек. В основном это младшеклассники, но кое-где я вижу и парочку подростков. Кто-то сидит, кто-то лежит под капельницей.

– Ты права, – вздыхает Габби, – мы снова заблудились. Пойду-ка я возьму у медсестры план этажа.

Она уходит, а я отъезжаю в сторонку.

Неподалеку от меня палата, в которой лежат две девочки. Доктор что-то втолковывает их родителям, которые выглядят растерянными и огорченными. Наконец он прощается и уходит, а к отцу и матери девочек спешит медсестра. Сквозь приоткрытую дверь до меня доносятся обрывки разговора.

– Что все это значит? – с тревогой спрашивает мать.

– Как уже сказал доктор Макензи, такая форма рака встречается в основном у подростков. Бывает и так, что ею заболевают несколько братьев и сестер. Вот почему доктор настоял на том, чтобы осмотреть и вашу младшую девочку.

Они разговаривают еще пару минут, после чего родители уходят, если не утешенные, то хотя бы обнадеженные.

Габби возвращается. В руках у нее листок с планом этажа.

– Это что, раковое отделение? – спрашиваю я ее.

– Тут написано «Детское онкологическое отделение». Так что да, оно самое.

Мы ненадолго умолкаем.

– На самом деле мы не так уж далеко от твоей палаты, – говорит Габби. – Просто я пропустила один поворот налево.

– Я никогда не думала, до чего же это трудно – быть медсестрой, – замечаю я. – Но здесь ты действительно помогаешь людям.

– Как говорит мой отец, вся тяжесть заботы о больных лежит именно на медсестрах. Раньше я думала, что это всего лишь красивый оборот, но теперь вижу, что его слова не лишены смысла, – улыбается Габби.

– Он мог бы перефразировать это так: пусть медсестры не занимаются лечением, но благодаря им ты начинаешь чувствовать себя лучше.

– Надо будет передать ему твои слова, – смеется Габби. – Наверняка они станут для него любимой цитатой.

Итак, я отправляюсь на встречу со своим новым бойфрендом, чтобы порадовать его известием о том, что я беременна от другого мужчины.

По такому случаю я надела черные джинсы и серую футболку, а волосы затянула в самый лучший свой пучок.

Прежде чем шагнуть за дверь, я в очередной раз предлагаю Габби остаться дома с ней и с Шарлемань.

– Ни в коем случае, – качает она головой, – со мной все в порядке. В смысле, не все в порядке, но не настолько, чтобы я что-нибудь натворила в твое отсутствие. Мы с Шарлемань будем до одурения пялиться в телевизор, а потом завалимся спать. Можно еще, правда, принять пару таблеток успокоительного… В смысле, я могу принять пару таблеток. За Шарлемань ты можешь не беспокоиться.

– Нет, я все-таки остаюсь.

– Ты идешь. Не надо прятаться за мной от своих собственных проблем. Чем скорей мы узнаем, какое решение примет Итан, тем проще нам будет приспособиться к новой действительности.

Что ж, Габби права. Абсолютно права.

– Новая Ханна не бежит от проблем, – напоминает мне Габби. – Она смело идет им навстречу.

– Не очень-то мне нравится эта новая Ханна. – Я открываю дверь и шагаю за порог.

Без десяти семь мне удается припарковать машину у дома Итана. До этого я трижды объехала весь квартал, пока не нашла освободившееся местечко.

Я выхожу из машины и набираю в грудь побольше воздуха.

В конце концов, что такое наша жизнь, как не последовательная цепочка вдохов и выдохов? Дыши себе и дыши, и так до самой смерти.

Я звоню, и Итан открывает мне дверь. На нем красуется кухонный фартук.

– Привет, красотка. – Он крепко сжимает меня в объятиях. – Я ужасно по тебе соскучился.

– Я тоже, – улыбаюсь я ему.

Итан ведет меня на кухню.

– Я знаю, мы собирались поесть где-нибудь в городе, но я решил приготовить тебе настоящий ужин.

– Здорово. – Я пытаюсь изобразить энтузиазм, но без особого успеха.

– Я поискал в интернете парочку рецептов и остановился на курице сопа сека [4] Sopa seka (исп.). , – он произносит это с утрированным испанским акцентом.

– Чудесно! – киваю я. – Но на это, похоже, уйдет немало времени.

– На самом деле мне осталось приготовить совсем немного. А потом все блюдо отправляется в духовку. По-моему, так…

– Ты что, никогда раньше этого не готовил? – Я не могу удержаться от смеха.

– Курицу сопа сека? С какой стати? Я даже не знал о ее существовании. Я готовил себе тосты. Запекал картошку. При случае мог сделать кастрюльку чили. – Он проворно режет овощи и выкладывает их в кастрюлю.

– Так с чего вдруг ты решил усложнить себе жизнь?

– Потому что такая женщина, как ты, заслуживает чего-то повкуснее. И я готов этому посодействовать.

– Ты мог бы испечь мне булочку с корицей.

– Слишком очевидно, – машет он рукой. – Тебе все приносят булочки с корицей. А мне хотелось тебя удивить.

– Но если у нас нет булочек, – смеюсь я, – то что же тогда на десерт?

– Вот это, – он кладет передо мной связку бананов. – Я собираюсь поджарить их на огне.

– По-моему, не самая удачная идея…

– Да шучу я, шучу, – смеется он. – Я купил фруктов и шоколадную пасту.

– Слава богу.

– Как там Шарлемань? – спрашивает Итан.

Шарлемань, ребенок, Габби и Марк… По правде говоря, я бы предпочла сейчас вовсе не упоминать об этом.

– Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом.

– Тогда о тебе, – улыбается он. – По-моему, ты просто везунчик. Новая работа, новая машина, своя собака, да еще красавчик-бойфренд, который готовит тебе нечто умопомрачительно вкусное!

Ну вот он, тот самый момент, когда стоит обо всем рассказать. Но я боюсь. Боюсь произнести слова, которые мгновенно все испортят.

Итан целует меня, и я тут же забываю обо всем. Он подхватывает меня на руки и несет в спальню. Здесь он снимает с меня футболку и принимается расстегивать лифчик.

– Подожди, – говорю я.

– Все в порядке, – улыбается он. – Курица еще долго будет томиться на медленном огне. За это время с ней ничего не случится.

– Дело не в этом. – Я сажусь и снова натягиваю рубашку. – Я беременна.