Люсинда Райли - Семь сестер [litres]

Спустя десять дней Антонио, постаревший и сильно сдавший за последние дни, отбыл назад, в Рио. Обнимаясь с дочерью на прощание, он едва сдерживал слезы. Расцеловал ее в обе щеки и сказал:

– Приеду в следующую пятницу. Но прошу тебя, Изабелла, ради всех святых, звони мне каждый день. Чтобы я был в курсе того, как она. Надо будет приехать сюда пораньше, только дай мне знать. И пожалуйста, отныне больше никаких секретов от меня, ладно?

– Хорошо, паи. Но, как мне кажется, мама довольна тем, что она здесь.

Антонио молча кивнул и полез в машину. «Роллс-ройс» медленно тронулся по гравийной дороге. Из-под колес столбом поднялась пыль и посыпались в разные стороны мелкие камешки.

Густаво, по своему обыкновению, коротал время в клубе за чтением газет. Сегодня библиотека была практически пуста. Очевидно, президент Вашингтон Луис собрал ведущих производителей кофе на экстренную встречу, чтобы обсудить с ними рухнувшие цены на кофе. И в ресторане, несмотря на обеденное время, посетителей тоже было мало.

Осушив третий стакан виски, Густаво вдруг вспомнил свою жену. Какой бледной и уставшей она ему показалась, когда прощалась с ним три недели тому назад. Он страшно скучал по ней. Казалось, после ее отъезда сам дом сжался в своих размерах и снова стал таким же унылым и бездушным, каким был до их свадьбы с Изабеллой.

Сейчас, в отсутствие жены, Густаво все чаще стал замечать, что мать по-прежнему обращается с ним словно с маленьким капризным мальчишкой, постоянно диктует, указывает, что и как делать. Отец, уже давно смирившийся с тем, что наследник не силен в финансовых вопросах, отмахивался от сына как от назойливой мухи, если Густаво позволял себе осторожно поинтересоваться состоянием дел на их кофейных плантациях.

Заказав себе очередную порцию виски, Густаво недовольно поморщился, вспомнив о том, как холодно он отреагировал на новость о прогрессирующей болезни тещи. А ведь он всегда гордился тем, что по натуре был человеком жалостливым. Помнится, в детстве мать лишь недовольно фыркала, когда заставала своего маленького сына в саду, плачущим над мертвой птичкой.

– Ты слишком чувствительный, – корила его мать. – А ты ведь мальчик, Густаво. Не забывай об этом. Учись не выставлять свои чувства напоказ.

И вот результат. Ему стало легче скрывать свои чувства именно тогда, когда он напивался вдрызг. Когда-то Густаво надеялся, что женитьба на Изабелле многое изменит в его жизни, поможет ему стать более значительным человеком, пусть даже только в собственных глазах. Однако после свадьбы его самооценка упала ниже некуда. А это, в свою очередь, привело к тому, что он стал выпивать с завидной регулярностью, часто и помногу.

Густаво тяжело вздохнул. Хотя он и раньше понимал, что Изабелла не любит его и никогда не полюбит так, как он сам любил ее, все же он надеялся, что после того, как они поженятся, ее привязанность к нему хоть немного окрепнет. Но вместо этого он постоянно чувствовал ее все более возрастающую отчужденность, особенно когда они занимались любовью. И так было всегда, с самого начала. А в последнее время он все чаще ловил на себе ее взгляд, в котором странным образом уживались жалость к нему и нечто, похожее на откровенную неприязнь. Мысль о том, что он для своей жены стал таким же сплошным разочарованием, как и для родителей, угнетала Густаво и еще более укрепляла в нем комплекс неполноценности.

А то обстоятельство, что Изабелла до сих пор так и не смогла забеременеть, лишь усиливало его упаднические настроения. Кругом неудачник. Вот и в глазах матери он читал насмешливое осуждение. Слабак. Не способен даже исполнить подобающим образом свой супружеский долг. То есть, и как мужчина, он тоже ни на что не годен. Хотя с момента вступления в брак Густаво считался официальным хозяином дома , а его жена Изабелла такой же полноценной хозяйкой, он понимал, что, по сути, он так ничего и не сделал для того, чтобы реализовать свои полномочия на практике. Во всяком случае, не смог обуздать свою мать, и та продолжала, как и раньше, все в доме держать под своим неусыпным контролем.

Мимо прошел официант с подносом. Увидел, что стакан пуст, и забрал его.

– Вам повторить, сеньор? – спросил он автоматически, ожидая увидеть обычный согласный кивок. Официант даже приготовился отойти, чтобы подать новую порцию виски, но в этот момент Густаво с большим усилием выдавил из себя:

– Нет, спасибо. Если можно, кофе.

– Сей момент, сеньор.

Глотая горячую, обжигающую жидкость, он продолжал размышлять о своей пока еще не очень продолжительной супружеской жизни. И впервые был вынужден признаться самому себе, что за тот короткий промежуток времени, что они с Изабеллой вместе, их отношения заметно ухудшились. Спустя всего лишь полгода после свадьбы они уже, можно сказать, ведут раздельное существование. И в этом виноват прежде всего он сам. Постоянно торчит в клубе, пытаясь утопить все свои комплексы в спиртном.

С пугающей ясностью Густаво вдруг увидел, как и почему от него отвернулась жена.

Неудивительно, что она так несчастна. С одной стороны – ледяная враждебность свекрови, с другой – муж, не просыхающий от пьянства, поглощенный жалостью к самому себе. И что может чувствовать в подобной ситуации Изабелла? Только то, что она совершила ужасную ошибку, выйдя за него замуж.

– Но ведь я люблю ее, – едва слышно прошептал Густаво, уставившись на дно кофейной чашки.

Неужели уже поздно начать заново налаживать их отношения? Ведь можно же постараться и вернуть хотя бы ту взаимную симпатию, чувство общности духовных интересов, которое было у них до свадьбы. Разве нет? Он точно помнил, что тогда Изабелла питала к нему явную приязнь.

«Я возьму все под свой контроль», – пообещал он себе, выписывая чек. После чего вышел на улицу и направился к поджидавшей его машине. Вот сейчас вернется домой и поговорит с родителями так, как должно. Он понимал, что если не сделает этого сейчас, то потеряет свою жену навсегда.

Последние две недели Фабиана, Изабелла и Лоен ни на минуту не оставляли Карлу одну. Они дежурили у ее постели по очереди, сменяя друг друга. Однажды вечером, выдавшимся на редкость спокойным, Карла слегка пошевелила ослабевшей рукой, чтобы коснуться руки дочери.

– Детка моя, хочу поговорить с тобой кое о чем, пока у меня остались еще силы, – еле слышно прошептала она. Изабелла наклонилась к ней совсем близко, чтобы расслышать слова. – Понимаю, супружеская жизнь началась для тебя непросто. И я чувствую себя обязанной дать тебе несколько наставлений на будущее…

– Мамочка, не надо, пожалуйста, – с отчаянием в голосе взмолилась Изабелла. – Да, в наших отношениях с Густаво есть проблемы, впрочем, как и у всех супружеских пар. Но ничего такого, из-за чего тебе стоило бы волноваться прямо сейчас.