Люсинда Райли - Семь сестер [litres]

Прошла уже неделя после того визита отца, когда он ушел отсюда, раздавленный ужасной новостью. На следующий день Изабелла поехала навестить мать и нашла Антонио сидящим в кресле возле ее изголовья. Он держал жену за руку и беззвучно плакал.

Карла слабо улыбнулась при виде дочери и показала на мужа.

– Вот. Говорю ему, чтобы ехал на работу. Габриела поможет мне со всем, что будет нужно. А он ни в какую! Квохчет вокруг меня, словно курица-наседка над своими цыплятами.

Но, несмотря на слова матери, Изабелла поняла, что той приятно присутствие мужа и она благодарна ему за внимание. Вид у Карлы был просто ужасный. Изабелла подумала, что отец со своим запоздалым участием все же успел как раз вовремя. Обе они кое-как убедили Антонио отлучиться к себе в контору хотя бы на пару часиков, дав им возможность побыть какое-то время наедине. Когда Антонио наконец ушел, Карла тихо обратилась к дочери:

– Итак, Антонио все знает… А сейчас я хочу рассказать тебе о том, что хотела бы сделать в отпущенное мне время…

Несколько дней после этого разговора с матерью Изабелла собиралась с духом для того, чтобы поговорить с Густаво и сообщить ему о том, где именно Карла хочет провести свои последние дни. Потому что, само собой, сопровождать мать должна будет Изабелла. А ее муж вряд ли придет в восторг от такой перспективы.

Она медленно опустилась на краешек кровати и взглянула на Густаво. Покрасневшие глаза, неестественно расширенные от постоянной выпивки зрачки.

– Густаво, – начала она осторожно, – моя мать умирает.

– Что? – Он резко повернул голову к ней. – Впервые об этом слышу. Как давно это стало тебе известно?

– Несколько недель тому назад, но мама попросила меня пока никому не говорить.

– Даже своему мужу?

– Да, до тех пор, пока она не сообщит об этом своему мужу.

– Понятно. Как я полагаю, рак вернулся?

– Да.

– Сколько ей осталось?

– Совсем немного… – Голос Изабеллы предательски дрогнул. Ее поразило безразличие мужа. Но все же она нашла в себе силы продолжить и обратиться к Густаво с просьбой позволить ей сопровождать мать в горы, на ее любимую фазенду, где она хочет провести остаток дней. – Ты не станешь возражать, Густаво, если я отправлюсь туда вместе с ней?

Он посмотрел на нее стеклянными глазами.

– Как долго ты собираешься там пробыть?

– Сама не знаю. Несколько недель, возможно… Или пару месяцев, если Бог даст.

– Ты вернешься домой к началу сезона?

– Я… – растерялась от неожиданности Изабелла. Как может она планировать сроки ухода матери из жизни, подгоняя их под желания своего мужа или под расписание светской жизни? – Думаю, что да, – выдавила она наконец.

– Что ж, в сложившихся обстоятельствах разве я могу ответить тебе отказом? Хотя, конечно, я бы предпочел, чтобы ты оставалась рядом со мной. Особенно учитывая тот факт, что появление на свет наследника снова откладывается на неопределенный срок. У моей матери вообще возникли серьезные подозрения, уж не бесплодна ли ты, – добавил он с неожиданной жестокостью.

– Прошу простить меня за это. – Изабелла покорно опустила глаза. Хотя в этот момент ей хотелось возразить мужу, крикнуть ему прямо в лицо, что в том, что она до сих пор не может забеременеть, нет ее вины. Последний раз, когда у Густаво получилось заняться с ней любовью по-настоящему, случился аж два месяца тому назад. Впрочем, едва ли сам Густаво помнил обо всех остальных своих безуспешных попытках.

– Что ж, постараемся наверстать упущенное сегодня ночью.

Густаво грубо схватил ее и повалил на постель. В мгновение ока вскочил на нее и задрал вверх ночную сорочку. Потом какое-то время пыхтел, по своему обыкновению, занятый поиском того места, которое ему было нужно, но все никак не мог попасть в цель. Он прижался губами к ее губам, продолжая энергично двигаться, скользил по ее телу, думая, что член уже внутри нее. Но вот раздался привычный стон, и Густаво обрушился на нее всей тяжестью своего тела и тут же скатился на постель. Она почувствовала, как по внутренней поверхности ее бедер растекается что-то вязкое и липкое, и молча глянула на мужа, испытывая одновременно отвращение и жалость к нему.

– Надеюсь, сегодня наконец нам удалось сделать ребеночка, – пьяно пошутил он и тут же захрапел, явно довольный собой.

Изабелла тихонько поднялась с постели и направилась в ванную комнату, смыть со своей кожи сперму Густаво. И как можно думать, что такое слабое подобие соития может завершиться зачатием ребенка? Правда, вслух она бы никогда не рискнула задать подобный вопрос. Все более чем скромные возможности мужа в качестве любовника, которые он пытался продемонстрировать ей в самом начале их супружеских отношений, были безвозвратно утрачены, утоплены в угаре беспробудного пьянства. Да и сам Густаво едва ли помнил о том, что было в их отношениях когда-то.

Однако, думала она, возвращаясь в постель, если с ее стороны нужна жертва для того, чтобы получить разрешение покинуть Рио, сопровождать мать на фазенду и оставаться с ней там вплоть до ее кончины, что ж, она с готовностью принесла эту жертву только что.

Когда на следующее утро Изабелла спустилась к завтраку, Густаво еще спал. Луиза и Маурицио уже сидели за столом.

– Доброе утро, Изабелла, – поздоровалась с ней свекровь.

– Доброе утро, – вежливо ответила Изабелла, садясь на свое место.

– Густаво присоединится к нам?

– Да, он скоро спустится. – «Надо же, – подумала она про себя, – мне еще приходится выгораживать Густаво, защищать его от его собственной матери».

– Хорошо спала?

– Да, очень.

И так каждое утро. Один и тот же стандартный набор фраз для начала разговора и его завершения. Затем молчание на протяжении всего завтрака, прерываемое разве что довольным или недовольным ворчанием Маурицио, погруженного в чтение последних новостей, которые он поглощал, отгородившись ото всех остальных газетой.

– Сеньора Луиза, вынуждена сообщить вам, что моя мать находится в крайне тяжелом состоянии, – начала Изабелла, слегка помешивая кофе в своей чашке.

– Мне очень жаль, Изабелла, – последовал короткий ответ. Лишь слегка вскинутая бровь явила собой физическую реакцию на эту новость. – Как-то все уж очень внезапно. Ты вполне уверена?

– К несчастью, да. Я уже какое-то время была в курсе всего. Но мама попросила меня никому ничего не говорить, пока она сама не сочтет это нужным. И вот это время настало. Она озвучила свою последнюю волю. Попросила отвезти ее на нашу фазенду. Это, как вы знаете, в пяти часах езды от Рио. А еще она попросила меня сопровождать ее в этой поездке и оставаться вместе с ней, помогать медсестре в уходе за ней. Словом, побыть рядом… вплоть до ее кончины. Вчера вечером мы поговорили с Густаво, и он согласился с тем, что мне нужно ехать.