Люсинда Райли - Семь сестер [litres]

– Вне всякого сомнения, она гораздо привлекательнее этой уже изрядно поднадоевшей мне чихуа-хуа, – миролюбиво улыбнулся в ответ Лорен. – Хоть поговорить есть с кем. Кстати, сегодня она беседовала со мной на весьма приличном французском.

– Насколько я помню, она еще не замужем, – напряженно обронила Изабелла, чувствуя, как в душу закрадывается новый страх.

– Да, не замужем, – подтвердил Лорен, продолжая гладить Изабеллу по голове. – Возможно, ее родители надеются, что моя скульптура станет своеобразной рекламой ее красоты и обаяния и тем самым поможет ей найти себе подходящего мужа.

– А может, их вполне устроит в качестве соискателя ее руки и молодой, талантливый скульптор из Франции, – колко заметила Изабелла, немного отстраняясь от возлюбленного. Она обхватила себя обеими руками, словно отгораживаясь от него.

– Изабелла! Уж не ревнуешь ли ты меня? – пошутил Лорен, бросив на нее внимательный взгляд.

– Конечно, нет. С чего ты взял? – Изабелла больно прикусила нижнюю губу. Сама мысль о том, что сейчас какая-то другая женщина станет изо дня в день просиживать часами перед ее Лореном, как когда-то она сама позировала ему в мастерской профессора Ландовски, вызвала непроизвольную зависть. – Но ты же не станешь отрицать того, что в последнее время тебя постоянно приглашают на всякие светские суаре. Ты прямо нарасхват. Я права?

– Права. Но я и подумать не мог, что меня могут рассматривать в качестве подходящего кандидата на роль мужа для всех этих юных сеньорит. Просто в Рио появился новый человек. Этим я и интересен всем.

– Поверь мне, Лорен. Уже одно то, что ты француз, что ты приехал в Рио из Европы, да плюс еще покровительство, оказываемое тебе как скульптору моей свекровью, все это делает тебя у нас в городе не просто знаменитостью номер один, – бескомпромиссно возразила Изабелла.

Лорен откинул голову назад и весело рассмеялся.

– Что ж, если это так, то я только рад такому удачному раскладу. Ведь у нас во Франции я и мне подобные представители богемы воспринимаются в приличных домах как самые настоящие отбросы общества. Я уже как-то раз говорил тебе, что французские мамаши скорее предпочтут, чтобы их дочери умерли в раннем детстве, чем связали свою жизнь с нищим, голодным и бездомным художником.

– Тогда тебе следует понять, что у нас в Бразилии все по-другому, – с вызовом бросила в ответ Изабелла, понимая, что срывается на грубость.

Лорен склонил голову набок и внимательно обозрел ее.

– Я понимаю, ты сейчас страшно расстроена, дорогая. Все эти ужасные новости о твоей матери… Но разве ты сама не видишь, что ведешь себя сейчас по-детски вздорно? В конце концов, это не я убегаю отсюда вечерами к своему мужу, если нам в кои-то веки удается встретиться. Заметь, это не я делю каждую ночь постель с другим мужчиной. Наконец, это не я категорически отказываюсь даже обсудить возможность того, что всю ситуацию, в которую мы сами себя загнали, можно хоть как-то изменить. Нет! Но зато это на мою долю выпали все эти страдания. Да у меня все внутри переворачивается всякий раз, когда я думаю о том, как твой муж занимается с тобой любовью. Это я вынужден подлаживаться под тебя, бежать к тебе по первому же твоему зову, когда у тебя выпадает случай встретиться со мной. И это мне , а не тебе, надо постоянно придумывать себе занятия, чтобы заполнить долгие часы одиночества и не сойти с ума, постоянно думая о тебе.

Изабелла уткнула голову в колени. Впервые Лорен заговорил об их отношениях так прямолинейно и открыто. Судя по всему, она рассердила его не на шутку. Как было бы здорово, если бы можно было взять и вырвать все его жесткие слова и из сердца, и из памяти. Но этого нельзя сделать, потому что все, что он только что высказал ей в порыве гнева, все это – правда.

Какое-то время они сидели молча. Вдруг Изабелла почувствовала его руку на своем плече.

– Дорогая, я понимаю, сейчас не время обсуждать все наши проблемы. Давай примем все как есть. Я еще пока в Бразилии, изо всех сил стараюсь заполнить чем-то свое праздное существование. И делаю все это с одной-единственной целью. Ради тебя, и только ради тебя.

– Прости меня, Лорен! – пробормотала Изабелла, не отрывая голову от колен. – Ты прав, сегодня я сама не своя от горя. Что же нам делать?

– Повторяю, давай отложим обсуждение наших проблем до следующего раза. Сейчас для тебя главное – твоя мать и ее здоровье. Мне очень жаль, но вынужден напомнить тебе, что уже половина шестого. Немедленно хватай такси и мчись во «Дворец Копакабана». Тебе нужно выйти именно из него, чтобы ваш водитель действительно поверил в то, что ты пила чай с подружкой в тамошнем ресторане.

– Господи! Совсем забыла! – Изабелла подскочила с дивана как ужаленная и ринулась к дверям, но Лорен схватил ее за руку и притянул к себе.

– Изабелла! – Он ласково погладил ее по щеке. – Помни. Я люблю только тебя, и только ты мне нужна. – Он нежно поцеловал ее в губы, а ее глаза моментально наполнились слезами. – А сейчас беги, пока я не передумал и не запер дверь на три замка, чтобы ты осталась здесь навсегда.

Спустя два дня Изабелла вышла из центрального входа в больницу в полном одиночестве. Врач настоял на том, чтобы Карла немедленно сдала все анализы. Изабелла должна была забрать мать в шесть часов вечера.

Свекровь и муж были в курсе того, что она сопровождает мать в больницу. В принципе, ничто не мешало заполнить неожиданную «форточку» чем-то приятным, например, коротая время в объятиях Лорена. Но Изабелла не смогла решиться на подобный шаг. Она продолжала остро чувствовать собственную вину. Ведь, по сути, она пренебрегла мамой и ее здоровьем ради Лорена. А потому она просто уселась на скамейку во дворе и стала ждать, тупо наблюдая за потоком людей, устремляющихся в больницу и обратно, на улицу. Сколько трагедий и горя скрывается почти за каждым визитом сюда.

В шесть часов вечера она, как и было велено, подошла к палате, в которую положили ее мать на время проведения анализов.

– Доктор попросил вас зайти к нему, когда вы появитесь, – сказала Изабелле сестра, выходя из палаты. – Пожалуйста, следуйте за мной.

– Как она? – спросила Изабелла у медсестры, поспешая за ней по длиннющему коридору.

– Сидит на стуле и пьет чай, – сухо бросила та на ходу и постучала в кабинет врача.

Изабелла вошла в кабинет, и врач знаком пригласил ее сесть на стул напротив его письменного стола.

Через пятнадцать минут все было кончено. Изабелла вышла из кабинета и шаткой походкой направилась в обратный путь по тому же коридору к той же палате, чтобы забрать мать. Доктор подтвердил худшие опасения Карлы. Раковые клетки уже распространились на печень, наверняка затронуты и другие органы. Предчувствия не обманули Карлу. Надежды на выздоровление больше не было.