Люсинда Райли - Семь сестер [litres]

Габриела отправилась за апельсиновым соком, а потом пошла будить Карлу. Оставшись одна, Изабелла стала нетерпеливо прохаживаться по такой до боли знакомой гостиной. Наконец появилась Карла. Изабелла моментально увидела, что у матери не только очень усталый вид, но и нездоровая бледность и худоба. Кожа на ее лице приобрела какой-то желтоватый оттенок. Все эти неутешительные перемены произошли с Карлой всего лишь за тот короткий месяц, что они не виделись.

– Мамочка, прости, что я так долго не появлялась у вас. Как ты? – спросила Изабелла, подходя к матери, чтобы поцеловать ее, и старательно загоняя поглубже собственные страхи и острое чувство вины. Как-никак, а она не переступала порог родительского дома уже больше месяца.

– Со мной все в порядке. А как ты?

– Тоже. Мама…

– Давай присядем. – Карла тяжело опустилась на стул со страдальческим видом человека, которого ноги больше не держат.

– Мамочка, по-моему, ты не вполне здорова. Что-то болит?

– Немного побаливает, но ничего страшного. Я…

– Нет, пожалуйста! Не надо этих отговорок. Что значит, ничего страшного ? Разве папа не заметил, что тебе стало хуже?

– У твоего отца сейчас полно других дел, – тяжело вздохнула Карла. – Кофейные плантации перестали приносить ту прибыль, которую они давали раньше. Правда, правительство предлагает создать резервный фонд, в котором можно будет заморозить излишки урожая кофе, но пока все эти меры не сильно помогают.

– Не думаю, что для отца его бизнес важнее здоровья жены, – невольно возмутилась Изабелла.

– Дорогая, твой отец все последнее время на нервах. Не хочу нагружать его еще и своими проблемами.

На глаза Изабеллы навернулись слезы.

– Понимаю. Может, для папы сейчас действительно не самое подходящее время. Но как ты не понимаешь, что для нас с ним нет ничего важнее твоего здоровья? Или ты просто боишься худшего?

– Это мое тело, дочка, и я живу с ним, я понимаю его и чувствую, что с ним происходит, – неожиданно решительно перебила ее Карла. – Я действительно не хочу подвергать себя новой угнетающей процедуре лечения, заранее зная, чем все закончится. И вас с отцом тоже не хочу привлекать к этому.

– Мама! – Изабелла почувствовала, как у нее перехватило горло от переполнявших эмоций. – Прошу тебя о самой малости. Пожалуйста, позволь мне договориться о визите к доктору, у которого ты наблюдалась в последний раз. Насколько я помню, ты относилась к нему с доверием.

– Да. Как мне кажется, он лучший специалист у нас, в Рио. Но говорю же тебе, Изабелла, не в его силах помочь мне.

– Не говори так, мама! Ты нужна мне живой. И папе тоже.

– Возможно, – хмуро улыбнулась Карла. – Но я ведь не кофейное зерно и даже не денежная банкнота . А только эти две вещи заставляют сердце твоего отца биться сильнее. Они – его настоящая любовь и страсть.

– Ты ошибаешься, мамочка! Очень сильно ошибаешься. Возможно, ты не замечаешь того, что со стороны видно твоей дочери. Папа любит тебя. Ты для него все в этой жизни, а с твоим уходом жизнь потеряет для него всякий смысл.

Какое-то время обе женщины сидели молча. Наконец Карла нарушила тишину.

– Если это сделает тебя, Изабелла, хоть капельку счастливее, договаривайся с доктором, и поедем на прием к нему вместе. Уверена, он слово в слово повторит тебе все то, что только что сказала я. Но у меня лишь одна просьба к тебе.

– Какая?

– Пока ничего не говори отцу. Не хочу доставлять ему дополнительных переживаний.

Спустя приблизительно полчаса Изабелла покинула родительский дом. Карла, сославшись на общую слабость, сказала, что ей надо прилечь в постель. Изабелла уехала на машине отца, велев шоферу отвезти ее в район Ипанемы. Настроение было подавленное. Изабелла все еще никак не могла оправиться от пережитого шока. Но что, если мама просто преувеличивает симптомы собственного недомогания, цеплялась она за последнюю надежду.

Изабелла вышла из машины за два квартала до дома Лорена и почти бегом направилась туда. Вот единственный человек на свете, кто сумеет ее успокоить и умственно, и физически.

– Дорогая! Я уже подумал, что ты сегодня не придешь, – воскликнул Лорен, встречая ее у порога, и тут же заключил в свои объятия. – Бог мой! Что случилось? Почему у тебя такой расстроенный вид?

– Мама! – громко всхлипнула в ответ Изабелла. – Она решила, что умирает. – Она уткнулась ему в плечо и зарыдала.

– Что? Это доктор ей так сказал?

– Нет. Но год тому назад она перенесла операцию. Удаляли раковую опухоль. Мама считает, что болезнь вернулась. И для нее это означает конец. Но беспокоить отца она не хочет. У того в последнее время возникло много проблем с бизнесом. Конечно, я ей и раньше говорила, что она должна наблюдаться у врача постоянно. Но за тот месяц… что мы не виделись с ней, она страшно изменилась в худшую сторону. – Изабелла с мольбой глянула в глаза Лорена. – А вдруг интуиция не обманывает маму и все действительно очень плохо? Я так боюсь этого.

– Послушай меня, Изабелла. – Лорен взял ее дрожащие руки в свои, подвел к тахте и усадил рядом с собой. – Само собой, вам надо немедленно показать ее профессиональному врачу и выслушать его вердикт. Человек может нафантазировать что угодно, особенно если уже перенес нечто подобное в прошлом. А потом оказывается, что дела обстоят совсем не так уж и плохо. Твоя мать говорит, что у отца возникли финансовые проблемы? – уточнил Лорен. – Но я слышал, что он богат, как Крез.

– Богат, это правда. Я уверена, что он несколько драматизирует серьезность возникших у него проблем. Ну а как ты, Лорен? Как у тебя дела? – Изабелла изо всех сил старалась взять себя в руки.

– Все хорошо, шерри. Но к чему все эти формальные вопросы? Мне кажется, мы уже благополучно миновали этот этап. Если честно, страшно скучал по тебе все последние дни.

– Я тоже, – призналась Изабелла, прижимаясь головой к его груди, желая хоть как-то приглушить боль от всего того, что обрушилось на нее за минувшие два часа.

Лорен ласково погладил ее по волосам, старательно придумывая новую тему для разговора, чтобы хоть немного отвлечь Изабеллу от ее горя.

– Все утро я проторчал дома, соображал, чем стану заниматься, когда разделаюсь с этой псиной. И представляешь? Раздается звонок в дверь, и на пороге появляется мадам Сильвейра вместе со своей дочерью Алессандрой. Мать просит меня сделать скульптурный портрет ее дочери. Хочет преподнести ей его в дар по случаю ее двадцатиоднолетия.

– Алессандра Сильвейра? Я ее знаю, – несколько натянуто откликнулась Изабелла. – Это семейство состоит в каком-то дальнем родстве с Айрис Кабралами. Она была на моей свадьбе. Мне она тогда показалась очень красивой.