Люсинда Райли - Семь сестер [litres]

– Я бы и не узнала, дорогая Майя, если бы не одна моя приятельница. Она трудилась волонтером в одном из сиротских приютов, которых в те годы в Рио было великое множество. Огромное число младенцев привозили из фавел. И вот так получилось, что моя подруга оказалась в приюте в тот самый день, когда туда заявилась Кристина. Она не назвалась. Просто бросила ребенка и убежала. Так многие мамаши поступали. Моя приятельница не сразу узнала Кристину. Ей потребовалось пару дней, чтобы понять, что та беззубая, болезненно худая женщина, принесшая ребенка, была Кристина. – Голос Беатрис снова предательски дрогнул от охватившего ее волнения. – Но, как только подруга все поняла, она тут же примчалась ко мне. Она сказала, что младенца-девочку оставили с кулоном из лунного камня на шее. Она подробно описала украшение, и я поняла, что это именно тот самый кулон, что я подарила дочери. Вместе с Эвандро мы немедленно отправились в приют, чтобы забрать тебя на правах родственников. Это случилось где-то через неделю после того, как тебя туда привезли. Но когда мы приехали, оказалось, что тебя уже забрали. Помнится, подруга тогда очень удивлялась, потому что, по ее словам, в приюте было полно других младенцев. Ведь иногда проходит несколько недель, прежде чем находится приемная семья для ребенка. А некоторые детки так и вырастают круглыми сиротами. Но с тобой, как видишь, все случилось очень быстро. Наверное, потому что ты была очень красивым ребеночком, – с улыбкой добавила Беатрис.

– Значит ли это, – начала я дрожащим голосом, понимая, что мне обязательно нужно задать вопрос, который уже давно вертелся на кончике моего языка, – что ваша подруга видела моего приемного отца?

– Видела, – подтвердила Беатрис. – И ту женщину, которая приехала вместе с ним забирать тебя. По ее словам, они оба показались ей очень добрыми и сердечными людьми. Мы с Эвандро буквально умоляли ее сказать нам, куда тебя забрали. Но она ведь была всего лишь волонтером и не владела такой конфиденциальной информацией.

– Понятно.

– Но есть одна вещь, которую она нам отдала . Посмотри в том ящике, Майя. – Беатрис показала рукой, где именно надо смотреть. – Там лежит конверт. Дело в том, что в приюте фотографируют всех поступающих к ним младенцев, а потом эти фотографии подшивают в их личные дела. Но, поскольку тебя забрали и твое личное дело подлежало уничтожению, подруга попросила директора приюта разрешить ей забрать фотографию и отдать нам на память. Взгляни на себя малышкой.

Я извлекла из ящика конверт и достала из него фотографию. Размытое черно-белое изображение младенца с копной темных густых волос на головке и с огромными испуганными глазами. Дома в Атлантисе у нас куча фотографий, на которых я запечатлена младенцем, безмятежно покоящимся на руках Марины. Или когда меня убаюкивает Па Солт. А потому стоило мне лишь мельком взглянуть на снимок, и я тут же определила, что это моя фотография.

– Так вы никогда и не узнали, кто удочерил меня?

– Увы, нет. Хотя можешь поверить мне на слово, мы бросили все силы на твои поиски. Мы объяснили директору, что являемся твоими родными бабушкой и дедушкой, что намереваемся забрать тебя в семью и воспитывать как свою родную дочь. Тогда она спросила, имеются ли у нас какие-либо вещественные доказательства того, что девочка приходится нам внучкой. К сожалению, таких доказательств у нас не было. – Беатрис тяжело вздохнула. – Родная мать девочки отказалась назвать свое имя. И даже когда я показала директрисе фотографию, на которой я запечатлена с этим лунным камнем на шее, она сказала, что в глазах закона кулон едва ли сочтут весомым доказательством. Тогда я стала просить ее, даже умолять , дать мне координаты семьи, которая забрала тебя, чтобы связаться с ними напрямую. Но она отказалась наотрез. Сказала, что в прошлом было несколько случаев, когда родные семьи отыскивали приемных родителей, но ничем хорошим такие контакты, как правило, не заканчивались. И сейчас политика властей в этом вопросе тверда и однозначна: никаких контактов. Вот так, моя дорогая, – последовал еще один вздох. – Несмотря на все наши усилия, нам так и не удалось найти тебя.

– Спасибо за то, что, хотя бы пытались, – прошептала я в ответ.

– Поверь мне, Майя, что если бы твой приемный отец не появился в приюте так скоро, наши жизни, и твоя, и моя, сложились бы совсем иначе.

Я сунула фотографию обратно в конверт, чтобы сконцентрировать свое внимание хоть на чем-то. Потом поднялась со своего места, чтобы положить конверт в ящик, и уже даже сделала шаг в ту сторону, но была остановлена.

– Нет, дорогая, оставь эту фотографию себе. Мне она более не нужна. Ведь сейчас передо мной стоит настоящая, живая, взрослая внучка.

Лицо Беатрис исказила гримаса боли, и я поняла, что пора заканчивать разговор.

– Так вы и не узнали, кто был моим настоящим отцом? – задала я свой предпоследний вопрос.

– Нет.

– А Кристина? Что стало с ней?

– Увы, не знаю. С тех самых пор, как мы выставили ее из дома, я ее больше не видела. Даже не знаю, жива она еще или ее уже нет в живых. После того как она сдала тебя в приют, она буквально растворилась в воздухе. Ну, в те дни множество людей в Рио пропадали бесследно. – Беатрис вздохнула. – Если захочешь продолжить свои поиски и дальше, может, тебе повезет. В наши дни, насколько мне известно, официальные представители власти более охотно идут на контакт с теми, кто ищет своих давно потерянных родителей. Но материнский инстинкт почему-то упорно подсказывает мне, что Кристины больше нет в живых. Те, кто вознамерился целенаправленно разрушить себя, обычно добиваются поставленной цели и уходят из жизни молодыми. Но все равно, у меня сердце разрывается от боли, когда я думаю о ней.

– И вас можно понять, – ответила я тихо. Мне ведь и самой хорошо знакома боль утраты собственного ребенка. – И все же, какое счастье, Беатрис, что, покидая родной дом, она взяла с собой эту цепочку с лунным камнем. А потом надела ее на шею мне. Должно быть, ей была очень важна эта вещь, как напоминание и о вас, и обо всем том, что было раньше. Вполне возможно, это косвенное подтверждение того, что Кристина продолжала любить вас, несмотря ни на что.

– Возможно, – слегка кивнула головой Беатрис, и легкая улыбка тронула ее губы. – А сейчас, дорогая Майя, прошу тебя, вызови ко мне медсестру. Боюсь, терпение мое уже на исходе. Нужно срочно принять эти гадкие пилюли, которые полностью вышибают меня из седла. Но зато хоть боль делается терпимее.

– Сию минуту. – Я нажала на кнопку вызова.

Беатрис протянула мне свою ослабевшую руку.

– Майя, дай мне слово, что история, которую я тебе рассказала, никак не скажется на твоем будущем. Пусть твои родители, и отец, и мать, оказались не такими, какими должны были быть. Но ты должна знать, что мы с твоим дедушкой постоянно думали о тебе и любили тебя. И то, что ты снова возникла в моей жизни, стало для меня большим облегчением. Ибо теперь я могу уйти в мир иной со спокойной душой.