Люсинда Райли - Семь сестер [litres]

Флориано поспешно загнал цифры номера в свой мобильник и приложил трубку к уху. Прошло несколько секунд, после чего он слегка отстранил трубку.

– У них есть еще телефон ночной скорой помощи, но, по-моему, если мы начнем трезвонить туда, да еще в такое неурочное время, то это может показаться подозрительным. Не будем испытывать судьбу. Одно дело – звонок от обеспокоенных родственников, когда они не могут точно установить, где именно находится в данную минуту близкий им человек, и совсем другое, когда член семьи не в курсе того, что их бабушку или прабабушку поместили в хоспис. Знаете что? Предлагаю завтра с самого утра прокатиться туда на машине и прямо на месте узнать, что, где и как.

– Но такая поездка может ничего не дать. Еще один тупик.

– Очень даже может быть. Но инстинкт почему-то подсказывает мне, что сейчас мы на верном пути. Молодец, Майя, – похвалил он меня за своевременно подброшенную идею и одобрительно улыбнулся. – Вскоре я из вас сделаю самого заправского детектива-историка.

– Тогда до завтра. А сейчас я ухожу и оставляю вас на какое-то время в покое.

– Я подвезу вас в отель. – Флориано тоже поднялся из-за стола.

– Не надо! – твердо отказалась я. – Я с удовольствием прогуляюсь пешком.

– Хорошо. Тогда завтра ровно в двенадцать заезжаю за вами. У меня на половину десятого назначена встреча с учительницей Валентины. В школе считают, что у ребенка нет абсолютно никаких способностей к чтению, – неожиданно признался Флориано и тяжело вздохнул.

– Не расстраивайтесь, Флориано, – поспешила я успокоить его. – Все возможно, конечно, но вот, к примеру, одна из моих сестер – ее зовут Электра, – у нее тоже были проблемы с чтением. А между тем она – милейшее создание на свете, пожалуй, лучше нее человека и не сыскать. Доброй вам ночи, Флориано.

Проснувшись поутру, я снова извлекла из сейфа письма Яры и стала заново перечитывать те из них, которые Изабелла писала Лоен из Парижа. На сей раз я читала их не столько как заинтересованное лицо, в надежде найти подходящую зацепку для подтверждения своего родства, сколько как историк. Как это, к примеру, делал Флориано. И мне стало понятно, почему письма так взволновали его. Я отложила бумаги в сторону и откинулась на подушки. Мысли мои сами собой завертелись вокруг Флориано, его красавицы-дочери и ее маме, которой, судя по моим прикидкам, едва-едва за двадцать.

Признаться, меня немного удивил выбор Флориано. Избрать себе в спутницы жизни столь юную особу. С другой стороны, я почувствовала легкий укол зависти и даже ревности, когда увидела мать и дочь на пороге квартиры Флориано. Порой мне кажется, что все люди на белом свете живут в любви и согласии друг с другом, все, кроме меня, горемычной.

Я приняла душ, оделась и спустилась вниз. Впервые Флориано не оказалось на месте. Тогда я присела в уголке вестибюля и стала ждать. Флориано появился лишь через пятнадцать минут, он выглядел уставшим и крайне расстроенным.

– Прошу простить меня, Майя. Но моя встреча с педагогами затянулась дольше, чем я предполагал.

– Все в порядке, Флориано. Нет проблем, – заверила я его, садясь в машину. – А как сама встреча? Надеюсь, прошла хорошо?

– Ну, когда тебе сообщают, что у твоего ненаглядного дитяти есть проблема, которую едва ли удастся решить в обозримом будущем, если вообще удастся, то я бы не говорил, что встреча прошла хорошо. – Флориано вздохнул. – Немного утешает лишь то, что дислексия у дочери выявлена на самой ранней стадии. Надеюсь, что Валентина сможет получить всю необходимую профессиональную помощь и поддержку. Вот она, ирония судьбы! Я – профессиональный писатель, а мой ребенок обречен на то, чтобы всю жизнь бороться с неподдающимися ему словами.

– Да, это очень больно. Мне искренне жаль, – промямлила я, не зная, что еще можно сказать в подобной ситуации.

– Она такая славная девочка, да и жизнь у нее совсем даже не простая.

– К счастью, если судить по тому, что я увидела вчера, у нее, по крайней мере, есть любящие отец и мать.

– Только любящий отец, – возразил Флориано. – Увы-увы, но моя жена умерла, когда Валентина была еще совсем маленькой. Легла в больницу, чтобы сделать пустяшную операцию, через два дня вернулась домой, но рана стала гноиться. Разумеется, мы тут же обратились за помощью, однако врачи нас успокоили, заверили, что все образуется и рана заживет. А через две недели Андреа умерла от заражения крови. Теперь вы понимаете, почему система бразильского здравоохранения вызывает у меня лишь самые негативные эмоции.

– Все это просто ужасно, Флориано. А я вчера подумала…

– Что Петра – мать Валентины? – Флориано улыбнулся, и на какое-то мгновение черты его лица разгладились. – Майя, этой девушке нет еще и двадцати, но я польщен тем, что вы подумали, будто такой старик, как я, может привлечь к себе внимание юной и красивой девушки.

– Простите меня. – Я вспыхнула от собственной неловкости.

– Петра – студентка, учится в нашем университете и живет у меня на правах квартирантки, а заодно помогает, присматривает за Валентиной, что крайне важно, особенно когда у дочери начинаются каникулы в школе. К счастью, родители моей покойной жены, дедушка и бабушка Валентины, живут неподалеку и часто забирают ее к себе, главным образом когда я работаю над очередной книгой. Они вообще хотели забрать внучку к себе, но я отказался. Конечно, одному растить ребенка намного сложнее, но пока мы как-то справляемся. К тому же Валентина – очень хорошая девочка, никаких капризов.

Я бросила на Флориано уважительный взгляд. Снова он предстал предо мной в совершенно новом свете. Определенно, этот человек не перестает удивлять меня. А еще я подумала, какой же уныло пустой выглядит моя собственная жизнь в сопоставлении с его жизнью, в которой полно всевозможных проблем и трудностей.

– А у вас есть дети, Майя? – спросил он меня.

– Нет, – коротко бросила я в ответ.

– Не планируете обзавестись ими в обозримом будущем?

– Едва ли я могу строить подобные планы. Ведь рядом со мной нет никого, кто помог бы мне в их реализации.

– А вы вообще, Майя, влюблялись когда-нибудь?

– Да, один раз. Но ничего хорошего из этой любви не вышло.

– Уверен, кто-нибудь обязательно появится на вашем горизонте. Одной жить трудно. Вот я, к примеру, хоть у меня и есть Валентина, а все равно порой накатывают такие приступы одиночества, которые потом преодолеваешь с большим трудом.

– Зато так спокойнее, – едва слышно пробормотала я, прежде чем подумать.

– Спокойнее, говорите вы? – Он бросил на меня удивленный взгляд. – Бог мой! Майя! Что вы такое несете? В моей жизни было полно страданий и боли, особенно после смерти жены. Но никогда – ей-богу! – я не стремился к тому, чтобы сделать свою жизнь «спокойной».