Марина Москвина - Между нами только ночь [сборник]

Роковая ошибка стоила Владимиру Павловичу кафедры. Потом его следы затерялись.

Внезапно я почувствовала симпатию и сострадание к этому человеку.

Мысленно поблагодарив моих учителей за их доброту, я отправилась бродить по городу; сгущались сумерки, зажигались звезды, сияющие лица плыли мне навстречу, не обращая на меня ни малейшего внимания, даже не подозревая о том, что весь этот мир, всё человечество, да что там, целое мироздание! – вскоре получит от меня королевский подарок – роскошную книгу “Загогулина”!

Я зашла в телефон-автомат и позвонила Юрику.

– Надо увидеться! – коротко сказала я.

Он мгновенно примчался. И хотя по большому счету его интересовали всего три проблемы: человек, Земля, на которой он живет, и космос, в который он погружен, Юрик всё равно удивился, растерялся, обрадовался, испугался.

К писательскому ремеслу мой старший брат всегда испытывал некоторый священный трепет. Он верил, что книга может поднять человека из бедности, избавить от смятения, излечить от недугов. С помощью книги, ему казалось, можно услышать зов истины, достичь чего-то нового, справедливого или хотя бы человечного.

Правда, такой книги, он оговаривал, которую написал Уильям Шекспир, Уильям Сароян, Уильям Теккерей… А его сеструха Маруся, если и сделала скромную попытку в этой области —…что ж, Юрик был готов за свои деньги издать пару сотен экземпляров для близких родственников. Никак он не ожидал всё-таки, что это дело примет настолько серьезный оборот.

Ну мы зашли в ресторан, взяли коньяку, запеченную курицу на решетке, набрали с ним всякой всячины – в кои-то веки я угощала его! – короче, мы закатили грандиозный пир.

Оттуда отправились в магазин – прямо на Тверской, фирменный, мне там понравились белые французские брюки. Я стала мерять, они мне в бедрах оказались узки, а в талии – до того широки, что сзади образовался мешок!

– Какой пошив неправильный! – воскликнул Юрик. – Всем этим модельерам французским надо руки оторвать.

Потом позвонили маме с папой, хотели им рассказать о книжке, потому что такого рода новости прежде всего касаются родителей.

– Да, мир полон разных чудес! – воскликнула мама, услышав эту невероятную историю. – Вот например, сегодня утром я просыпаюсь и смотрю: летит по небу огромный, зеленый, прекрасный воздушный шар – не шарик воздушный, а настоящий воздушный шар с людьми в корзине. Летит по направлению к Курьяновке. Я дала Лёве очки и показала в окно. А Лёва спрашивает: “Это что, НЛО?”

Тут папа взял трубку и жутко стал удивляться, как мы с Еленой друг друга узнали?

– Что она тебя узнала – это понятно, – сказал он. – Но как ты ее узнала? Ведь она-то, поди, совсем старушка?

– Ну и что? – послышался голос мамы. – В конце концов, все становятся старушками. И если ничего не болит, это очень даже неплохо. Во всяком случае, козлы всякие не пристают!

Кстати, Елена и не думала становиться старушкой. По-прежнему статная, она ходила на высоких каблуках – стюардесса! И говорила о себе:

– Я одинокая замужняя женщина.

Муж ее, отец Даши, пилот Кучегоров, огненно-рыжий красавец, прожигатель жизни, был пьющ, горяч, восторжен, хвастлив и очень легкомыслен – он где-то пропадал уже несколько лет.

Юля мне рассказывала, что Елена совсем недавно влюбилась, и с этим связаны большие переживания. Поскольку ее избранник, видимо, не выдерживал ее сияния, а свою нерешительность объяснял таким образом, будто бы Елена для него недостижима, словно горизонт. В самом деле, она – совершенно неправдоподобная женщина. Юля помнила ее маму, та часто повторяла:

– Лена, не забывай о радуге!..

Наконец, Елена воскликнула:

– Как я могу забыть о радуге? У меня даже на заднице радуга!!!

Собственно, никто не знал толком ни о ее личной жизни, ни о размерах ее владений, ни о реальной стоимости ее имущества, но все давно уже свыклись с тем, что Елене, как говорится, подвластны все воды проточные и стоячие, дожди, что пролились и что прольются, все дороги, тропинки, заводы и пароходы, что она богаче индийского набоба, какого-нибудь махараджи с крупнейшим на свете алмазом в чалме и залежами золота и серебра в закромах.

Также ходили слухи о ее тайном дворянском происхождении, иначе откуда в простой семье взялась высокородная княжеская фамилия Голицына. Поговаривали, что мать Елены, к слову и сама никогда не забывавшая о радуге, была возлюбленной князя Фёдора Голицына.

Вскоре мне стало доподлинно известно, что Елена сняла в аренду какой-то шикарный пансионат в Одессе на берегу моря, сначала один, а потом, когда разорился соседний, она, не раздумывая, прихватила и этот, и они с Юлей махнули туда, позабыв обо всём на свете…

Я звоню узнать, как дела, а мне отвечают – они в Одессе! Купаются, загорают, кушают фрукты. Отправился отдыхать на Черное море даже пес Юли, старый такс Додик, так стоит ли волноваться о каких-то делах в середине лета?..

Веселые, отдохнувшие, загорелые, они вернулись только в конце августа. Юля рассказывает:

– Елена для черноморского побережья сыграла такую же роль, как царица Савская для Аравии. Ты представляешь, она своими силами возродила два одесских пансионата! Мы с ней каждое утро плавали за буйки, над нами летали чайки, и как-то однажды к нам с Леной близко подплыл дельфин!…А в пансионате она закатывала такие пиры, что приезжали со всей Одессы. Елена царила на званых пирах – всегда в окружении свиты… “Вот запомните, – говорили ее друзья, – что значит настоящий одесский стол – это кровяная колбаса, барабулька и красный перец!”

Я хотела спросить про книжку, но удержалась: понятно – они возьмутся за нее не раньше, чем остынут от своих головокружительных впечатлений.

– Только на одесском базаре еще сохранилось то, о чем писал Бабель! – воскликнула Юля, когда я позвонила в следующий раз. – Стоит мужик, пальцы растопырил – бюстгальтеры продает. На каждом пальце у него болтается по огромному стеганому бюстгальтеру. Жена шьет шестые размеры! Подходит тетка и спрашивает: “А седьмой у вас есть?” Он, взглянув на нее наметанным глазом: “Интересно, что вы будете в него ло́жить?” “Не волнуйтесь, – она отвечает, – я найду, что туда ло́жить!..”

“Еще не пора”, – я подумала, и опять ни о чем не спросила.

Потом Юля позвонила сама. Я очень обрадовалась, подумала, что свершилось, сейчас меня позовут смотреть сигнальный экземпляр.

Но Юля сказала:

– Сегодня вечером в “Иностранке” Елена устраивает для писателей благотворительный бал. Явись обязательно, вино будет литься рекой!

Следом прокатилась волна балов для учителей и библиотекарей.

Поздней осенью она отправила в пионерлагерь “Артек” нескончаемую колонну автобусов со школьниками.