Евгений Князев - Красный пассажир

— Ну, как же не знаю, с Гришей Барановым мы знакомы еще, когда он третьим помошником ходил на «Хабаровске», толковый парень. Ну, да ладно, ты тут шум не поднимай, мы сами как — нибудь разберемся, дай нам бортпроводницу пошустрее для сопровождения, кстати, вот ту, что с тобой только что так мило ворковала.

— А, Милочка Цыганкова, она у нас действительно одна из лучших. Пассажирский погрозил пальцем. — Ох, Виктор Иванович, ничего от тебя не утаишь, — он заглянул в холл и крикнул дежурной: «Срочно Цыганкову к трапу!»

Что у них за имена на пассажирах, словно специально подбирают, снова не удержался Смагин, — Мила, Вета, Ника, Ксюша…, куда подевались Любы, Тани, Зины, Наташи…

Пассажирский улыбнулся и рукой пригласил во внутрь:

— Не переживай, начальник на нашем пассажире полный комплект имен на любой вкус, сам скоро узнаешь.

После убогого интерьера на «Орловой», отделка внутренних помещений «Михаила Шолохова», дизайн огромного ресторана с овальными, никелированными столами и мягкими креслами, современный интерьер танцевального и музыкального салонов, супернавороченный кинозал с огромным плоским монитором и стереосистемой, библиотека и бассейн с голубой водичкой на корме, поразили воображения Смагина.

Экипаж теплохода был подобран из молодых, красивых и опрятных юношей и девушек. Они встречали гостей с улыбками и с готовностью указывали направление движения сначала в сторону администраторской и двух шикарных люксов, расположенных в носовой части верхней палубы левого борта, а затем и каюты капитана.

Милочка Цыганкова вблизи оказалась не такой уж и милашкой, она слегка подзапустила кожу на лице и, едва заметную угреватую сыпь, уже не могли скрыть ни какие «тонаки», но это не портило общего впечатления о пароходе и остальных членах экипажа. Смагин знал рецепт от этой болезни, придуманный еще римскими весталками, и уже не сомневался, что Мила с радостью воспользуется его советами.

Девушка, по ходу дела, постоянно что-то рассказывала, словно гид заученную тему экскурсии, внимательно рассматривая Смагина и, скорее всего автоматически, одергивая короткую юбку, когда оказывалась впереди на трапе, на что Виктор Иванович заметил:

— Гляди, Игорек на тебя уже глаз молодушка положила, а меня словно и нет здесь.

От этих слов Мила вся зардела и примолкла, отвечая только на заданные вопросы. Это смущение девушки, работающей на таком престижном лайнере, было удивительно видеть Смагину, тем более его до сих пор еще не покинуло очарование его Ольги, и он находился под чарами, наложенными на его душу прошедшей ночью, когда они зажигали на своей скрипучей, проверенной кровати, как и пять лет тому назад, будоража страстными вздохами спокойные сны, уставших от жизни, соседей. Но чем больше времени Смагин находился на пассажире, тем все сильнее, с каждой минутой, с каждым часом, новое романтическое чувство захватывало его, разрушая все поставленные семейной жизнью запреты.

Мила открыла своим ключом двери обоих люксов и замерла в нерешительности, поправляя оборки на белоснежной, форменной блузке. Смагину хватило одного взгляда на высокую грудь девушки, которая часто вздымалась под тонким прозрачным шелком, подчеркивая правильные формы тела и яркий здоровый румянец на бледном лице — предвестник душевных переживаний, проступивший на пухлых, затонированных жидкой пудрой щечках, чтобы убедиться — девчонка втюрилась в него с первого взгляда и уже готова была скинуть с себя ненавистную и сдерживающую ее желание одежду. Обстановку разрядил Виктор Иванович.

— Спасибо, хорошая наша, дальше мы сами разберемся, будь так любезна, закажи нам через ресторан что-нибудь перекусить, до ужина далеко, а мы с Игорьком с утра не жрамши, — он засмеялся избитому каламбуру, — все, пока свободна, понадобишься, вызовем, — он махнул Смагину рукой, — заходи, начальник, потолкуем. Цыганкова еще секунду колебалась, прикусив пухлую губку, но, не найдя, что сказать, обожгла Смагина взглядом черных глаз, и легко, словно по воздуху вспорхнула по длинному коридору, словно на подиуме, выкидывая впереди себя, слегка искривленные в голени ножки.

Смагин проводил девушку взглядом отпетого искусителя и покосился на Лещенко. Тот молча наблюдал сцену и, когда дневальная исчезла, с улыбкой сказал:

— Что, юноша, не будь здесь меня, уже затащил бы девку в постель. Я прав? — Смагин ничего не ответил, пожал плечами и тяжело вздохнул. — Ничего, еще успеешь, хотя Саша Стоцкий попросил меня немного остепенить твою прыть, но ты знаешь, я в молодости и сам ни одной юбки не пропускал, так что делай, как считаешь нужным, а вот на счет остального будем решать все сообща.

Когда Игорь перешагнул комингс двери своего нового жилища, его захлестнул неописуемый восторг, но он не показал своего восхищения даже напарнику, а лишь с излишней иронией в голосе промолвил.

— Неплохие хоромы, на «Орловой» о таком даже и не мечтал, но все равно, та, маленькая каютка, чем-то мне ближе.

— Первый рейс, как и первая любовь, всегда ярче и памятней других, — Виктор Иванович опустился в кожаное кресло и положил на большой полированный стол свой чемодан, — ничего, к хорошему быстро привыкаешь. Конечно, это уже не «актриса», но до «Пушкина» этому лайнеру еще тянуться и тянуться. Ты только посмотри, сплошной пластик, — Виктор Иванович постучал костяшками пальцев по переборке, — больше месяца в этом искусственном мешке не протянешь.

— Но моряки — то терпят, — с какой-то скрытой горечью за бывших собратьев произнес Смагин, — ходят и полгода, и по году и ни какими напастями их не запугаешь.

— То моряки, они до поры, до времени не замечают изменений в своем организме, — Лещенко погладил свой лысый затылок, — а когда начнут волосы и зубы выпадать, ноги станут, как спички, по ночам начнут суставы крутить, хоть волком вой, а сердце превратиться в тряпку, когда при виде женщины на лице, кроме слюны на губах больше ничего не проявится, заказывай моряк, по себе панихиду. Но это все проза. Ты лучше, паря, в судовую роль загляни, — Лещенко протянул стопку бумаг Смагину, — с нами в роль вписан еще один начальник рейса, какой-то Василий Иванович Горбунов, я что-то такого в нашей конторе не припомню.

— Знаю такого, этот комитетчик давеча меня пытал на предмет моих похождений на «Орловой».

— Ну и что дальше? — Лещенко вопросительно приподнял кустистые брови.

— Настрочил я ему праведную ложь, пусть разбирается.

— Тс-с, тихо, — Виктор Иванович приложил пухлый указательный палец к губам и кивнул Игорю на выход.

В пустынном коридоре он огляделся и плотно прикрыл железную дверь каюты, которая, мягко щелкнув замком, оставила все тайны внутри помещения.