Александр Григоров - Знать [СИ]

Задержанный отступил, разминая кисти рук, и поторопился за руль. Рядовой сначала порывался помочь старшему по званию, отложив протокол, но вовремя сообразил: и товарищу не поможет, и себе навредит. Детское личико теперь возникло за лобовым стеклом, ниже «дворников».

— Пусть хотя бы штраф… — просипел вартовой.

— Я заплачу, — ответил Карп Наумович.

Он отпустил сержанта, полез во внутренний карман пиджака, достал визитку. Вручил, как ценную награду. А задержанному показал глазами: езжай, пока я не передумал.

Впрочем, когда тот выехал на трассу и остановился, пропуская попутные машины, Несусвет вразвалку подошел к открытому со стороны водителя окну и сказал:

— Только не подумай, что я повелся на туфту с игрушечным пингвином. Просто знай, что помог тебе случайно и не из жалости.

— Спасибо, понял. — Он протянул было руку для пожатия и остановился на половине движения. — Но мы действительно забыли у «Кумушек» Фридриха Карловича.

Несусвет подумал, что это можно проверить, но только хмыкнул в ответ, взял брюнета ладонью за лицо и заставил пригнуться. Так стало видно девочку на пассажирском месте.

— И как же ты, деточка, забыла такой ценный подарок?

Она уперла взгляд в крышку бардачка, губы ее дрогнули, ответ прозвучал в пол:

— Мы с папой проголодались, а там борщ такой вкусный был… я пошла просить у тети повара рецепт, переписала и так обрадовалась, что сварю папе такой же борщ, как варила мама… думала, что Фридрих Карлович в рюкзаке…

Замахав руками на бессвязное бормотание, Карп Наумович, наконец, отпустил пару бедолаг. Развернулся к своей машине и на ходу показал водителю: «Заводи!». Сел и отвернулся к окну: вартовые заняли исходное положение на обочине — приготовили «пушку» для фиксации скорости.

— Мать померла, а дочка борщ жрет, — буркнул Несусвет в пространство. — И вот из такого народа господь сподобил избираться! Ну почему одним Швейцария, Англия, Германия… Ведь это же наверняка до рождения решается, иначе почему они — там, а мы — здесь?

Водитель молча тронул авто и выехал на трассу.

— Гони прямо в Харитонов, — приказал шеф, — на хрен этих «Кумушек».

На окраине города стоит дитя — воплощенный в камне плод соития человека с наукой. Одна нога из стекла и бетона тянется вдоль дороги, вторая — по щиколотку в мягком лесу. Руками-пристройками ребенок упирается в землю, боясь упасть на спину. Голова, увенчанная антеннами, смотрит в прозрачное небо, вентканалы вдыхают нагретый майский воздух. Через занавешенные жалюзи он попадает в бегущую по сосудам-коридорам кровь, где им питаются сотни телец.

Вокруг стоят игрушечные домики с маленькими обитателями. Кажется, ребенок вот-вот схватит пятиэтажную коробочку и перевернет из любопытства — как смешные букашки мечутся.

Но ребенок не ломает игрушки, потому что без них перестанет существовать. А домики без ребенка легко обойдутся.

Зовут ребенка ИНЯД, полное имя — Харитоновский институт теоретической и экспериментальной ядерной физики. Детище времен расцвета науки и беспорядочных связей ученых всего мира.

Сейчас оно, как и все дети, сидит на шее у родителей. Зарабатывать не научилось, ест, как взрослый. Вкладывать деньги в детей выгодно — проценты поспевают нескоро, зато наверняка.

Возьмем, к примеру, заместителя директора ИНЯДа по науке Варгашкина Кирилла Денисовича. Его отец, председатель профкома плиточного завода, ничего не жалел для сына. В детстве Кирилл учился плохо, но заводские маляры, штукатуры и плиточники каждые полгода облагораживали помещения школы, поэтому Кирюша заканчивал четверти без двоек. Отцовских сбережений хватило на четыре года электромеханического техникума, куда Варгашкин-младший поступил из лени — техникум находился через дорогу от дома. Последнее, что Кирилл выжал из родителей — квартира в новостройке. На этом вклады в развитие сына закончились. Новому времени понадобились новые профорги, а Денис Варгашкин был человеком старой закалки и быстро сломался в борьбе за место под кабинетной лампой.

Кириллу перемены пришлись по душе. Он устроился электриком в строительно-ремонтную бригаду, которую вскоре возглавил. В один прекрасный день (это не фигура речи, день и вправду был ничего себе) бригада Варгашкина получила заказ на ремонт системы энергосбережения. Деньги тогда имели ценность до утра, пока в валютных пунктах не изменились котировки. Обычно прижимистый и недобросовестный Кирилл Денисович выполнил работу в срок и качественно. Более того — себе взял по минимуму. Затем его бригада выполнила капитальный ремонт целого корпуса, благоустройство территории и ремонт фасада. Откуда у Варгашкина связи, материалы и рабочие, директор института не интересовался. Но то, что такой человек нужен в период безденежья, сомнений не возникало. Нужно было использовать талант коммерческого хищника. Свободной оказалась вакансия зама по науке — на такие деньги никто не шел. Кирилл Денисович к науке отношения не имел, но согласился.

И вот Варгашкин в добротном вельветовом костюме сидит у директора ИНЯДа и подсчитывает прибыль. Только гений мог предположить, что сдача котельной под склад дешевой одежды выйдет в плюс. Варгашкин возвращал вложенные в него деньги. Но родители — царствие им небесное — уже не радовались успехам сына.

Самой заветной мечтой Кирилла Денисовича оставалось место директора торгово-развлекательного центра или простого супермаркета.

— Итого — почти сто тысяч за май, — процыкал Варгашкин. «Двадцать» у него звучало, как «дзвадзать», а «тысяч» — как «тсысяч». — Предлагаю пятьдесят передать на ваше усмотрение, а пятьдесят — на подготовительные работы к зиме. Подрядчиков я нашел.

Директора ИНЯДа зовут Николай Вальтерович Бронский. Он руководил институтом, когда Варгашкин еще доил родителей на поход с девушкой в кафе. У Николая Вальтеровича тоже были своеобразные отношения с деньгами.

Они не любили друг друга.

Отец Николаса тоже не жалел денег на сына — жалеть было нечего. Беглый немецкий заключенный отсидел за укрывательство врагов Рейха на Родине и практически за то же — в стране-освободительнице. После амнистии работал часовщиком в доме быта. Немецкая порядочность не позволяла работать плохо, а постановка на учет в милиции — воровать. В школу Вальтер давал сыну бутерброды с морковкой. Маму Николас не помнил — она родила его, когда отец досиживал срок, и ушла к какому-то военному. Что такое деньги, мальчик не знал до поступления на физический факультет университета — там получал повышенную стипендию. Но слишком хорошо знал, что такое работа — без нее человек не стоит бутерброда с морковкой. Одновременно со степенью кандидата технических наук, Николай получил комнату в общежитии. Отец к тому времени умер, угол в коммунальной квартире отдали соседской семье. Пролетарии оказались государству ближе, чем сын бывшего врага народа, да еще и интеллигент.