Александр Григоров - Знать [СИ]

— От кого защищаетесь?

— От городских чиновников и собственного заместителя по науке.

Здесь не скетчи — комедийные полнометражки снимать. Вправду, что ли, взяться за сценарное дело? Мысли постоянно наклевываются.

Стучу в дверь — никого. Еще раз — тишина. Решаюсь открыть.

Странная картина: в комнате четыре человека, двое молодых сидят — на диване и за компьютером. Мужчина средних лет с планшетом в руке стоит, напротив — пожилой, друг на друга смотрят. Эти двое — Polzun и Bronsky, я узнаю их.

Никто на меня не оборачивается.

— McGuffin pridumal Hitchcock! — негромко и четко проговаривает Polzun.

Профессор зажмуривается, стоит несколько секунд. Ничего. Открывает глаза и выдыхает.

Происходит оживление — тот, который за компьютером, обращается к Bronsky; который на диване — заговаривает с Polzun. По интонациям понимаю — неудача.

Впрочем, Bronsky вроде обрадовался. А Polzun заметно огорчился, выслушивает успокоительные слова от молодого человека на диване.

Форсаунд вибрирует в кармане.

Наконец, замечают меня, я представляюсь. Они понимают английский на бытовом уровне. Объясняю, что заходил в квартиру Polzun, никого не застал и явился по второму адресу.

Они переглядываются и показывают, мол, все понятно. Представляются и знакомят с молодыми помощниками. Они тоже сносно говорят и понимают английский.

Все четверо наперебой объясняют, в каком сложном положении мы оказались. Мне непонятно — почему? И с чего вдруг нас «завтра схватят или попросту убьют»?

Угощают чаем и старым рассыпчатым печеньем.

Наступили ясно-прозрачные сумерки, которые принесли в кабинет не прохладу, но напоминание о ней. Даже чай не жжет горло, а потихоньку согревает.

Разговариваем, пьем, шутим. Вывожу их на тему о мае прошлого года — Bronsky насторожился, как показалось. Вдруг за окном — звуки машин, скрежет тормозов, крики.

Подходим.

Три микроавтобуса, из которых высаживаются вооруженные солдаты. Рассредоточиваются, окружая здание, под руководством грузного командира. На крышах бусов — прожекторы.

В кабинете начинается суета. Bronsky выскакивает в дверь и кричит защитникам. Polzun и юноша нервно переговариваются в стороне. Молодой человек за компьютером выключает его и набирает номер на дисковом телефоне.

Напряжение.

Страх.

Polzun заканчивает совещание и выбегает вслед за Bronsky.

— Что случилось? — успеваю спросить в спину.

Он останавливается, мычит, выбирая слова, и произносит:

— Polny pizdets!

Убегает.

Это выражение мне неизвестно, нужно посмотреть в словаре.

На летней площадке кафе играла итальянская песня. Столики сжались в угол, тень укрывала от послеобеденного солнца. Из нее в приветственном полете взметнулись две или три руки. В холле суетились техники. По именам Яся их не знала, но в лицо помнила, хотя есть мнение, что все алкоголики выглядят одинаково.

Какой безоблачной и теплой казалась теперь служба в «Клике». А год назад Яся бегала по событиям, фотографировала, писала и проклинала судьбу, которая не давала ни денег, ни карьеры.

Поднималась по лестнице на трясущихся ногах, здоровалась и рассказывала «как она» неровным голосом. Проходя мимо своей бывшей каморки, вздохнула.

За последние месяцы Звонова стала известной фигурой — пресс-атташе знати, борец с цензурой. Бывшие коллеги диву давались: как неопытная журналистка, непривлекательная внешне, так взлетела? Впрочем, она преобразилась: вместо одежды из секонд-хэнда в гардеробе появились наряды в том же джинсово-толстовочном стиле, но из европейских коллекций. Свежесть лицу придавала косметика, которая потому и дорогая, что неброская и точная в умелых руках. Ногти покрылись блестящим лаком, брови изменили траекторию и взмыли птицами.

— Здравствуйте, — улыбнулась она охраннику.

— Какие люди! — отставной военный поднялся и тоже заулыбался.

Радость была искренней, какой бывает искренность старика при виде интересной девушки. Будто не он работает на канале, полгода уничтожающем в эфире знать, пособница которой стоит на пороге. Охранник превратился в мужчину.

— Я к Фире Потемкиной.

— А она как раз у себя!

Продолжая улыбаться, Яся пошла по коридору. Охранник вспомнил, что посторонним нужен пропуск, но запнулся. Она наверняка ненадолго, да и какая Звонова посторонняя?

Проходя мимо студии, Яся посмотрелась в зеркало и отшлифовала без того идеальный внешний вид. Ни одной мелочи не пропустила — в бою мелочей не бывает.

— Здравствуйте, Фира.

Потемкина перевела взгляд от монитора на гостью, будто резанула косой. В колонках играл «Первый Концерт» Петра Чайковского. Людям почему-то кажется, что слушая классику, они выглядят ценителями искусства.

— О, а это еще откуда? — Она закрыла ноутбук. — Ну, привет, привет.

Фира встала, чтобы подчеркнуть преимущество в росте. Равно — в длине и стройности ног и объеме бюста. Есть детали женской фигуры, которые заметны, когда обладательница поднимается из окопа. Яся выдержала атаку и расправила плечи, показав вырез на блузке. В ответ Потемкина как бы случайно поправила бриллиантовое колье и золотые сережки.

Присев на стул, Яся положила ногу на ногу. Когда утром надевала юбку, очень опасалась этого положения в присутствии мужчин. Но в женском тет-а-тет движение воспринялось как атакующий прорыв. Фира улыбнулась и ничего делать в ответ не стала. Заметила только:

— Ты ногу бритвой порезала.

Звонова не пошевелилась.

— Я насчет Игоря. Он сегодня исчез. В телефоне — длинные гудки.

— И?

— И я подумала… вы что-то знаете.

Фира надула щеки и выпустила воздух из сжатых губ.

— А с какой стати я должна что-то знать?

— Бросьте кривляться. Это не смешно.

— Вот еще надо — смешить тебя. Говорю же — не знаю, где твой Рёшик.

«Так его называют близкие люди, — подумала Яся. — Ничего не знает она, как же».

— Вы приезжали к нему домой.

— Снимала сюжет, просто работа.

— А давно перед этим вы ездили на съемку?

Да, об этом знают лишь сотрудники «Клика» — люди уровня Потемкиной и Стукалина выезжают в исключительных случаях — на платный сюжет или ради удовольствия.

Фира готовилась ответить — хлестко и грубо, но ход мыслей прервал звонок по сети. Открыла ноутбук и воткнула наушник. Лицо менялось с каждым услышанным словом.

— Срочно оператора, поеду сама, — приказала она в микрофон. — Идем, — это уже Ясе.

Они процокали по коридору и вышли к лифту.

— Ты ревнуешь? — вдруг спросила Фира в ожидании кабины.

Ясе понадобилось время, чтобы оправиться от пропущенного выпада. Все-таки в женском бою Потемкина — асс. Кстати, при переводе этого слова в транслит ничего не изменится — большая мастерица.