Александр Григоров - Знать [СИ]

Спустя четверть часа кучка вартовых оказалась в окружении знати.

Вартовые пытались огрызаться. Кричали, требовали, размахивали удостоверениями. Но знатоки сжимали кольцо. Нормы поведения остались позади, в том времени, когда интеллигенции позволяли хотя бы мечтать о собственной значимости. Отобрав сначала деньги, потом престиж и, наконец, саму работу, власть поставила знать вне закона. Лишенный чувства достоинства пролетарий по инерции существует сколь угодно долго. Интеллигент заканчивается там, где заставляют сморкаться в рукав.

Один сержант в порыве гнева ударил дубинкой. И мигом упал от серии фактов из курса сопромата. Тезисы сыпались еще некоторое время, роняя служивых на разбитый асфальт. Со стороны института вышли его защитники, бросая фразы в спины осаждающим. Испуганные, они побросали спецпринадлежности. Всегда пахнущая храбростью кирза теперь источала страх.

Два фронта знатоков сошлись и побратались, как военные союзники. Вартовым дали погрузиться в автобусы и уехать с миром. Кормить их нечем, а есть они любят и умеют лучше, чем бить безоружных. Пленником остался майор, который сидел под присмотром Ростика.

Там же очнулся Смык. Его не связали, наоборот, перенесли на кушетку в приемной. Обыскивать сначала побоялись, но, в конце концов, неприятную миссию взял на себя по молодости циничный Ростислав. И нашел кое-что интересное.

В приемной, кроме него, собрались Боря и пришлый майор, который все время молчал, а сейчас извлек бог весть откуда бутерброд и жевал его. Тот самый Буркун, начальник Столичного отделения, который слыл специалистом по знати, поскольку первый столкнулся с ее преступной силой. Пристально глядя на Ростика, он вспомнил и его: приняли в зале игровых автоматов, когда доказывал охраннику — аппараты работают по мошеннической программе. На то, что в черте города игровых салонов не должно быть в принципе, вартовые забыли обратить внимание.

— Действительно, ордер на арест, — сказал Ростик, прочитав документ. Смык пристально вгляделся в чтеца. — Пользун, Бронский, Огнен и еще один. — Он выдержал паузу. — Ну да, конечно, как такая организованная группировка могла действовать без прикрытия? Майор Буркун, вы покрывали изменников. В ордере — ваша фамилия.

Майор перестал жевать, что значило наивысшую степень внимания. Обычно приказы он отдавал набитым ртом, а рапортами вытирал жирные руки. Подчиненные говорили, что Буркун чувствует нарушителя желудком.

— В каком это смысле — моя?

Не дожидаясь ответа, выхватил ордер. Перечитал и убедился. В волнении доел бутерброд.

В следующую секунду Гоша вскочил с кушетки, занимая поочередно все положения тела в пространстве, как на покадровой отмотке видео. Ударил сзади под коленку зазевавшегося Борю и юркнул в дверь. Буркун бросился следом, но на третьем шаге сообразил, что не догонит.

— Бросьте его, майор. Если бы остался, нас наверняка взорвали сегодня же. К своим они относятся, как к врагам. Да вы в курсе.

— Не смешно, — ответил майор и будто из воздуха выхватил куриную ножку.

Позже вспоминали, что Буркун явился в ИНЯД с «дипломатом», в котором обнаружились стратегические запасы яблок, сала и хлеба. Кроме этого, там находились свертки из фольги и бумаги, хранящие другую снедь. Как будто он постоянно готовился к тому, что его на долгое время оставят без еды.

Вечерело. Духота переродилась в свежесть и заполнила собой человеческие сущности. Предчувствие беды смилостивилось перед защитниками, давая место воспоминаниям. Перед входом в институт зажглись костры, полилась беседа, настоянная на благородных и не очень напитках. Вспоминали прежние походы, бунт в Столице и множество мелочей, которыми сильна людская память. Судачили о последнем своем дне, который наверняка наступит завтра и не жалели — погибнем стоя.

На побег Смыка Бронский, Рёшик и Огнен отреагировали спокойно, потому что окунулись в научный диспут. У каждого был кусок мозаики, из которых складывалась занимательная картина. Общение шло складно — профессор и командир знати свободно владели английским. Николай Вальтерович по привычке вставлял немецкие слова, а Рёшик порой задумывался над правильностью сказанного, но в целом собеседники прекрасно понимали друг друга.

Меня зовут Мирослав Огнен, и я беседую с профессором Bronsky и командором Polzun, которого все зовут Ryoshik.

— И вот этот форсаунд реагирует на определенные звуки? — Bronsky вертит в руках аппарат. — По какому принципу?

— Говоря языком традиционной физики, форсаунд показывает уровень шума. Точнее — его силу. — В знак ответной почтительности я рассматриваю треснувший корпус ускорителя. — Даже тихое слово по силе может перекрыть гул турбины. Из того, что я замечал, самой сильной была обсценная лексика. И что интересно — форсаунд постоянно срабатывает при появлении и даже упоминании людей, которых я искал по заданию «Оупенинга».

— А люди — в тех точках, куда попал сбитый с толку сигнал? — уточняет профессор.

— Именно.

Жара — невыносимая.

— Получается, полтора года назад, на католическое Рождество, произошел какой-то глобальный сбой? — Ryoshik листает планшет. — Николай Вальтерович случайно обнаружил, что теплый сверхпроводник из композитного материала дает обратную связь с плазмой. Я начал драться с помощью знаний, итальянский болельщик получил дар убеждения, а грек-киприот научился воровать при помощи цифр. Солидная компания!

— Добавьте в нее и меня. Форсаунд появился на свет чуть ли не в тот самый день, когда произошел сбой на спутнике. — Я делаю почтительный кивок. — В «Оупенинге» мне сказали, что сигнал получился странным — будто к двоичной системе добавили третье значение. Мне кажется, это и есть некая смысловая составляющая информации, без которой любой сигнал — набор ноликов и единичек. Поначалу я думал, дело в частоте полос шума, но факты говорят о качественной оценке информации. Комиссия, смотревшая на мой эксперимент, в первый раз почувствовала третью компоненту, а во второй — слушала обычный тюремный сленг. Тот же эффект наблюдаем и в речи Традито: молодые игроки с высокими зарплатами выступают за честь клуба. Амон Гридениз — блестящий математик-самоучка, орудующий хитроумными фокусами. В этом есть нечто… новое.

— Знания. — Продолжает мысль Ryoshik, который во время моих рассуждений перечитывает статьи в браузере. — Новые знания, вот что объединяет эти случаи. До знакомства с уголовниками вы, Огнен, наверняка не знали тех выражений, которыми они вас потрясли. Звезды футбола переходят из команды в команды, глядя исключительно на цифры в контракте, а не на историю клуба. Для них — когда заканчиваются деньги, заканчивается история. До Федели Традито они просто не представляли, что за ними — былая слава и люди, ее помнящие. Киприот — обычный картежник, возможно, шулер. Ну пусть фокусник. Пока вы не окажетесь по ту сторону занавески, его пассы будут неожиданными. Со мной — еще хуже. Я научился превращать знания в банальное рукомашество.