Александр Григоров - Знать [СИ]

— Я понял, Карп Наумович, — ответил Стукалин и посмотрел в глаза. — Но наших технических возможностей для такого фокуса не хватит.

Несусвет подавился хлебцом. Постучать начальника по спине Дима боялся, пришлось ждать. Теперь Карп Наумович вперился красными от слез глазами.

— И что нужно, чтобы наших технических возможностей хватило?

— Система «голкипер» — аппарат и софт, — не мигнув, ответил Дима. — Если сейчас закажем, вечером будет, к утру разберемся.

Тоскливо глядя на остатки кефира, Несусвет сделал круговое движение чашкой.

— И зачем нам голкипер? Мы же не спорт снимаем.

— Очень просто…

Стукалин давно хотел освоить эту программу, договорился с дистрибьюторами, попросил придержать. Не было повода, чтобы попросить деньги. Но теперь и повод нашелся, и откат можно брать смело.

Карп Наумович прочистил нос, повернул его к зашторенному окну, чтобы попали тусклые лучи, чихнул. Крошки на столе взметнулись, слетев на ковер, кефир качнулся в чашке.

— Ладно, давай счет-фактуру, — подвел итог Несусвет.

Если бы нужная бумага оказалась у Димы под рукой, шеф наверняка заподозрил бы неладное. Счет лежал в столе приблизительно месяц — без даты. Стукалин попросил полчаса.

Допив ненавистный кефир, Карп Наумович набрал по телефону Гошу. Тот звонил во время беседы, а шеф не брал трубку.

— Я насчет журналистов, — поинтересовался Смык, — где их завтра поставить и вообще — что с ними делать?

— А вот что…

Сочащийся через жалюзи свет ложился ровно нарезанными кусками на ковер.

На окраине города сидит ребенок-ИНЯД. Одна нога тянется вдоль дороги, вторая — по щиколотку тонет в мягком лесу. Корпусами-руками ребенок упирается в землю, боясь упасть на спину. Утро его радует и печалит одновременно. Радует, потому что солнышко светит, но не печет; люди спешат на работу, а он никуда не спешит — сидит себе, наблюдает. И печалится, потому что его любимая игра заканчивается — придут дяди, выроют яму, забором огородят. Иди, играй в другом месте.

Зато начинается не менее интересная игра — в солдатики.

— Последний раз предлагаю — идемте со мной. — Варгашкин с коробкой наперевес вещал в коридоре защитникам. «Идемте» прозвучало, как «идемтсе». — Вы — ученые, а не бандиты!

— Зато и не барыги, — ответили из коридора.

Варгашкин махнул рукой, чуть не выронил коробку и посеменил в сторону выхода.

Судьба упрямцев интересовала его в высшей степени — поди потом, доказывай, что новый торгово-развлекательный центр построен не на костях. Сочтут проклятым местом, да еще и на отшибе, нос воротить станут. В рекламу придется вложить — мама дорогая! Нет, все-таки мысль с оптовым рынком не такая и сумасшедшая. Надо будет повторить ее Гоше. Оптовики — люди без суеверий, им все равно, где брать товар, лишь бы дешевле.

Тем временем Бронский наладил установку термоядерного синтеза в режиме бомбы. Оставалось в нужный момент нажать «ввод».

В приемной директорского кабинета поставили Огнена. Незнание русского спасет от атакующих фраз, знание английского нанесет урон штурмовикам.

Бронский занял позицию в той части коридора, куда выходила лестница. Оборудовали баррикаду из мебели — за ней укрылись ИНЯДовцы, вооруженные экспонатами из музея и лабораторными принадлежностями.

На первом рубеже разместились Дюжик и Истомин. Здесь будет самая каша, в которой понадобятся защита и медицинская помощь. Борис Менделевич занял место в радиоузле, Яся крутилась с веб-камерами — настраивала онлайн-трансляцию. Куда-то подевался Ростислав, последний раз его видели в пролете запасной лестницы.

Майор Буркун выглядел потерянной пружинкой в механизме: сидел на подоконнике, глядя пустыми глазами на огороды, и жевал огурец.

Позже в кабинете директора обосновался Пользун. Оценил ровный строй вартовых, застывших перед атакой. Сам себе Рёшик казался винтовкой с холостым патроном — находит мишень, целится. Никто не упадет после этого выстрела, опасней крикнуть в форточку: «Паф!».

От штурмовиков отделилась группа и шагом направилась к институту. Дошли до крыльца, постояли, развернулись и пошли обратно, заломив руки штатскому из своей компании. Похоже на тренировку: медленно, чинно, чтобы салаги рассмотрели, как следует.

В кармане завибрировал телефон. Из Столицы звонил Розуменко. Не дослушав, Пользун выскочил из кабинета и побежал в радиорубку.

— Внимание! — прокричал он в допотопный микрофон. Искаженный помехами, голос понесся по институту и над сквером. — Говорит Игорь Пользун! Не начинайте штурм! Дайте встретиться с Несусветом, посадку вам с натягом!

Голос слышен, но невнятен.

В первых рядах стоят обычные спецназовцы, БСники пойдут вторым темпом.

От института послышалось бормотание громкоговорителя. Слов не разобрать, голос требовательный и взволнованный. Прислушались — все равно не разобрать.

— Что говорят? — спросил Несусвет у Смыка.

— А хрен его… — Гоша высморкался. — Мы не ведем переговоров с террористами.

Карп Наумович съел галетку и посмотрел на часы.

— А этот, второй англичанин, набухался, скорее всего, и спит в гостинице. В любом случае, бегать за ним некогда. Без десяти десять. Пора начинать.

Автобусы свезли журналистов к тыльной части ИНЯДа часом ранее.

— Знатоки показали свою гнилую сущность еще в Столице, — вещал Несусвет перед телекамерами. — Они обманули людей и в дележке перессорились. Они мешают власти работать. Сегодня мы, наконец, покончим с их главарями. Харитонов был колыбелью знатоцкого движения, он же станет могилой.

— Правда ли, что преступников покрывали вартовые чины? — спросил журналист с английским акцентом.

— Вынужден признать: да. Майор Буркун был с ними в связке с самого первого задержания. И то, что сейчас он находится по ту сторону баррикад — доказательство.

— Вы не боитесь поднять вторую волну знаточества?

— Ее некому поднимать. У столичных знатоков после раскола нет поддержки. Скоро интеллигенция увидит, что власть способна улучшить жизнь без повстанческих штучек.

«Конечно, увидит, — подумал Карп Наумович, — когда микрофоны исчезли от подбородка. — Только это будут уже не врачи, учителя и инженеры, а слесари и разнорабочие. Кто сказал, что не бывает интеллигентного слесаря?».

Взяв интервью и наснимав «отраженки», журналисты уселись за накрытыми столами. Иностранцы обступили Стукалина с вопросами о прямой трансляции. «Кликовские» операторы стояли на точках, в интернете показывали статические планы. Остальным запретили входить за огороженный периметр.

— Смотрите, как это работает, — объяснял Стукалин, когда вслед за журналистами подошел Несусвет. Дима отвел его в палатку, где расположился режиссер трансляции, то есть, он сам. — Вот сейчас камера снимает идущего вдоль ограничительной ленты вартового. Он ходит туда-сюда. Сохраняем и выводим на пульт. Теперь он вечно будет так ходить.