Александр Григоров - Знать [СИ]

— Ты на это у меня столько денег взял?

— Ладно, чтобы понятней. Вот фасад ИНЯДа. В него спокойно заходят вартовые. Мы снимаем. А потом — что бы ни началось, у нас в трансляции фасад ИНЯДа. В здании камер нет, кто полезет к террористам? А если они и поставили свои пукалки, куда они отправят сигнал?

Карп Наумович хотел сказать: «в интернет», но вспомнил свой план и для виду закашлялся.

— Только надо попросить, чтобы спецназовцы до штурма прошлись от здания обратно, ведя кого-нибудь под руки, — продолжал Дима. — Мало ли, чем кончится, а у нас будет видео — блюстители порядка сработали четко и арестовали вожака на очень общем плане.

— А операторы? Они снимают реальную картинку. Или они — из умственно отсталых?

— Нет, Карп Наумович, операторы у нас самые лучшие. И они снимут реальную картинку. Но с пульта будет крутиться то, что нам нужно. Это видео мы раздадим журналистам.

Несусвет пожевал язык и еще раз прокрутил в голове услышанное. Получалось гладко.

За полчаса до штурма в журналистский лагерь привезли виски, горячее и закуски. Все — бесплатно. Сначала шутили и смеялись: напьемся, объедимся, и никуда не пойдем. Потом напились, объелись, продолжили шутить. И никуда не пошли — в тени хорошо, утренние планы для новостей передали по ftp, захват снимет местное ТВ. Сиди, расслабляйся: не работа — мечта!

— Все журналисты здесь? — уточнил Несусвет.

— Одного не хватает, — ответил Гоша, — англичанина, с того самого канала, который заварил борзую кашу. Я его с утра не видел.

— Журналиста или канал? — Карп Наумович прищурил глаз.

— Канала я вообще такого не видел.

— Зря, глянь как-нибудь.

— Мне некогда. Я лучше в кино.

От института послышалось бормотание громкоговорителя. Слов не разобрать, но голос требовательный и взволнованный. Прислушались — все равно не разобрать.

— Что они говорят? — спросил Несусвет у Смыка.

— А хрен его. — Гоша высморкался. — Мы не ведем переговоров с террористами.

Карп Наумович съел галетку и посмотрел на часы.

— А второй англичанин набухался, скорее всего, и спит в гостинице. В любом случае, бегать за ним некогда. Без десяти десять. Пора начинать.

Никто из журналистов не слышал, как вартовые в мегафон предложили террористам сдаться. И никто не видел, как штурмовики медленно пошли к зданию ровной колонной. Всполошились, когда один немец вышел в посадку по нужде и вернулся с криком:

— Там что-то не так!

— Предлагают сдаться! — передразнил пожилой младший научный сотрудник. — А мы здесь полмесяца просто так сидели.

— Порядок такой, — со знанием дела откликнулся Николай Вальтерович, — не могут они просто так стрелять.

Над баррикадой повисло молчание.

— Why not? — удивился младший сотрудник.

Передовой отряд подошел к дверям. Вартовые замялись, казалось — постучат и, не получив разрешения войти, повернут к автобусам. Главный рявкнул, овоновцы дали пару выстрелов по фасаду и ворвались.

Их встретила пустота холла. Тихо — как в камере с глухонемыми. Квадратные колонны, облицованные деревом грязно-коричневого цвета, отгороженный вензельной решеткой буфет и потолок с подтеками. В них можно разглядеть фигуры животных и человеческие профили. Для этого нужна фантазия, потому что на самом деле ничего, кроме дерьма, подтеки не напоминают.

Водя дулами, штурмовики рассредоточились. Командир взял секунды на раздумья. Вспыхнул экран, на который устремились взгляды из прорезей масок.

— Когда горилла злится, она высовывает язык! — сообщило бородатое лицо, окаймленное потрепанным клетчатым воротником. Лицо говорило на фоне полок институтского музея.

Камера дергалась, фокус плыл, но звук — четкий. Трое упали, держась за голову, двое забились в припадке, а командир стал на колени и заплакал. Остальные расстреляли экран, но звук скосил и их:

— Одеколон — средство для профилактики чумы!

Оставшийся в одиночестве боец выпалил боекомплект и забился в угол. БСники рассказывали о силе знаний, рекомендовали надеть наушники и взять повязки на глаза. Но разве к лицу воину, вооруженному и обмундированному, прятаться?

Боец вслушивался в осторожные шаги. Они приблизились. Вартовой достал нож и крепко взялся за рукоять.

— К чаю человек привыкает быстрее, чем к героину, — сказали за колонной, эхо разнесло слова, заглушая треск телевизора.

Боец с криком выскочил на оперативное пространство и бросился на двух людей, которые склонились над телом командира. Они повернули головы. За два метра до парочки боец столкнулся с невидимой стеной: ударился сначала рукой, потом лбом.

— Шамань, Володя, — произнес тот же голос. — Сейчас второй отряд пойдет. Надо успеть.

Веселый такой голос, хоть говорил он тревожно.

Володя камлал над корчащимися овоновцами.

— Реакцию Манту можно мочить, но нельзя чесать. — Вдох-выдох. — Переохлаждение тела становится фатальным при температуре ниже двадцати восьми градусов. — Хрустнул вставленный на место сустав. — В Древней Греции «юмором» называли кровь, лимфу и желчь.

Когда контуженные пришли в сознание, Истомин и Дюжик скрылись в торце расширителя. Раньше там располагалась бытовка, в последнее время — секс-шоп.

Вторым заходом пошли бойцы БС. Ворвались, выкрикивая припасенные для штурма фразы:

— Льва Толстого отлучили от церкви!

— Змий соблазнил Еву яблоком!

— Наполеон проиграл войну из-за морозов!

Но слова прозвучали вхолостую. Глядя на разбитый телевизор, словесники смекнули, как знатоки отбили атаку. Второй раз этот способ не сработает.

— У морских коньков потомство вынашивает самец! — заговорил старый динамик, по которому раньше транслировали радиопередачи и обращения правительства. А дальше — очередью: — Копье перестало быть официальным оружием в британской армии в 1927 году! На пляжах Нью-Джерси мужской топлес был запрещен до 1937 года! В русском языке до шестнадцатого века не использовалось будущее время! Богомол — единственное насекомое, которое поворачивает голову!

Сначала БСники выкрикивали в ответ, но когда половина голосов сорвалась на вопль, оставшиеся надели «уши». Группа двинулась на второй этаж. Уперлась в баррикаду и отступила. Обстреливая защитников отборными глупостями, просили поддержки извне. Когда огонь сверху затих, словесники решились на атаку. Прикрылись защитой и обдали баррикаду цитатами из учебника альтернативной истории. И только замерцала сфера, готовясь погаснуть, а специалист достал цитатник по материалам Съезда Коммунистической Партии, как защищать стало некого.

Из щели между потолком и мебельными завалами просунулся край листа. Ватман толкнули, он скатился по баррикаде. Бойцы поняли, что им не надо было смотреть на изображение. Они увидели репродукцию картины «Мишки в бору». А внизу — надпись: «Иван Шишкин. Утро в сосновом лесу». Фамилия автора свалила пару бойцов, название картины — остальных. Сползая по перилам, они катились в руки Истомину и Дюжику.