Александр Архипов - Платон – герой Союза

Аркашка полз… Он полз на спине, работая ладонями, как поломанными вёслами, обдирая в кровь свои непослушные, красивые, мускулистые руки. Он занимался акробатикой, а на приёмной комиссии сказал, что увлекается модными тогда восточными единоборствами. Очень Аркашке хотелось попасть в воздушный десант, и стать таким, как старший брательник. Вот и попал. Он полз не спасаясь, он полз навстречу. Туда, где стреляют. Увидев Сашку, он расплакался, как маленький и жалобно попросил, размазывая сопли и слёзы:

— Санёк, дай гранату! Гранату дай, сука!

Сашка встал на колени, сунул руку в подсумок, достал гранату и вложил её Аркаше в руку.

— Вот, держи, Аркаш. Я ж тебе её и нёс, дружочек, — успокаивая друга, сказал Дягилев и погладил Аркашу по густому ёжику волос, который тот отращивал на дембель.

— Сань, ты чеку выдерни… сам не смогу… а так я долго могу держать, — попросил Аркаша, успокоившись.

Сашка выдернул чеку и с зажатой скобой вложил гранату в большую руку Аркаши. Потом достал из кармана тюбик промедола, вытащенный за ненадобностью из аптечки погибшего штурмана, и вкатил его Аркаше.

— Не надо было, Сань. Мне уже не больно. Ты мне под голову подложи чего-нибудь, чтоб я бабаёв этих видел, и иди воюй, — улыбнулся Аркаша.

Дягилев подложил ему под голову чей-то ранец, ещё раз погладил густой ёжик Аркашкиных волос и побежал в сторону вертолёта. Созрел неплохой план. Дождаться, когда духи подойдут ближе к вертушке и садануть из гранатомёта по подвесным бакам. Со слов лётчиков, там оставалось около половины всей заправки. К тому же в пулемётной ленте оставалось около двадцати патронов. Время от времени были слышны одиночные и групповые возгласы:

— Аллах акбар!

Сашка не знал, что так кричат правоверные, прославляя Аллаха, в том числе и, когда режут горло своим врагам. Это был средневековый ритуал. Мало было убить, нужно было ещё и горло перерезать!

Сандро отбежал метров сто пятьдесят от вертолёта и спрятался за ствол старой дикой груши. Отсюда он не промахнётся! На земле под коленями хрустели жёлтые маленькие плоды. Сашка не удержался и попробовал. Сладковато-терпкий вкус вязал язык и щипал нёбо. «Совсем как у нас в Крыму», — вспомнились лесные осенние походы. Духи не спешили. Неожиданно он увидел одного, он, озираясь шёл к вертолёту, заглядывая под каждый куст, внимательно рассматривая следы на примятой, жёлтой траве. На его плече висели два АКС. «Трофеи собирает. Найдёт Виталика, гад!» — подумал Дягилев, беря душмана на мушку пулемёта. Громкий звук взорвавшейся ручной гранаты, изменил Сашкин план.

— Аркашка! — неожиданно для себя громко крикнул он.

На голос резко обернулся дух, срывая с плеча автомат. Две пули короткой очереди легли в центр полосатого халата. Огромная сила выстрелов практически в упор отбросила моджахеда назад, и он упал на густой, колючий куст, наполовину провалившись в него. Сашка, не теряя времени, прицелился и выстрелил из гранатомёта в низ корпуса вертушки. Рвануло так, что корпус машины подбросило метров на пять вверх, две лопасти и хвостовая часть разрушились, а горящее горючее десятками адских родников расползлись по зелёнке, сжигая всё, что могло гореть. Отбросив бесполезный теперь гранатомёт, Сашка поднял пулемёт и приготовился встречать сборщиков трофеев.

— Встыг такы, падло! — неожиданно услышал Сашка у себя за спиной, теряя сознание от страшного удара по голове.

Сознание медленно возвращалось. Оно возвращалось от нестерпимой боли. Руки болели. Очень болели руки. Дягилев медленно открыл глаза. Перед ним на коленях стоял дух… Или не дух? По одежде — дух. Старый серый халат, подпоясанный красной тряпкой. А по лицу… Молодое курносое лицо, с ямочками на розовых щеках и еле заметными веснушками. На нос одеты Сашкины любимые зеркальные очки. Спёр, сука! Видно, устал, на лбу и щеках проступил пот. Удивлённо-недовольное лицо. Афганский вязанный берет, паколь, сдвинут на затылок, открывая свежему ветру соломенного цвета волосы.

— Боль… но, — чуть слышно выдавил Сашка.

— Тю ты сволота! Я вже думав, ты помэр! — оживился парень, убирая в сторону окровавленный нож. — Виддай кулэмэт.

Сашка опустил глаза. Он лежал на спине, головой в луже собственной крови от расколотого черепа. В руках он держал свой РПК (ручной пулемёт). Вернее, держал он его только правой рукой. А левой кисти не было. Её отрезал и закинул в колючий куст вот этот афганский хохол, своим дурацким кривым ножом.

— Друже, ну виддай кулэмэт! Дуже прошу, друже! — плаксиво тянул парнишка, вытирая испачканные кровью руки и нож об камуфляж Сандро.

Внезапно Дягилев почувствовал, как от плеча до кончика мизинца правой руки побежала волна тепла, рука ожила, кисть отпустила деревянный приклад ПКМа и резким движением вцепилась в горло бендеры.

— Ты не друг… ты гнида! Платон мне друг! — выдохнул Сашка Дягилев, напоследок почувствовав, как что-то холодное и острое протискивается между его рёбер к уже остановившемуся сердцу.

От зелёнки в небо поднимался густой столб чёрного дыма. Утро выдалось безветренным, и издалека казалось, что это какой-то чёрный столб подпирает уже начавший голубеть небосвод. Духи собрали всё уцелевшее оружие и загрузили в один из пикапов. Потом бурно посокрушались, что не успели снять с вертолёта оба пулемёта, за что белобрысый дух получил несколько ощутимых ударов прикладом в живот. Тот ныл, что-то объяснял, на непонятно каком языке и зло пинал ногой уже бездыханное тело Сашки. Хотели побросать в огонь трупы русских, но жар от горящего вертолёта не подпускал ближе, чем на тридцать метров. Тогда собрали трупы своих и забросили в кузов пикапа прямо на стволы. Из колючего куста мёртвого духа так и не достали. Застрял. Потом, что-то наперебой крича и перебивая друг друга, набились в кузова двух машин, не обращая внимания, что топчутся по телам и головам убитых. Командир группы вышел из кабины с РПГ. Недолго целясь, выстрелил, и третий пикап, с пробитым радиатором, подлетев метра на три, упал на крышу и загорелся. «Тойоты» двинулись и, набирая скорость, понесли весь этот афганский табор в сторону кишлака. Хоронить мёртвых и оставить на лечение раненых.

Первыми к месту падения прибыл взвод старшего лейтенанта Иванова. После того, как ещё в утренних сумерках удалось увидеть на горизонте чёрный столб дыма, а потом и приглушённые разрывы, сомнений не оставалось — наши там. Иванов пересел на головную машину, в центр конвоя поставил БТР с более слабой броневой защитой, и спросил Сотникова, сам уже зная на этот вопрос ответ: