Паоло Соррентино - Не самое главное

Мадам и ее супруг удивлены. Париде остроумно замечает:

– Для этого и нужны мужчины в смокингах. Чтобы прислуживать.

Фраза и тот, кто ее произнес, на короткое время задержатся в памяти супругов Мартен.

Важная деталь: Париде улыбается ему, а не ей.

Супруги смеются над остротой юного Париде, который сразу же возвращается за свой столик.

Париде заканчивает ужин и притворяется, будто что-то помечает в записной книжке в дорогой кожаной обложке.

Он решает покинуть зал после того, как уйдут супруги Мартен.

Они проходят мимо него, и от внимания мадам не ускользает, что Париде что-то строчит в записной книжке.

Чтобы не мешать ему, она не прощается. Зато Париде говорит ей: “До свидания!”

Еще один балл в его пользу.

Супруги Мартен возвращаются в свой номер.

Париде – благодаря Томасу – заполучил соседний.

Он тоже поднимается к себе. Прижимает ухо к стенке. Вслушивается в звуки, раздающиеся в номере Мартенов. Воображает, как супруги неспешно раздеваются – все, как обычно.

Повисает загадочная тишина.

Пора дерзать. Париде пишет записку: “Я думаю о тебе”.

Проскользнув босиком в коридор, он подсовывает записку под дверь Мартенов.

Затем возвращается, надевает халат и с надеждой ожидает на балконе, граничащем с балконом жертвы.

Так он стоит и ждет минут сорок – неподвижный, как инсталляция, не теряя надежды, что мадам выйдет полюбоваться на усыпанное звездами австрийское небо.

Вместо нее выходит супруг. Они здороваются вежливым кивком. В это мгновение Париде понимает, что месье мог обнаружить записку и решить, что она адресована ему.

Париде вздрагивает. Он думает, что записку, на счастье, можно понять двояко. Если бы он однозначно обратился к даме, а записку нашел ее супруг, Париде оказался бы в огромной луже.

Месье выкуривает сигарету наполовину, прощается кивком и удаляется.

Париде заключает, что месье не видел записки, и стоит на балконе еще около часа.

Его упорство вознаграждено.

На балкон выходит она. В белом халатике, позволяющем догадаться, что в смысле форм и пропорций ее тело не назовешь рядовым.

Париде не смотрит в ее сторону и не здоровается. Мадам косится на него, ища подтверждения.

По тому, как настойчиво мадам разглядывает его профиль, Париде догадывается, что двусмысленную записку нашла она.

Выдержав долгую паузу, он говорит:

– Да, это я.

И уходит к себе в номер, стараясь двигаться легко, как дуновение ветерка. Он оставляет мадам Мартен в одиночестве – польщенную, терзаемую любопытством.

Неплохой выстрел.

Куда более банальный соблазнитель воспользовался бы случаем, чтобы поцеловать даму через тонкую решетку между балконами. Но Париде не таков.

Дело в том, что другой его приятель – неаполитанец, тысячами соблазнявший женщин на Капри, открыл еще один важный, хотя и забавно сформулированный секрет: “Соблазнение – как мясной соус. Готовится медленно, но потом надо быстро снять с огня, а то подгорит”.

На следующий день Париде предусмотрительно исчезает. Он забаррикадировался в номере и закрыл ставни. Ему прекрасно известно, что мадам Мартен, притворяясь невозмутимой и рассеянной, на самом деле ищет его глазами в лабиринте отеля. Она с надеждой заглядывает в столовую, термы, бассейн, сад. Все впустую. Париде пропал. Мадам разочарована.

“А что рождается из разочарования? Надежда и новое ожидание”, – любит повторять Париде Буссотти.

По сути, как ведет себя соблазнитель? Совсем не так, как охваченный возбуждением человек. Возбужденный человек с восьми утра бродил бы по гостинице, пытаясь услышать запах духов мадам Мартен.

А соблазнитель, наоборот, не показывается. Соблазнитель создает тайну.

“Мы так же ищем встречи с Богом, как ищем встречи с людьми. Потому что и то и другое – сокровенная тайна”, – вот вам еще один перл Париде Буссотти.

Тайна будет раскрыта в одиннадцать вечера.

Париде Буссотти сидит голышом, нога на ногу, с сигаретой в руке, на балконе своего номера.

Он дрожит на прохладном ветру, но терпит, зная, что дело того стоит.

Мадам Мартен появляется на балконе ровно в одиннадцать. Такой пунктуальности позавидует кукушка из швейцарских часов.

Обнаружить Париде на балконе – последняя надежда прекрасной мадам. А с последней надеждой не расстаются.

Первый признак блестящей победы Париде: мадам Мартен ничуть не смущается, увидев его голым. Стыд она оставила дома.

Второй признак: мадам не отводит взгляда.

Третий признак: мадам многозначительно улыбается. Обнаружив Париде, она явно обрадовалась.

Париде вскакивает и подходит к разделяющей их решетке.

А теперь признак, свидетельствующий против него: мадам Мартен с нескрываемым ужасом глядит на блестящий от слюны рот Париде. Зрелище не из приятных, желания оно явно не пробуждает.

Но Париде мгновенно делает встречный ход и произносит фразу, от которой мадам становится легче:

– Я знаю, что тебе не нужны поцелуи. Повернись. И нагнись вперед – понюхать, как пахнет австрийская герань.

Мадам Мартен так и делает: она поворачивается к Париде спиной, ягодицы оказываются ровно между прутьями решетки. Она наклоняется и слышит впереди аромат герани, а сзади, мгновение спустя, миазмы тайного секса.

Тихо так, что муха не пролетит, потому что месье Мартен может ночью услышать муху и проснуться. Лишь мягкие, безостановочные шлепки кожи о кожу разносятся, словно легчайший бриз, по тихой Каринтии.

По окончании радостной встречи, не проронив ни слова, мадам Мартен удаляется – удовлетворенная, готовая к восстанавливающему силы сну.

“Лучший соус, – думает Париде, – снимают с плиты за секунду до того, как он подгорит”.

На следующий день Париде сообщает Томасу:

“Мы пришли в этот мир, чтобы исполнилось обещание великого счастья: молчаливый оргазм”.

Я бы мог рассказать вам о десятках и даже сотнях подобных приключений Париде Буссотти, но он бы мне этого никогда не простил. Он терпеть не может списки. Он считает их пошлыми, излишне современными и схематическими.

Ему интересны глубинные механизмы возникновения близости между людьми, которые внезапно, неожиданно, яростно запускает процесс соблазнения.

Неожиданно распахивающиеся глубины: вот что он будет помнить целую вечность.

Иначе говоря, бесконечные проявления человеческой души.

Он помнит, как рыдала прекрасная датчанка, когда он покидал ложе любви. Впрочем, рыдая, она ела сливы, помогавшие справиться с хроническим запором.

Он помнит прекрасную, как столетнее дерево, Агату Маринелли, раздвигавшую ноги в то самое мгновение, когда она заявляла:

“Меня ты никогда не получишь”.

Помнит американку Деметру Холл, разрешавшую ему трогать только левую грудь, потому что правая, по ее мнению, не выдерживала сравнения.