Константин Ханькан - Кэлками. Том 1

На сухих открытых террасах и небольших возвышенностях лишайниковые корма сплошным ковром покрывают холодную землю. Основной рацион северного оленя составляют ягельные корма, которыми он питается постоянно. Однако по своей питательной ценности лишайники не одинаковы. Поэтому животные некоторые виды ягеля поедают охотно, а другие — похуже. При кормлении только одним ягелем олени часто испытывают дефицит питательных веществ. Поэтому зимой они ищут пастбищные участки в долинах рек, ручьев, по берегам озер. Кроме того, осенью под снегом остаются и поздно выросшие зеленые травы, листья, которые зимой пополняют рацион оленя. Все это Кэлками, как и любой опытный оленевод, хорошо знает. В зимнюю пору под глубоким снегом не видно, есть там еда для животных, или нет. Поэтому охотнику зачастую приходится ориентироваться только по рельефу местности: какой ягель может преобладать на том или ином участке и есть ли ягель вообще, а может, тут мелкий кочкарник стелется в ожидании весны. Или каменная россыпь скрывается, где олень лишь случайно может наткнуться на скудные очажки кормового лишайника.

Олени лукаво поглядывают на подошедшего Кэлками, стараясь угадать, зачем явился к ним хозяин. Однако в его руках не видно аркана, от которого не просто увильнуть. К тому же нет у него и большой связки поводков. А Бурнача, высоко подняв голову, смотрит на дорогу в надежде увидеть идущую по их следам Акулину.

Но ее не было. Значит очередной кочевки сегодня не предвидится. Утратив первоначальный интерес, олени продолжили кормиться.

«Завтра старику Гиргори надо будет сказать, чтобы оленей не шевелил. Здесь корма много, не зря они сюда пришли», — подумал Кэлками и, надев лыжи, заскользил к палатке. После обеда он занялся починкой сбруи и ремней. А Акулина вытряхнула все опустевшие мунгурки и сложила за палаткой. Порожние сумы и мешочки нужно будет взять с собой в село. В них можно будет сложить купленные товары.

— Ако, ты деньги хорошенько положи, а то в суматохе еще уронишь где-нибудь. Все-то, может, и не надо брать с собой, только определенную сумму на нужные покупки, а остальные оставь в палатке, — сказал Кэлками.

— А вдруг в магазине у нас денег не хватит, что будем делать тогда? Нет, лучше деньги при себе держать, в грудные карманы положим, а я еще камусную сумку с длинным ремнем за плечом буду носить, — возразила Акулина.

— Ако, мы же только мою зарплату за полгода получили, а твою выдадут завтра. Каркув сказал, что нам еще и премиальные выдадут. Завтра же мы полностью получим и расчет за пушнину, поэтому я и говорю, что деньги в поселок не стоит брать. Разве только подарить кому-то, — говорит Кэлками.

— Ладно. Возьму немного из твоей зарплаты и прошлогодние деньги прихвачу, их надо израсходовать, иначе они совсем шкурой пропахнут, их потом в магазине не примут, — согласилась Акулина с доводами мужа.

— Ты мою замшевую сумку обязательно сегодня достань, там бумажки лежат и маршрут наш. Ботаков сказал, чтобы маршрут ему вернули. К тому же сумка объемная, часть денег я в нее положу. Сумка моя тоже на ремне, за плечом буду носить. Люди будут думать, что Кэлками новый бинокль таскает, — засмеялся Кэлками.

— Как бы мне опять не забыть завтра шкурку выдры прихватить. Ту, что пообещала Марии подарить, — опомнилась Акулина.

— То-то же, а то неудобно получится, на самое видное место на улице повесь, тогда и не забудешь, — посоветовал Кэлками.

Акулина повесила шкурку выдры на толстый сук стоящего рядом с палаткой дерева и мешок с мясистыми грудинками глухарей, чтобы отдать женщинам. Кэлками с Акулиной решили дать денег старику Гиргори за оказанную помощь. Между прочим, всем охотникам было выгодно, что колхоз оплачивает промысловикам среднесдельный заработок за весь сезон охоты, каким бы результат улова ни был. Прошедший день был напряженным и утомительным. Хотя Кэлками зимой проходит большие расстояния, но так сильно не утомляется, как во время беготни по селу. Поэтому Кэлками с Акулиной улеглись пораньше.

Серый утренний рассвет едва прочертил нежно-оранжевой каймой краешек далекого горизонта, а Кэлками уже затопил печку и вышел во двор. Сыпал мелкий колючий снежок, но ветра не было. Наскоро позавтракав, супруги переоделись и переобулись, чтобы выглядеть нарядными.

— Ты в печку дрова больше не подкладывай, а то еще загорится торф под печкой, — сказал Кэлками Акулине, собираясь выходить из палатки.

— Хак, хак, — послышался окрик каюра, погоняющего собак.

— Одевайся быстрее. Это, наверное, Федор приехал за нами, — проговорил Кэлками, выходя из палатки.

— Как бы он не проскочил раздвоенную дорогу. А то еще назад на старые стоянки мимо нас проедет, — забеспокоился Кэлками, зачем-то хватаясь за лыжи.

— Покричи, покричи, собаки услышат, — говорит Акулина, выбегая из палатки и держа шаль в руках.

— Я тебе еще вчера говорила выйти на дорогу и ветками загородить обратный путь, — упрекнула мужа Акулина.

— Ку! Ку-у… — закричал Кэлками, свернув ладони рупором. В низине, между деревьями, где проходила дорога, послышались возбужденные визги собак.

— Поть-поть, поть-поть, — покрикивал каюр на упряжку. Значит каюр остановил упряжку и дает команду передовикам повернуть направо.

Акулина взяла топорик и постучала по бревну. Показалась упряжка, бегущая по дороге к палатке Кэлками. Проехав сторонкой, Федор остановил собак. В упряжке было двенадцать собак.

«Такой упряжкой может управлять только сильный и выносливый человек», — отметил про себя Кэлками.

Федор вонзил остол с мощным металлическим наконечником глубоко в снег между полозьями, а нерпичий ремень, вдетый в отверстие в верхней части ручки остола, привязал к вертикальной дуге нарты, за которую держится каюр, управляя нартой во время езды. Теперь нарту собаки даже с места не сдвинут, покуда не будет снят остол. А двух передовиков Федор привязал за конец длинного потяга к небольшой низкой лиственнице. Теперь упряжка надежно растянута в два конца, и нарту не сдвинешь, и мерзлое дерево не вырвешь. Зная, что олени находятся близко и в любой момент могут подойти к жилью, каюр подстраховался. От греха подальше. Пока Федор привязывал собак, дед Гиргори с котомкой за плечами подошел к супругам поздороваться.

— Дорава! Чуть было по другой дороге не проехали. И ваши соседи наследили, не знаю, чего так крутились. То ли стоянку присматривали, не понятно. Но собаки вас услышали, а так бы дальше проехали, — сказал Гиргори.

— Ну и ранние вы, мы ведь только что позавтракали, — говорит Кэлками, приглашая в палатку Федора и старика Гиргори.

— Гиргори, чай, еда, все у нас имеется. Не стесняйся, сам хозяйничай. Олени на хорошем корме, пусть сами пасутся. Можешь вокруг них на лыжах пройти и оставить. Вечером нас Федор привезет домой. Но ты у нас можешь заночевать, чтобы каждое утро не кататься. Запасной спальник у меня есть, к тому же из бараньей шкуры, теплый. Мы завтра снова поедем на собрание, — сказал Кэлками старику.