Владислав Погадаев - Линия жизни

– Кажется, Погадаев?

Только подумать: шесть лет! Наверное, через его жизнь прошла не одна сотня боксёров, но он меня вспомнил и даже фамилию назвал правильно!

Мы разговорились. Спрашивал, в основном, Владимир Кириллович, рассказывал я. Попырин, как оказалось, был в курсе того, что с нами произошло, поэтому рассказ мой касался, по большей части, последних событий: общежитие, работа, учёба в СИНХе. После нашей беседы он неожиданно предложил мне:

– Давай, приходи на тренировку, попробуем снова.

С одной стороны, мне, конечно, было лестно, что Попырин меня вспомнил. С другой – времени свободного практически не было: вечер среды, суббота и воскресенье. Об этом я и сказал Владимиру Кириллычу. Но он ответил, что среды и воскресенья – именно эти два дня приходились на его смены, так как работал он через день – будет вполне достаточно. Короче, убедил, и в первый же выходной я появился в спортзале – так началось моё возвращение в бокс.

Это можно и, наверное, нужно было сделать годом ранее, но неустроенность, неопределённость, в которой я пребывал, а ещё больше – заработанные нелёгким трудом деньги, которые, не мной сказано, жгли ляжку и которые нужно было промотать – всё это направляло мои усилия совсем в другое русло. Благо, помощников в этом нелёгком деле всегда хватало.

Теперь жизнь моя была подчинена строгому графику: всю неделю, за исключением среды и выходных я ходил на работу и в институт, в среду – на работу и на бокс, в воскресенье – на бокс. Для отдыха и развлечений оставалась только суббота. А если вычесть время на дорогу – с Эльмаша через весь город – станет ясно: времени, даже на сон, было впритык.

Кроме того, надо мной висел топор: первая сессия! Для того чтобы из кандидата переквалифицироваться в студенты, я должен был стать одним из лучших! Только жёсткая самодисциплина позволила мне справиться со всеми нагрузками и преодолеть все соблазны.

Перед первыми соревнованиями Кириллыч – так уважительно-ласково звали мы своего тренера – решил обтаскать меня на товарищеской встрече с боксёрами Ревды и попросил принести мой классификационный билет, который, со слов Заппарова, куда-то исчез. Ещё в колонии из письма Игоря Боброва я узнал, что все мои фотографии забрала себе некая Таня Якименко, которая работала в спорткомитете. Может, и билет мой оказался у неё. Короче, пришлось срочно присваивать мне третий разряд. Вот с ним я и провёл свой первый – после шести лет перерыва – бой.

Примечательно, что фамилия моего противника была Рудаков – третий Рудаков в моей жизни, хотя чему тут удивляться – на Урале живём. Бой я выиграл с огромным преимуществом – так началась моя новая карьера в боксе, которая, к сожалению, продлилась всего полтора года.

В следующий раз я выступал на ВИЗе, где меня объявили уже как боксёра, имеющего второй спортивный разряд. Этот бой я тоже выиграл: во втором раунде мой противник побывал в нокдауне, и после этого просто не мог как следует огрызаться.

По окончании боя ко мне подошёл его тренер, молодой ещё парень:

– Слушай, Владислав, ты в шестьдесят четвёртом в Серове выступал?

– Выступал…

– Но ведь у тебя уже тогда был первый разряд?!

– Был. Но я шесть лет не боксировал, – и я в общих чертах рассказал о том, что с нами произошло. Оказалось, что он тоже кое-что об этом слышал, но не придал значения.

Во время нашего разговора его подопечный крутился тут же, а после того, как мы с тренером попрощались, по секрету шепнул, что у него тоже первый разряд, на что я ответил:

– На сегодня у меня только второй.

Этот и следующий год были для меня очень непростыми: работа, учёба, тренировки – везде нужно было успевать, и я успевал. После первой сессии меня, наконец, перевели из кандидатов в студенты – на душе стало поспокойнее. Выиграл несколько товарищеских встреч, но, главное – первенство города, причём два боя – досрочно, после чего мне повторно присвоили первый разряд.

А вот всесоюзный мемориал в Копейске на приз дважды Героя Советского Союза Хохрякова я продул, хоть и с небольшой разницей в счёте.

Я понимал, что двух, а иногда и одной тренировки в неделю явно недостаточно. Кроме того, в ходе соревнований я начал сильно уставать, а это значило, что в организме что-то не так. Что именно, я узнал много позже, когда уже завязал со спортом.

Зимой в Златоусте состоялись ещё одни всесоюзные соревнования на приз Насретдинова, боксёра из этого города, погибшего во время конфликта с китайцами на полуострове Даманский в шестьдесят девятом году. В память о нём и был организован этот мемориал.

Здесь я стал вторым, получил серебро. До финала дошёл, выиграв три боя, но получил сечение брови.

В финале я дрался с Уваровым – Мастером Спорта Международного Класса, членом сборной Советского Союза. Во втором раунде он сбил у меня с брови наклейку, бровь развалилась, и я был снят за невозможностью продолжения боя.

На эти соревнования приехало много команд. Были и серовцы. Привёз их Гриша Заппаров, который участвовал в судействе. Некоторые из ребят тренировались ещё вместе со мной, только в младшей группе. Понятно, что болели они за меня.

При расставании один из членов команды, Володя Перминов, отвёл меня в сторону и сказал:

– Владик, завязывай… То, что ты был в Серове…Тебе уже, наверно, не прийти в ту форму…

Так Володя озвучил мысль, которая крутилась где-то на задворках моего сознания.

Весной, на первенстве области, я дрался с Валентином Мащенко, к тому времени двукратным чемпионом Советского Союза среди студентов. Судья в ринге Богданов дал мне два предупреждения за удержание, причём, совершенно незаслуженно, и победу, хоть и с разногласием, присудили Валентину. После окончания этих соревнований мне присвоили звание Кандидата в Мастера Спорта – так за шесть месяцев я поднялся с третьего разряда до КМС.

В августе праздновании не то дня железнодорожника (первое воскресение августа), не то – физкультурника (второе воскресение августа) спортклуб «Локомотив» проводил показательные выступления боксёров в ЦПКиО им. Маяковского. Кириллыч поставил меня в пару с Маратом Абсалямовым. Лучше бы он этого не делал!

После моего появления в команде Мара – к тому времени мастер спорта – перешёл в более тяжёлую весовую категорию, а его место занял я. На тренировках Кириллыч старался не ставить нас в пару, так как, несмотря на указание тренера работать легко, уже к середине раунда мы входили в такой раж, что все окружающие останавливались и ждали, чем же это закончится. А заканчивалось обычно кровавыми соплями и нагоняем от тренера.

Перед выходом на ринг в ЦПКиО мы с Мариком договорились боксировать легко – выступления-то показательные – но уже во втором раунде татарская кровь взыграла, и я начал получать такие плюхи, от которых другой давно бы оказался на полу. Не желая уступать, я немного провалил Маратика и так врезал ему по бороде, что Мара буквально повис на мне.