Владислав Погадаев - Линия жизни

Вообще, работа директора, не смотря на то, что приходилось совмещать её с нагрузкой главного инженера, мне нравилась – я справлялся. Но то, что произошло перед отпуском, могло отбить охоту у человека и менее чувствительного. Стоило мне представить, как дилетанты, направляемые райкомами, горкомами, исполкомами, начнут рьяно разбирать бесконечные кляузы на меня, глубоко в душе возникало раздражение и отторжение этой заманчивой перспективы.

Кстати, отработав в депо продолжительное время на основных руководящих должностях, могу вполне объективно оценить, что самая сложная из них – должность начальника ремонтных цехов.

Спустя несколько дней ко мне – я так и продолжал занимать кабинет главного инженера – влетает секретарь. Глаза словно блюдца: Сергеев срочно требует к телефону! Дело в том, что все в ТТУ знали, что я, хоть и исполняю обязанности начальника, место его не занял, и все планёрки и совещания провожу в своём небольшом кабинете, поэтому звонили мне прямо туда. Сергеев же набрал номер директорского кабинета, который обычно был заперт на ключ.

Я прошёл туда, снял трубку:

–Добрый день, Геннадий Степанович!

–Почему Вы не на месте?

–Я на месте, только Вы, Геннадий Степанович, почему-то звоните по этому телефону, а не ко мне в кабинет…

–Владислав Михайлович, я Вам приказываю занять ЭТОТ кабинет!

Возникла неловкая пауза. Потом я ответил:

–Геннадий Степанович, я временно кабинетов не занимаю…

–Я приказываю Вам занять его постоянно!

–Геннадий Степанович, но я ведь уже сказал, что начальником депо не буду.

После такой вот перепалки мы перешли к вопросу, ради которого он и звонил, но, положив трубку, я почувствовал, что у нас, похоже, начали складываться довольно напряжённые отношения. Это предположение подтвердилось в дальнейшем: я не принял ни одного его предложения о повышении, и причины к тому были весьма веские.

В августе, ближе к осени, прилетел Юра: решил использовать свой продолжительный отпуск на всю катушку. Первое, что он наметил – слетать в Киргизию, где на границе с Китаем служил его сын Валера.

Так как отпуск предстоял длинный, а денег было много, большую их часть брат оставил у меня с тем, чтобы забрать, вернувшись через неделю.

Юру я проводил, а деньги положил в сейф, который находился в кабинете начальника депо и перешёл в моё распоряжение вместе с должностью. В этом же сейфе хранились деньги с халтур, которыми я продолжал заниматься. С течением времени сумма росла, становясь своеобразным фондом или кассой взаимопомощи.

Ключи от сейфа хранились в одном из ящиков директорского стола, и если кому-либо из ближайшего окружения нужна была некая сумма, взаймы я её выдавал следующим образом: «Где ключ от сейфа лежит, знаешь? Ну, вот пойди и возьми, сколько тебе надо. Потом вернёшь…»

Эта система работала до определённого момента, когда однажды придя на работу, я обнаружил, что дверь кабинета взломана, замок сейфа открыт, а сам сейф, естественно, пуст! Ключи вор зачем-то унёс с собой. К той сумме, что хранилась у меня, и той, что оставил на хранение Юрка, накануне вечером добавились отпускные Володи Ситникова. Так что навар у вора был приличный.

Приехала милиция. Сняли отпечатки, начали проводить допросы. Через меня вызвали к дознавателю Юру, который вскоре вернулся из Киргизии и, увидав мою кислую морду, тут же спросил, что случилось. Скрывать было нечего, да и незачем. Брат сразу покатил в райотдел.

Вечером собрались за столом. Как водится, с бутылкой. Сейчас в это трудно поверить, но тогда я впервые попробовал дыню, которая называется «торпеда» – привёз Юрка из Киргизии. У нас на Урале в то время продавали только маленькие жёлтые «Колхозницы» и астраханские «Лады» – сорта урожайные, но не слишком сладкие.

Юрка всё старался успокоить меня, говорил, что поедет в Чайковский к матери и перехватит у ней сумму, необходимую для продолжения отпуска. Рассказал, о чём говорили со следователем. И только приняв на грудь приличное количество спиртного, признался, что на прощание следователь задал ему вопрос: «А не мог ли ЭТО организовать Ваш брат?»

После этих слов я как-то сразу протрезвел и полетел к холодильнику за второй бутылкой.

На следующий день, проводив Юру в Чайковский, попросил своего водителя Виталика Бессонова найти покупателя на мою машину. Это было несложно, если учесть, что даже старые «Жигули» продавались дороже номинала. Машина ушла влёт, тем более, её техническое состояние было на высоте, а за ценой я, учитывая обстоятельства, не гнался и сразу согласился на ту, что предложили.

Когда Юрка вернулся из отпуска, я отдал ему в конверте всю сумму, которую он оставлял. Узнав, откуда деньги, брат очень расстроился, так как понимал, что теперь я долго не смогу снова купить машину, но я объяснил, что после вопроса следователя просто не мог поступить иначе.

Это жизненное кредо – не быть никому должным – присуще мне всю жизнь. Даже если я каким-то образом оказывался в долгу, всегда старался рассчитаться по своим обязательствам как можно быстрее.

На протяжении ещё нескольких месяцев Геннадий Степанович предлагал мне стать начальником депо, но, поняв, видимо, что результата не добьётся, в марте восемьдесят шестого привёз к нам для знакомства Сердюкова Виктора Васильевича, ранее трудившегося в должности руководителя службы пути Свердловской железной дороги. Виктор был старше меня, с большим опытом работы. Он очень быстро понял службу, да к тому же, как выяснилось позже, считал эту работу временной необходимостью: ждал более достойного места на железной дороге, куда и собирался вернуться.

Познакомившись с командой и уяснив, что и с ремонтом, и с эксплуатацией мы неплохо справляемся без его участия, Виктор Васильевич избрал довольно мудрую тактику: просмотрев рано утром сводки с суточными результатами работы депо и проведя короткую планёрку, он оставлял нас с Володей Ситниковым «обсудить некоторые детали», а заканчивал это обсуждение так: «Ребята, я вам, по-моему, не нужен – вы и сами без меня хорошо справляетесь. Поэтому, если у вас ко мне ничего нет, то я, с вашего разрешения, исчезаю», – и, пожав друг другу руки, мы с улыбками расходились. Обычно это происходило где-то перед обеденным перерывом.

Через некоторое время он исчез совсем, а мы опять остались без начальника: проработав в депо несколько месяцев, Сердюков возглавил завод по ремонту железнодорожной спецтехники, что было ему, конечно, гораздо ближе, чем служба в ТТУ.

В этот раз Сергеев, даже не делая попытки «женить» меня на депо – осознал, наконец, что это бесполезно – назначил начальником Килина Петра Родионовича, который в семьдесят пятом вместе с нами открывал депо в должности зама по эксплуатации. Впоследствии он был переведён в Управление начальником службы движения, где и пребывал до того, как снова появиться у нас.