Михаил Садовяну - Новелла современной Румынии

— Это верно! Его мечта! — воскликнул, нахмурившись, Мартон Хидег, долговязый рабочий с долбежного станка. — Только тогда бригада Кеше завалит нас деталями, если у них так облегчится работа. Попробуй тогда их перегнать!

— Точно. И флажок передовиков отнимут! — вставил Карой Шош.

— И охота вам, товарищ Балинт, за них голову ломать? — злится Йошка Эдед, которого за широкие скулы прозвали в цехе «татарином». — Если вы им сделаете такой конвейер, они совсем нас в мыло загонят. Мы и так на двух сверлильных едва успеваем за ними.

— Я что-нибудь придумаю и для нас, — успокаивает его Балинт и с таким аппетитом вгрызается в помидор, словно это вкусное жаркое. Бросив взгляд на бригаду Кеше, он продолжает: — Видите, как они гробят себя. Жалко смотреть. Да и нас они задерживают… Я уже и чертежи для них приготовил.

— Сначала для меня сделай какой-нибудь чертеж, — упорствует Эдед, — а уж потом можешь им помогать.

Дежё Балинт смотрит на него с недовольным видом.

— Ты что, ссоры захотел? — спрашивает он и поднимается. — Не помочь им, значит, под собой сук подрубать.

Не дожидаясь ответа, он встает с чурбака и, плотный, приземистый, переваливаясь с ноги на ногу, идет к бригаде Петера Кеше. Те сидят на штабеле досок, укрывшись в тени возле здания цеха. Обед у всех одинаковый, словно они сговорились: режут ножами копченую колбасу, заедая хлебом. Дежё Балинт останавливается перед Петером Кеше и, помолчав немного, говорит:

— Хоть бы вы луком закусывали!

— Мы его жвачной скотине оставили, — отшучивается Кеше, но в его шутке звучат неприязненные нотки.

Впрочем, Дежё Балинт привык, что его вышучивают как вегетарианца, и не обижается. Он переходит прямо к делу: в кратких чертах излагает свое предложение. Все невероятно просто. Идея «ползущего желоба» поражает разделочников, ножи повисли в воздухе, ребята даже забывают проглотить еду. У Петера Кеше наливается краской загорелое до черноты лицо. Он быстро понял всю пользу этого проекта и сообразил, как его осуществить. Горло сдавила злоба. Ну почему никому из его бригады не пришла в голову эта мысль? Неужели им и в самом деле не хватает ума? Неужели только один Балинт умен? Теперь снова будут расхваливать его в газете, премию дадут. И кому? Бездетному чудаку, который на одних огурцах может прожить! А у него, Кеше, трое ребятишек — и каждому подавай мясо! Что-то оборвалось у него внутри, в серых глазах сверкнул недобрый огонек, и неожиданно сорвалось с языка:

— Опоздал ты со своим изобретением, товарищ Балинт!

Подмигнув товарищам, чтобы они поддержали его, Кеше продолжает:

— Мы уже давным-давно подумываем о таком конвейере. Как раз сегодня вечером собрались потолковать с директором и дядей Михайкой.

Балинт, побледнев, смотрит на сухие, пыльные лица рабочих. По их смущенным взглядам и изумлению он догадывается, что Петер Кеше бессовестно врет, но ждет, — быть может, кто-нибудь уличит лгуна. Сам он не хочет ничего доказывать: не любит он ссор и всяких споров. В спорах ему всегда достается, потому что он не мастер говорить.

— Ну, что ж, рад за вас, — опечаленно произносит он, — если вы сами придумали. Дело, конечно, несложное, — добавляет он уступчиво. — Беритесь и налаживайте, а я… я охотно помогу вам.

— Управимся и одни, — хрипло бросает Кеше, но в его голосе уже звучит какой-то страх.

На это Балинт ничего не может ответить и, помявшись с минуту, плетется назад к своей бригаде. Разделочники вскакивают со своих мест и подозрительно смотрят на бригадира, который продолжает сидеть.

— Что, Петер, ты и в самом деле раньше его придумал? — начинают они допытываться.

Петер Кеше уже пожалел о своей дерзкой выходке, но, видя сомнения товарищей, он снова загорается и начинает хорохориться:

— А почему бы мне не придумать? Не велико дело! Мы лучше его знаем, что можно изменить в наших станках. Останемся после гудка и к утру сделаем конвейер.

— А что ж ты раньше не говорил о нем, Петер? — недовольно и все еще недоверчиво спрашивает Янош Борза. Вытерев свой нож, он прячет его в карман.

— Сегодня собирался сказать, — чуть потише отвечает Кеше, а сам украдкой косится на бригаду Балинта.

Оттуда доносится шум: там с возмущением обсуждают рассказ Балинта, как его встретил Кеше. Они просто не верят, что Кеше вообще может что-нибудь изобрести, и называют Балинта тряпкой: как мог он молча проглотить оскорбление! Сразу видно — вегетарианец: нет в нем настоящей крови! Дежё Балинт не протестует. Он думает про себя, что у него и без того довольно идей: стоит ли спорить, если одну-другую украдет недоумок, что любит покрасоваться в чужих перьях. Ну и пускай Петер Кеше остается с этой единственной идеей, а у него, Балинта, в голове уже созрел новый замысел — создать универсальный деревообрабатывающий станок, который будет одновременно распиливать, строгать, долбить, фальцевать и даже сверлить детали. Дома, в свободное время, он уже работает над чертежами, и, когда страна сможет позволить себе такую роскошь — переплавить старые станки на металл, он достанет свой проект из стола. Зачем ему спорить с Петером Кеше? Но все же он с нетерпением ждет, что сделает Кеше с его идеей. Сможет ли он ее осуществить?

А испуганный Кеше спешит к дяде Михайке и просит у него помощи. Оправдывается: он, мол, рабочий без квалификации. Дядя Михайка очень внимательно выслушивает его. Пяток карандашных наконечников, высунувшихся из его кармана, кажется, тоже вслушиваются в слова Кеше. Старый механик вдруг выпрямляется и швыряет на пол свою выцветшую кепку.

— Хорошая у тебя голова, Петер! — кричит он. — Сегодня же сколотим твой конвейер. Положись на меня. Главное — идея! А остальное само собой приложится.

Вечером они начинают делать конвейер. Работают всю ночь напролет. К удивлению Кеше, с ними остается и Балинт. Поначалу только так путается под ногами, словно ждет, когда они запнутся. Но затем не выдерживает и начинает сыпать предложениями — одно лучше другого. К утру станки, расположенные друг за другом, уже связывает подпертый стойками конвейер, превращая весь этот машинный ряд как бы в один длинный агрегат. Теперь совсем ненужны подавальщик и подборщик. Один из них может встать у фуговального станка, возле Яноша Борзы, а другой возьмет проволочную щетку и будет очищать каждую доску от опасного для ножей песка и проверять — нет ли в ней осколков гранат. Конвейер отлично перемещает детали.

В соседних цехах диву дались. Заводской комитет на вечер назначил общее собрание рабочих, чтобы передать вымпел победителя в соревновании Петеру Кеше. Дядя Михайка то и дело пожимает ему руку. Выполнен и его пункт в договоре соревнования. Теперь из-под фуговальных ножей доски выходят гладкими, как зеркало. Но вот Кеше почему-то беспокоен и мрачен. Кроме дяди Михайки из механического цеха, никто не пришел его поздравить. Даже из его собственной бригады. Да и не в радость были бы ему их поздравления, когда он чувствует, что изобретение принадлежит не ему. У него такое чувство, какое он испытывал, будучи школьником, когда пришел на экзамены в материнских ботинках на высоких каблуках (других у него не было). А остальные ребята сидели обутые как следует.