Михаил Садовяну - Новелла современной Румынии

— Гм, я-то пою, что ж мне делать, — наконец осмелел дед. — Бог дал каждому что-нибудь, чтобы он веселился: цыгану — скрипку, а чабану — свирель. Только вы сами знаете, что свирель — это свирель. Что в ней хорошего? На ней можно играть только здесь, в деревне, вместе со сверчками. Слушает ее только здешний народ, крестьяне… А в городе что ей делать, если никто ее не понимает? В городе играют на радио, граммофоне…

Наш председатель от нетерпения заерзал на стуле.

— Погодите, дедушка Илие. Теперь ведь совсем не то, что было когда-то: в городе нет больше бар. Кончено с ними. Там такие же люди, как мы, и им тоже понятна свирель. Лучше сыграйте что-нибудь товарищам, а то они приехали издалека и зря теряют время.

— Да я не знаю, смогу ли толком сыграть, — стал сомневаться старик. — Сами знаете старинную поговорку, что соловей в клетке не поет.

— Да здесь вы среди хороших людей, дедушка, среди друзей, — вмешалась девушка, возившаяся у аппаратуры. — Вы не в клетке, — обиженно усмехнулась она.

Но дед Илие стоял на своем; казалось, он думал про себя: «Что бы вы ни говорили, но я тоже кое-что понимаю».

— Ладно, дедушка, ладно, начинайте-ка свою песню. Не съедят вас эти люди, — подбадривал его председатель.

Они чуть не силком усадили его на стул и придвинули вплотную микрофон.

— Дедушка, — объяснила ему девушка, — играйте перед этой вот игрушкой, перед микрофоном. Погодите, я вам сейчас объясню. Этот аппарат вбирает в себя песню, записывает ее на ленту, а потом споет ее вместо вас по радио.

Председатель забеспокоился.

— Слыхали, дед Илие? Так что будьте поосторожней, а то испортите людям все дело; ведь по радио вас будет слушать вся Румыния и даже весь мир. И если что-нибудь получится не так, неладно нам будет.

— Да не пугайте вы исполнителя, дорогой товарищ, — вмешался недовольно профессор. — Пусть себе поет.

Но деду было уже не до песен. Он с ужасом водил глазами вокруг себя и был бы счастлив, если бы потолок рухнул на него, чтобы все сразу кончилось. Затем он вздохнул так, что сдвинул с места микрофон, и поднес к губам свирель. Лица окружающих посветлели, словно ожидалось приятное сообщение. Девушка прошептала:

— Ну, наконец наш соловей собрался петь.

Но вдруг дело приняло совершенно неожиданный и грустный оборот. Не успел дедушка Илие пропеть и нескольких слов песни, как сбился и замолчал. Играл он плохо, как никогда раньше. От досады у него задрожали губы. Он растерялся еще больше, когда заметил, что и профессору не нравится его песня.

— Не получается, — стал он извиняться. — Больно сухая свирель…

Дед был рад, найдя за что ухватиться, чтобы восстановить душевное равновесие. Ему принесли кувшин воды, и он всю ее вылил на свирель. Потом он снова стал играть, но его песня не доходила до сердца: не было в ней огонька, хотя исполнял он ее без ошибок и без запинок. Окончив игру, он засунул свирель за пояс и стал вытирать обильный пот, выступивший на лице. Профессор нарисовал несколько точек и крючков в своей густо разлинованной тетради, а затем указал девушке на аппарат. Девушка улыбнулась деду.

— Вот и все, дедушка! Больше мучить вас не будем. А теперь посмотрим, что у нас получилось. — Она лукаво подмигнула остальным.

Произошло неслыханное чудо! Девушка повернула какие-то ручки аппаратов, и все услышали и свирель, и голос дедушки Корбя. Дедушка почувствовал головокружение и страшную слабость во всем теле. Затем он засмеялся. Смех его звучал наивно, как у ребенка, которому фотограф показывает перед фотоаппаратом игрушку. Один из смотревших в окно прыснул со смеху.

— Вот увидишь, дедушку Илие возьмут в Бухарест и сделают из него артиста!

— И бабку возьмут! — пошутил другой. — Скоро увидите ее с сумочкой и в туфлях с подметками из хрящиков.

Все рассмеялись, но добродушно, чтобы развеселить деда. А дед с непомерным удивлением смотрел на аппарат, тщетно пытаясь что-либо понять. Ему было ясно только, что он видел чудо, сделанное человеческими руками. Его лицо выражало недоумение и беспокойство. Наконец профессор поднялся со стула и с улыбкой протянул ему руку.

— Хорошо, дедушка, большое спасибо за ваш вклад и желаем вам успеха в будущем. Очень жаль, что мы встретили вас только теперь. Вы настоящий талант.

Поблагодарила его и девушка:

— У вас в груди, дедушка, настоящая душа! Душа артиста. Вы ее еще не показали, но мы чувствуем, что это так.

Дед Илие Корбя обернулся, держась за ручку двери. Взгляд его был мрачен, как будто он получил выговор бог знает за какую подлость. Наконец, набравшись храбрости, он осмелился спросить:

— Вы уж не обижайтесь на меня, старика, ежели я задам вам один вопрос. Скажите, будьте ласковы, что же вы сделаете с моей песней?

Несмотря на наивность вопроса, профессор и девушка даже не улыбнулись. Они поняли волнение старика. Профессор посмотрел на него доброжелательно и пожал плечами.

— Разве неясно? Мы собираем песни, исследуем их, а затем передаем на радио, чтобы их слушал народ.

— Какой народ? — спросил дед, удивляясь, как это люди так легкомысленно и необдуманно бросаются словами.

— Люди, — разъяснил профессор. — Все люди в городах и селах, все люди нашей страны и вообще все люди.

— И вы, ученые, проделали такой большой путь, потеряли столько времени ради глупого старика? — спросил он с изумлением.

— Да, именно ради вас, — заверила его девушка. — Почему это вас удивляет? В наше время такие люди, как вы, своими песнями и стихами создают искусство нашей страны. Спасибо вам, дедушка, будьте здоровы, а мы до отъезда из области еще разок заглянем к вам, — закончила она, протягивая ему руку.

— Приезжайте, дорогие, приезжайте, — расхрабрился старик. — Приезжайте, пока не сошла черешня; у нас черешня величиной с орех и сладкая, как мед… — Слегка запнувшись, он решил все-таки уточнить свое приглашение: — Только смотрите приезжайте без этих проклятых аппаратов.

Кто смог бы описать, что стало с нашим дедом после этой истории? Ему начало казаться, что он вырос на три пяди и вдвое помолодел; нечего и говорить, что теперь он расхаживал с гордым и самодовольным видом, как, по его мнению, должен себя держать человек во цвете лет.

— Ты только подумай, бабка, какую цену имеет мое искусство, — хвалился он, — коли умные и ученые люди собрались и проехали всю нашу страну из конца в конец, чтобы найти меня?

Но бабка продолжала равнодушно прясть, лишь изредка приговаривая:

— Пропащая твоя головушка!

Профессор и девушка сдержали слово. В один из погожих дней запыленная автомашина прикатила в нашу деревню. Народ был в поле, и приезжие могли тихо и без помех все тщательно подготовить: автомашину поставили в саду, как бы случайно рядом с той вишней, под которой обычно играл по вечерам дед Илие. Затем девушка в синем халате спрятала в кустах всю аппаратуру со всеми ее проводами. Тебе и в голову не придет, дедушка Илие, какая западня тебе расставлена!