Прохор Озорнин - На Крыльях Надежды: Ранняя проза

«Теперь все ясно, Роберт. Ты ответил полностью правдиво. Да, наши далекие предки когда-то занимались подобными экспериментами с временными волнами, но они упускали из виду главное – возможности человеческого духа, заложенные в самом его естестве. Земные ученые третьего тысячелетия пытались жалкой механикой заменить высшую человеческую природу… конечно, практически безуспешно.

Да, ты еще не знаешь этого, но я скажу: те коллапсеры, о которых ты говоришь – они работали совсем не так, как это изначально предполагалось при их создании. Путешествие в прошлое с точностью до секунд, да? Так тебе расхвалили это изобретение в Межгалактическом Совете? Ну дак вот – ни о каких секундах, минутах, часах и даже годах не было речи. Сотни, а может быть и тысячи лет – такова была точность этих «приборов». Плюс нестабильность в работе – прыжки в будущее не были предусмотрены, а прыжки из прошлого в «свое» время должны были происходить без сбоев.

И то, и другое на деле оказалось вымыслом. Сотни и тысячи путешественников, «застрявшие» в прошлом. Еще сотни, ушедшие в будущее на неопределенное число столетий. Да, да, не удивляйся – ты был таким не один, были и другие соратники по «несчастью». К нам прибыл такой триста земных лет назад. Некоторые мои собратья не встретили его, когда он приходил и уходил из нашего мира – наша земная жизнь все же ограничена временными рамками – и поэтому они были столь изумлены, увидев тебя. Теперь они знают истину.

Как я сообщил им и откуда знаю твое имя? Постой, постой, любопытный! Все узнаешь в свое время. У тебя его будет много – достаточно. Кто те враги, что напали на тебя в джунглях? Генетическое оружие предков, созданное для войн. Мы очищаем планету, но это долгий труд. Мы не можем так просто уничтожать жизнь – мы должны ее преобразить. А теперь пойдем за мной – я приглашаю тебя в наш мир в мириаде других прекрасных миров во вселенной. Следуй за мной. Ты будешь здесь нашим гостем, Роберт».

* * *

Он узнал все. Нет, не все – многое. То, что его сознание было готово принять.

Четвертое тысячелетие. Колонизированные и преображенные миры вселенной, объединившиеся в Союз Планет. Мир и процветание, изобилие и красота, сведенная до минимума промышленность, подземное производство, совершенные технологии переработки, человеческое творчество, дающее плоды красоты. Но это все – на поверхности, а в глубине – люди, достигшие огромных высот духа. Не нуждающиеся в нелепых механических аппаратах, развившие свой природный, свой высший потенциал – способные лечить духовно и видеть сущность человека, читать мысли и предсказывать будущее. Братья и сестры единого мира, единые с ним. Уже несколько столетий ни в одном из миров Союза не было войн – они просто не были нужны. Они умерли как пережиток ветхости, как пережиток самости и черствости, как пережиток животной злобы. Войн больше не было, насилия не было – была единая процветающая Вселенная, Великий Союз Планет.

Все это он узнал не сразу. Он пробыл на планете много дней… много лет. Он не оставил мечты вернуться домой – иногда по вечерам сердце его омывалось светлой грустью, а воспоминания о родном мире бередили ум. Правда, теперь и этот мир стал родным как каждая планета во вселенной. Он сможет вернуться домой, когда закончит свой рост здесь. Сможет путешествовать во времени не механически, а с силой духа. Но для этого ему еще надо пройти долгий путь, пройти многие ступени. Он верил, что этот день когда-нибудь настанет. И он работал.

25.12.2004

Удивляющая трагикомедия

В.В.П.: – Здравствуйте, здравствуйте, глубокоуважаемые телепялители! Доброго времени шуток… пардон, суток! С вами снова я, телеведущий программы «Раша Ньюс», Владимир Владимирович Пупкин. Тема нашей очередной телепередачи будет, можно прямо-таки сказать, предапокалиптического толка. Но – обо всем по порядку! Ах, да, пока я все еще это не забыл, хочу также добавить, что со мной сегодня в студии присутствует телесно и душевно исследователь человеческих душ Федор. Здравствуйте, Федор!

Федор: – Здрям!

В.В.П.: – Федор, ну вы прям… сразу всем им «здрям».

Федор: – То времена и нравы… хотя, мой друг, вы правы – не время нынче нам к ним обращаться «здрям!»

В.В.П.: – Да вы, однако же, поэт! Не видел мир вас двести лет!

Федор: – Примерно так… но как же быть? В ином пришлось мне мире жить.

В.В.П.: – Ну да, пожалуй… Ладно, стоп! Вы передачу нашу в топ иначе втиснете за день – а мне стихами вещать лень!

Федор: – А мне теперь забавно то… вещать им будем мы про что?

В.В.П.: – Картину будем мы смотреть, проснулся русский как медведь, распался как заморский враг, как утонул британский флаг, евреи как все стены плача арабам отдали без сдачи, ЕС втянулся как к России, прибалты сколь б не голосили, как N исполнились пророчеств, остались храмы как без зодчих, политик как пошел вразнос и ест один теперь овес, и, наконец, как Нова Эра вступает в гости к нам всем смело!

Федор: – Однако, друг, поэт вы тоже! Вам прохлаждаться здесь негоже!

В.В.П.: – Такие лавры мне достались… А вы где раньше прохлаждались?

Федор: – Я прохладился уж зимой, когда все шел к душе домой.

В.В.П.: – Зимой души? А где же лето?

Федор: – Слегка задержано все ж где-то. Надеюсь, что оно придет, и солнце Бога в мир войдет.

В.В.П.: – Чтоб осветить полночный путь? Творится ж в мире этом жуть!

Федор: – Не бойтесь, друг, та жуть пройдет – шакал завоет и помрет!

В.В.П.: – Они уж воют, слышишь, там? Уж воздается по делам.

Федор: – Такой вот век, такое время… Все человеческое племя уж начинает понимать, что значит душу предавать.

В.В.П.: – Об этом будет наш сюжет! Пройдет еще немного лет, и мир проснется ото сна, чтоб всплыть, подлодка точь, со дна.

Федор: – Как предсказание готично… Но то прелестно и отлично! Отмыть бы мир от грязи сей. Работай, карма, поскорей!

В.В.П.: – О том всю речь вели мы впредь. Ну что, начнем уже смотреть?

Федор: – Ну что ж, Владимир, как хотите! Начнем смотреть уже, кажите!

В.В.П.: – Все ж время чудное грядет, сюжет кто смотрит – да поймет!

Федор: – Оно бывает раз лишь в мире… Сюжет смотрящий, мысли шире!

Камера в телестудии движется куда-то вбок и вверх, отображая сперва окрестности какого-то города с высоты птичьего полета, а затем резко ныряет вниз, и перед телезрителями раскрываются панорамы различных городских улочек. Улочки быстро сменяют одна другую, камера резко ныряет туда-сюда за повороты, двигаясь на уровне третьего-четвертого этажей зданий. Как ни странно, все улочки пустые – не видно ни души. Куда-то пропала вся традиционная людская суета, испарились все толпы, и абсолютно замолк столь традиционный для мегаполисов гам. По краям улиц в достаточно хаотическом порядке припаркованы машины – некоторые из них, кажется, даже брошены – их двери раскрыты настежь, однако никто не стремится завладеть чужим транспортным средством. Городская система освещения и светофоры по-прежнему работают, но никакого движения не наблюдается. Город как будто в одночасье вымер – окончательно и бесповоротно.