Наталья Нестерова - Дом учителя [litres]

– Если вы хотите со мной встретиться, – спокойно ответила Анна Аркадьевна, – подчеркиваю – вы хотите, то в пятницу на будущей неделе в институте, где ваша дочь соискатель степени кандидата наук, я буду на заседании кафедры, которое окончится примерно в восемь вечера, если кто-нибудь не затеет дискуссию. Тогда вам придется подождать. Всего доброго!

Спустя час позвонил папа Лены Зайцевой, тоже представился по всей форме, и его тон так же был суров:

– Вы говорили с моей женой и отказались от встречи!

– Не отказалась, а предложила перенести ее, не вашу жену, а встречу в более удобное место.

– Вы понимаете, что мы очень занятые люди?

– Не настолько, чтобы пустить на самотек судьбу единственной дочери.

– Когда наша Леночка была определена к вам как к научному руководителю в аспирантки, нам говорили, что вы достойный ученый, благородная женщина и человек высоких моральных качеств.

– Смею вас уверить, что за два года я не сильно изменилась. Хотя вы вольны предъявить рекламацию тем, кто столь лестно обо мне отзывался и, в частности, о моих моральных качествах.

Последнее замечание разозлило Анну Аркадьевну особенно. Они подбирали в научные руководители дочери по числу браков или количеству сплетен?

– Вы поддерживаете ее каприз учить цыганву?

– Павел Егорович… Простите, Егор Павлович?

– Егор Петрович, я же назвался! Вы что, не знали, как нас зовут?

– Простите! – легко извинилась Анна Аркадьевна. И подумала: «Я специально, дружок! Чтобы с облаков спустить ближе к поверхности». – Егор Петрович, вашей дочери Елене двадцать пять лет. Если бы она была цыганкой, то уже бабушкой и при детях мал мала меньше. Иными словами, Лена зрелая личность. Пусть зреющая, в виду особенностей семейного воспитания. Она не детсадовка, и я не ее воспитательница. Она не школьница, и я не классный руководитель. Ваше и вашей супруги стремление призвать меня к порядку, указать на недостатки в работе, по меньшей мере, неуместно. Если вы хотите общаться со мной, то вам следует это делать, исходя из моего реального статуса.

– И каков ваш статус?

– Научный руководитель аспирантки, не вышедшей на защиту диссертации.

– Отставной козы барабанщик. Вы поддерживаете Лену в ее… выходке?

Последнее слово (то самое) он продавил через горло и этим подкупил Анну Аркадьевну. Спрашивал не чинуша, а усталый, встревоженный, работающий круглыми сутками отец.

Анна Аркадьевна заговорила мягче, доверительнее:

– Не поддерживаю, конечно. С другой стороны, я считаю неправильным и ошибочным отговаривать ее уж очень настойчиво и безапелляционно. Человек на подъеме, вдохновлен, расправил крылья. Возможно, не подозревал, что у него есть крылья и он сумеет летать. А мы на перышки польем расплавленным свинцом? В детстве мы плавили свинец. Где-то его брали…

– Из старых аккумуляторов. У вас есть дети?

– Да, тридцатидвухлетний мальчик и девочка, чуть младше Лены. Поверьте, нам с мужем не единожды приходилось наблюдать, как они совершают ошибки, о которых мы предупреждали, а потом стояли в стороне, нервно грызли ногти и наблюдали. Если ребенок не будет совершать ошибки, он навсегда останется ребенком.

– Я понял вашу позицию. До свидания!

– Будьте здоровы!

Он позвонил через неделю и начал странно:

– Хочу перед вами отчитаться, доложить.

– Я вас слушаю.

– Мы с женой, как вы советовали, решили, пусть едет, потрудится на земле, перебесится. Не выскочит ведь она замуж за какого-нибудь цыганского барона!

– Вероятность практически нулевая, – рассмеялась Анна Аркадьевна. – Вы правильно решили, хотя я ничего не советовала, а только высказывала свою точку зрения. Егор Петрович, вы уж не переживайте сильно. Дочь едет не к черту на кулички, не в Сибирь или на Камчатку, она будет под боком. Кроме того, сейчас не девятнадцатый век, когда девушки из хороших семей ломали свою судьбу, шли в народ, учительствовали в деревне. У Лены, конечно, наблюдается несколько романтически-пионерское настроение. Пионерское не в плане красных галстуков, а в смысле энтузиазма первооткрывателя. Мол, нет никаких методик, учебников для детей-инофонов.

– Каких-каких?

– Чей родной язык отличается фонетически от русского. Им, например, бесполезно объяснять, где пишем «ща», где «ча», потому что они не могут это произнести.

Анна Аркадьевна поддерживала разговор не потому, что общение с папой Лены было ей интересно, а имея конкретную цель. Она рассказала, что связалась с коллегами из Московского института открытого образования, где есть кафедра интеграции детей мигрантов. Лена туда отправилась, ее прекрасно приняли, она встретила единомышленников.

– Как водится, – говорила Анна Аркадьевна, – в провинции изобретают велосипед, а в столице уже раскатывают на мопедах, хотя до автомобиля еще очень и очень далеко. Егор Петрович, я не знаю сферы вашего влияния и не уверена, что мой совет, в данном случае это именно совет, уместен. Есть учебник Ольги Синевой «Русский язык от ступени к ступени» для детей-инофонов и билингвов – это те, кто в двуязычной среде растет. Надо бы каким-то образом постараться отправить Лену на землю , как вы выразились, вооруженной, хотя бы с учебниками. Не знаю, какие действия необходимы: протолкнуть дополнительные тиражи, отксерокопировать, на худой конец. Но в чем я уверена определенно, что подобные усилия с вашей стороны будут много значить для Лены. Хотя я ни в коем случае не хочу сказать, что ее экстравагантное решение как-то связано с желанием вырваться из-под родительского ига. Лена – милый домашний ребенок, очень любит вас и маму.

Тут Анна Аркадьевна слегка покривила душой, но цель того стоила.

– Задачу понял. Я хотел бы с вами, Анна Аркадьевна, познакомиться лично.

– Мир тесен, Егор Петрович. Всего доброго!

Он стал ей названивать, приглашать на обед, на ужин – встретиться. Анна Аркадьевна деликатно отказывалась. Следовало бы сказать жестко, что его приглашения неуместны, но она почему-то не говорила. Оправдание: не хочу навредить Лене – было неубедительно. Как может посторонний человек навредить родительской любви? Все, что рассказывал отец о деятельности дочери, он черпал из соцсети, где Лена ежедневно строчила пространные посты и куда Анна Аркадьевна была вхожа. Она твердо решила прекратить этот дурацкий телефонный флирт, но не успела, Егор Петрович заявился во плоти.

В министерстве Анна Аркадьевна работала на полставки, но это не избавляло от ненавистных заседаний-совещаний, да и если на них не ходить, то протолкнуть нужное постановление (читай – бюджетные деньги) не удастся.

Она вышла с совещания взлохмаченная (психологически) и тяжело дышащая (натурально). Финансирование программы урезали на треть. От этой трети еще половину разворуют на местах, и людям, педагогам, которые работают с одаренными детьми, достанутся крохи.