Наталья Нестерова - Дом учителя [litres]

Анна Аркадьевна задремала. Ей должны были сниться кошмары ужасной измены мужа, что ее разлюбил, но сон был глубок, спокоен, без сновидений, напоминающих пошлый сериал.

Очнулась, когда темнело. Десять часов! Схватила телефон – муж не звонил. Набрала его номер – не отвечает. Набирала каждые три минуты, раз десять. Что-то случилось. Трескает пироги с вдовушкой? Пусть бы! А вдруг с крыши свалился или электрической пилой пальцы отрезал? – вспомнились травмы, полученные мужиками в их селе. Проверила наличные в кошельке – на такси до дачи не хватит. Сходить к банкомату, снять. Нет, такси притормозит, она снимет по дороге.

Илья Ильич ответил, когда Анна Аркадьевна решила, что звонит сыну, отправится вместе с ним, потому что одной ей не выдержать вида окровавленного бесчувственного мужа.

– Илья! Ты жив?

– Вполне.

– Бессовестный! Объедаешься пирогами Екатерины Григорьевны, а я с ума схожу!

– Поливал грядки и в теплице. Кстати, еще не ужинал.

– Я… я приеду и буду готовить тебе ужины, и обеды, и завтраки.

– Аня! Ты что, плачешь?

– Не-не звонил, на мои звонки не отвечал… Ду-думала, упал с крыши, руки отрезал…

– Дурочка! Если бы я отрезал руки, то позвонил бы тебе с помощью пальцев ног.

– Тебе смешно!

– Нет, просто есть очень хочется. Пообедать-то не удалось. В отличие от некоторых.

– Вот именно! Ты меня не ревновал! Ты! Который ходячая бочка с концентрированной ревностью, – вытерла ладонью щеки Анна Аркадьевна.

– Рано или поздно любая бочка опустошается.

– Особенно когда имеются вкусные пироги с капустой. А другая рекордная капуста зреет на грядке.

– Вот не надо перекладывать с больной головы на здоровую! У самой-то рыльце в пушку.

– Да! Я тебе не говорила, что встречусь с Зайцевым, – не «встречалась», а «встречусь», как бы единственный раз. Сработал защитный механизм. – Чтобы ты не нервничал.

– Анюта! С раннего утра до позднего вечера я вкалываю на стройке, в саду и на огороде. Нам, труженикам, не до барских сантиментов.

– Может быть, дело в другом, Илья? В старости? Тебе наговорили сорок бочек арестантов, ты сорвался, приехал, застал жену с другим мужчиной. Но ведь не в интимной обстановке. Спокойно выдохнул и поехал поливать теплицу. Подожди, не перебивай! Сочинив в картинках сериальную историю твоего грехопадения с Екатериной Григорьевной, я… Внимание!.. Уснула! Где беснование, заламывание рук, проклятия, рыдания или хотя бы коматозный ступор? Ничего подобного. Богатырский сон. Мы старые, да?

– Уж не молодые.

– Давай я завтра приеду на электричке? Мне очень одиноко, и это несправедливо – спать с тобой в разных постелях.

– Положим вставные челюсти в один стаканчик, сольемся в резонансе общего храпа. Анюткин! Если ты не встретишься с Казанцевыми, не выполнишь свою святую миссию, то изведешь себя. Только не ставь цели победить, вразумить, надоумить. Просто донеси свое мнение. Есть люди, чье мнение дорого стоит. Как дорого и то, что они свое мнение потрудились донести. Андрей нормальный парень. Был таким. Валентина…

– У нее стеатопигия? – язвительно напомнила Анна Аркадьевна.

– Вроде того. Пока! Пошел заваривать бомж-пакет, макароны со вкусом говядины.

Это было уже в Москве. Павловы жили в столице три года, Казанцевы перебрались в Подмосковье, дружба Анны Аркадьевны и Вали возобновилась.

Очередной приступ Ильи Ильича: почему ты общаешься с этой женщиной ?

Мямлила в ответ, мол, есть вещи, которые трудно объяснить. Почему любишь квашеную капусту, дождь и голые, без листьев, деревья. Почему не нравятся шоколад, южное солнце и поля с колосящимися злаками. Анна Аркадьевна попыталась сказать, что разговоры с Валей провоцируют бурление мыслей, сомнений давеча неведомых. Например, Валя сказала, что ее, Анны Аркадьевны, всемирно известная доброта есть не что иное, как питание ее, Анны Аркадьевны, эго, даже супер-эго, которое Анна Аркадьевна носит в себе точно священный грааль. При этом, высший класс, Анна Аркадьевна вовсе не походит на тех постных душек, от доброты которых тошнит. Анна Аркадьевна – держись, какая строгая и резкая.

Илья Ильич поменялся в лице, от ярости в горле у него заклокотало, точно ему было трудно выговаривать длинные слова, наружу рвались только первые слоги, приходилось делать усилия, чтобы произносить до конца.

– Всеми фибрами ненавижу подобную философию! Праведник творит добро, потому что якобы щекочет раздутое эго. Герой идет на подвиг не потому, что движим честью, совестью и любовью к Отчизне, а потому что одурманен пропагандой. Несчастные развратники – рабы своих инстинктов. У бедненьких убийц нравственный инфантилизм. У врунов, обманщиков и предателей двойные моральные стандарты. Все можно объяснить. Только их объяснения почему-то все хорошее и высокое вымазывают дерьмом, а плохое и мерзкое заворачивают в красивый фантик. Кто ж не любит конфетки? И оказывается, что все можно. Бить поклоны в церкви, а потом прийти домой и гнобить близких. Растлить ребенка, тайно впустить неприятеля в осадный город, унизить, оскорбить, довести до самоубийства, воровать и грабить, убивать и насиловать. Вперед, господа пакостники! К вашим услугам философы и психологи!

– Илья, по-моему, ты приписываешь Валиным словам уж слишком затейливое объяснение. Не нервничай, пожалуйста!

– Эта твоя Валя – похабная… У нее вообще… у нее… стеатопигия!

Анна Аркадьевна не знала этого понятия. Она не обязана знать все! Она решила, что термин обозначает что-нибудь вроде болезненно распутного образа жизни. Судьба уберегла, Анна Аркадьевна через некоторое время все-таки посмотрела в словаре. А ведь могла бы вставить термин в разговоре с коллегами или просто умными людьми. Не исключено, что стеатопигию, как и прочие нравственные патологии, можно скорректировать лишь до наступления пубертата.

На самом деле стеатопигия – это повышенное отложение жира на ягодицах. Генетически заложено у женщин некоторых африканских племен, чьи арбузные седалища выдаются под прямым углом к талии. На эту часть их тела, если судить по картинкам, вполне поместится телефонный аппарат или даже портативный компьютер. У Вали ничего подобного не наблюдалось, а Илья Ильич просто не знал, каким еще приличным или условно приличным словом заклеймить Валю. Он брякнул, что на ум пришло, а в результате его жена могла бы ужасно оскандалиться! Когда Анна Аркадьевна напустилась на мужа, он пребывал уже в благодушном настроении, хитрый прищур выдавал его хулиганское сожаление в том, что жене не удалось блеснуть употреблением мудреного термина. Ему смешно, а каково было бы ей! Илья Ильич скорчил добренькую мину завзятого подрывника. Мол, я вам сунул в карман гранату, но ведь мало кто знает, что для взрыва нужно выдернуть чеку. Утешал, оправдывался, говорил, кроме ветеринаров и медиков, вряд ли кто-то в курсе понятия. Оно в ходу в их академической группе. Один из слушателей прямо-таки повернут на данной части женского тела, над ним подтрунивают: у этой женщины никакой стеатопигии, а у этой стеатопигия налицо, впрочем, на ее лицо тебе смотреть не обязательно.