Александр Даценко - Заклинание ветра

А ведь формально - буквы явно лишние.

И ещё странность: когда я печатаю - делаю массу ошибок, а потом частично исправляю. Подумалось: а может, от того делаю ошибки, что стараюсь печатать на пределе скорости? С тех самых пор, когда печатать было трудно и хотелось сделать это побыстрее?

Этот текст я старался печатать среднеторопливо.

В результате он появился на свет даже быстрее, чем если бы я старался печатать как можно быстрее.

Странные вещи осознаю на склоне лет. Наверное, потому, что слишком долго разгонялся.

И ещё - интересно было бы прочесть небольшой отрывок из текстов самого нелепого автора всех времен и народов, Чернышевского. А вдруг он в старостильной грамматике сверххорош?

Вот так-то, вода уходит же.. посреди двора островок.

И ветер носится над водами...

В этом году будет Камчатка.

Просто уже нет сил терпеть. Хоть и небольшие деньги, но, Бог даст, хорошими окажутся люди и работа.

Если всё будет нормально, в мае туда. А летать все страшнее, между прочим.

Сегодня закончил проходить медкомиссию. Цены, конечно, что те сосиски по рубль двадцать – «однако!».

Не желает Черноземье отпускать своего жителя в края вулканов и прохлады.

Запуганная «рыжимом» врач-терапевт заламывала полные руки над моим УЗИ печени и ФГС. Потом пыталась заломать руки мне, а я кричал, выпучив глаза, что всё это в прошлом, в далёком прошлом.

А потом как-то утряслось.

Потому, что я отправился посетовать на жизненные обстоятельства к симпатичной главной, и она вошла в моё положение.

По-настоящему красивые женщины никогда не капризны и всегда умны каким-то удивительно глубоким умом.

А по здоровью... ничего не нашли страшного или чего не нашли бы ранее. «А я всё пью и пью.. а мне всё хуже и хуже». Это старость.

Теперь вот буду ждать команды на вылет.

В предстоящей поездке самое тяжёлое - дорога.

Неизвестно, как и отчего зародилась во мне боязнь летать на самолётах, но она уже сейчас даёт о себе знать.

Отчетливо помню времена, когда полёт радовал, и я предпочитал его любому другому способу перемещения в пространстве, даже по лестницам в школе и университете практически летал. А во снах нередко летаю до сих пор, но невысоко уже. В какой-то момент пропала вера в надежность техники.

В девяностые. Теперь вообще страшно - почти все лайнеры на дальних линиях, бывшие в долгом употреблении среди чужих небес, прослужили какие-то огромные сроки.

Разум пробуждает гормоны страха и бросает их в атаку. А те, весёлые и разудалые, словно викинги во время налёта на стационарный лупанарий, вытворяют с моими чувствами нечто ещё более безнравственное, чем вообще возможно.

Раньше удавалось обмануть эти гормоны крепким алкоголем сорта «за любые деньги». Алкоголь гонялся за частичками адреналина, настигал и уничтожал на месте. Там, внутри, некогда было бояться. Шла битва за выживание.

Тогда я прилетал к месту назначения трезвый и просветлённый, причём даже перегар испускал благоуханный. И жилось потом с уверенностью в завтрашнем дне.

Нынче же все сложнее. Злые люди захватили наш город и не дают нам смотреть картины. Девять часов ужаса. Однажды попробовал выпить две таблетки снотворного, летел на Чукотку и думал, что захочу спать.

Захотел.

Я очень захотел спать.

Сильно-пресильно.

Но не смог заснуть от страха.

Гормоны, ответственные за ужасы и боязни, насмехались надо мною, делали ставки на выдержат или нет подлокотники кресла при смене характера звука турбин. Подлокотники выдержали, но странное ощущение сильного желания сна и невозможности заснуть от страха до сих пор вызывает во мне нервные смешки при виде летательных аппаратов размером больше козы. Даже в небе. Даже на фото. И постоянно в голове кто-то рассказывает с интонациями преподавателя древний анекдот про лечение кашля пургеном.

Не то нехорошо, что далеко - нехорошо, что самолётом.

Надежда только на неумолимое течение времени да на интерес Бога ко мне живому. Я еще смогу стать лучше, Господи, мне еще не пора. Вот увидишь. И не смешно вовсе. А работодатели - святые люди, взяли мне билет до Москвы - на самолёт. До Петропавловска - понятно, но до Москвы?

Наверное, в качестве разминки.

Святая простота, как говорил один великий, но не слишком счастливый в итоге мыслитель.

Эх, гормоны мои... Каждый из них сейчас ждёт послезавтра.

Очень похоже, что я стал обычным человеком - устаю, болею, боюсь ерунды, и ещё, срам сказать, куда то исчезли постоянные фоновые мысли о женщинах. Точнее, иногда исчезают.

Получается, не понимал, что так не у всех?

Есть и хорошие новости.

Видел сегодня в «Магните» «Агдам».

Добрый же знак... «Ни хрена себе», - сказал я...

- «Да, - ответила бутылка. – Да», - и усмехнулась.

19-21 мая

Аэропорт Воронежа оказался полон разноцветной англоговорящей народностью. Но это в зале отлёта. Отдельно стоит огромная очередь на отдых в Турцию. Торжество среднего класса. Да-да, всё, как мы любим. Ожирение, тяжелые взгляды даже у детей, ругань и тягучая жара.

А самолёт оказался новым.

Аэрофлот. Лететь пятьдесят минут. Но полтора часа ждали, пока заберут человека, которому стало плохо, и его багаж.

Интересна причинно-следственная связь. Я нервничал, искал и находил знаки. Вот, мол, стало плохо, его сняли, а все потом упали и погибли.

Нет, не боялся.

Странно.

В Шереметьево встретил друг по имени Павел.

Привёз подземным фуникулёром в другой терминал. В пути мне объяснили, что «Аэрофлот» - это здорово. Новые машины, отличные экипажи.

На аэродроме уже перед посадкою вспомнил, как мы около суток шли в шторм на малюсеньком кораблике по Берингову морю. Боюсь самолётов, потому что без шансов. А тогда, в море? Были бы шансы при температуре воды плюс четыре? Ой, вряд ли.

До Петропавловска вез огромный «Боинг-777». С собственным именем «Михаил Булгаков».

Лететь на таком не страшно. Но долго...

О чём думаешь, когда летишь высоко-высоко?

А вот о чём...

Люди живут посреди большого, невероятно разного мира, но отношение к нему можно охарактеризовать, как всеобщую подмену понятий и здравого смысла оправданиями в виде придуманного права собственности и господства.

Меж тем неверно говорить «это наша река», или «наши поля». Правильно было бы : «мы этой реки», «мы этих полей». Скорее всего, именно так и обстояло, пока люди не придумали идеологию.

Кстати, я и в полёте не пропустил Реку. Сфотографировал Енисей где-то в среднем течении. А вот монетку кинуть - никак. Увы.

Севернее Якутска самолёт немного доворачивает от полярного круга восточнее, прямо на Петропавловск-Камчатский.

Тут, в небе, уже утро. Сейчас принесут завтрак. Меж тем в Москве около двадцати двух часов. В пути ещё часа три.