Виктор Рябинин - Потрошители морей

— Хао, — отвечал я как истинный вождь, — это было бы вполне возможно, не имей наши учителя стрел с железными наконечниками.

А потом нас оставили вообще в покое на десяток дней. Мы, было, подумали, что повсеместно справляют праздник Сломанной Стрелы и посыпают Тропу Войны лепестками роз, но всё оказалось значительно проще.

Как-то утром в нашу тапи зашёл незнакомый краснокожий и знаком поманил за собой. Мирно поманил, без обычного знака рукой, мол, секир-башка если что не по-ихнему. Поэтому мы не кочевряжились, а пошли следом прямо к их главному штабу. Войдя внутрь убогого шатра, мы увидели сидящего на бревне вождя Мягкое Сердце в окружении помощников. Тут как тут были и Белое Облако, и Бесшумный Полоз, и непонятного назначения краснокожий очень яркой раскраски. Возле ног великолепной четвёрки пылал небольшой костерок, подсвечивая лица снизу и придавая им устрашающий вид. Во всём же облике главарей чувствовалась некая торжественность, словно нас готовились привести не менее как к присяге на верность индейскому народу и их освободительному от испанцев движению. Так высоколобо подумалось мне и, как оказалось потом, я был не далёк от истины.

Белое Облако кивнул нам как старым друзьям и указал на чурбаки напротив вожаков селища Цепкий Коготь. Когда мы уселись на неудобную мебель, воцарилось долгое молчание, полное первобытной суровой значительности и ожидания знака свыше, как это у них принято. Но вот раскрашенный человек, видимо шаман, ударил в бубен и громко прокричал что-то непонятное. Дух Маниту сразу же снизошёл до собрания вождей, Мягкое сердце разверз уста и заговорил, словно свершая непосильную работу, то есть медленно и веско:

— Бледнолицые братья! — начал вождь становища. — Мы долго испытывали вас как воинов света с силами тьмы. Зато теперь мы знаем, что любой шошон или даже черноногий вам дороже испанца и их короля Филиппа. Я всё сказал, что хотел!

Меня искренне порадовало, что нас с Олешкой признали за своих, но настораживала неизвестность дальнейшего поля деятельности. Ведь могли просто принести в жертву тому же Виннету ради укрепления дружбы со всеми бледнолицыми и неколебимой веры в свою правоту.

Но, на сей раз молчание было не долгим. Вождь подал знак Бесшумному Полозу, который наконец-то начал растолковывать нам сокрытую суть вещей и ставить задачи.

— Хао, — по обычаю начал он, прижав руку к груди, — теперь вы становитесь нашими воинами хоть и с бледной от прежнего страха кожей. И ваши души будут принадлежать нашему племени, а тела станут оплотом грозной силы в борьбе с грязными уинками, — с этими праздничными словами он неуловимым движением срезал с нас по клоку волос и бросил их в костёр под грохот бубна и вой шамана.

А далее он простым языком, без обычной индейской вычурности, обрисовал расстановку сил на будущем поле битвы. Оказалось, что время, когда можно было без особых последствий красть у испанцев лошадей и оружие, незаметно подбираясь к их открытым лагерям, безвозвратно ушло в прошлое. Хитроумные уинки заперлись в фортах за частоколами с крепкими воротами и бьют краснокожих не охотничьим способом в одиночку, а целыми отрядами карателей, надолго утверждаясь на новых землях, оборудуя при этом в облюбованных местах рудники и прииски с рабским трудом коренного населения. Испанцы, не обременяли себя совестью и человеколюбием, брали для себя всё, что ценного попадало на глаза, включая женщин, а детей и стариков иногда просто уничтожали, если те излишне путались под ногами. Индейцы, как могли, сопротивлялись, но для этой цели требовалось огнестрельное оружие. И если лошадей иногда можно было просто увести с вольного пастбища, то оружие пряталось в арсеналах фортов и требовалось всё военное искусство, чтобы добыть его прямо под носом у испанцев. И тут нужна была армия лазутчиков и шпионов для разведки укреплённых поселений завоевателей. Индейских разведчиков вешали через одного, а ловили на мушку чуть ли не каждого, поэтому люди белого оттенка безупречно подходили на роль наводчиков, то есть такие как мы с Олешкой.

— А до нас бледнолицые привлекались к этому благородному делу? — поинтересовался я у Бесшумного Полоза.

— Многие наши пленники с Восточного Побережья навеки осели не частоколах испанских фортов, не успев перейти на сторону врага, — вздохнул Белое Облако и продолжил:- Вы будете первыми шпионами с хорошей выучкой, пока Мягкое Сердце не договорится с Вихо о судьбе ваших друзей у эскимосов.

Я наконец-то полностью осознал всю безвыходность нашего с Олешкой положения, а поэтому серьёзно огласил условия работы с последующей нашей доставкой в любой порт с английскими кораблями. Вот так и был с нашей стороны совершён выгодный сговор почти на равноправных условиях, если не считать, что мы с другом серьёзно рисковали собственными жизнями. Но другого выхода не было, как я понял по ясным намёкам вождей стойбища Цепкий Коготь.

После этих переговоров нас не тревожили дней с десяток, по истечение которых вновь пригласили в штабную палатку, где после обычных приветствий уже Бесшумный Полоз сказал нам:

— Совет старейшин становища, — и он широким жестом обвёл знакомую нам троицу краснокожих, повторил:- Совет мудрейших нашего стойбища решил, что мы соглашаемся с вашими предложениями и после удачного набега на испанский форт вы будете доставлены в любой порт с большими лодками бледнолицых.

— Благодарю вас, о, вожди! — в порыве неосознанной благодарности вырвалось у меня. — Мы тоже сумеем сдержать своё слово. Итак, каковы ваши полные условия?

— Никаких, — просто ответил Полоз. — Вы поочерёдно проникаете в форты Рио-Браво, Сьерра-дель-Дьяболо и Пасса-Норте. Уже на месте определяетесь с ружейными арсеналами и по сигналу открываете ворота нашим воинам. Всё просто, а лошадей из стойла уведут уже без вашей помощи.

Естественно, как хорошо обученные воины мы были согласны на достойное мужчин дело, но я всё же стратегически уточнил:

— А каков будет всё же общий план по захвату оружия и конюшен?

И тут с разъяснениями выступил вождь Мягкое Сердце. Он поведал, что длительное наблюдение за фортами испанцев выявили одну неоспоримую истину, что проникнуть за частокол поселения уинков белому человеку всё же легче и безопаснее, чем краснокожему. Даже днём ворота открываются для пропуска солдат, местных жителей и белых пилигримов. А уж попав внутрь форта под видом беженца вполне можно провести разведку укрепления, вовремя подать знак боевому отряду индейцев и открыть им ворота, перебив, если потребуется, стражников. Всё предельно просто и, если верить словам вождя, то эти номера не раз проходили с голландцами и шведами. В это я не поверил, но в душе удивившись его познаниям в народах Европы, слегка возразил: