Филип Рот - Обман

— Как именно?

— Так и знал, ты, конечно же, надеялся, что я помогу тебе облагородить твое подлое ремесло, сначала ты потешился с моей женой, и теперь тебя, гнусняк, тянет порассуждать о литературе!

— Считаешь нужным прибегать к оскорблениям — валяй, если это тебя забавляет. И все же, на твой взгляд, что именно я как писатель делаю неправильно ? Скажи. Ты ведь ни разу не выразил желания поговорить об этом, хотя отлично знаешь, как я ценю твой вкус. Я много чего почерпнул из наших бесед.

— Все косишь под дурачка. Даже это превращаешь в банальную литературщину. Тебя даже пот не прошиб. Очень может быть, из тебя вышел бы прекрасный актер — куда лучше, чем плохой романист, не способный понять силу того, что стоит за текстом. Ты не можешь оставить хоть что-нибудь недосказанным. Просто дать женщине излить душу — тебе всегда мало. Тебе мало просто утонуть в ее ждущем соития теле. Тебе нужно погрузить ее в дурацкий, надуманный сюжет, в котором действует твой герой, и тем ее исковеркать.

— Так вот в чем мой главный порок и моя погибель: явное вместо недосказанного. Явный американец. Умоляю, погоди, выслушай меня: не вспотел я просто потому, что все обстоит иначе. Актер из меня никудышный. Если уж я виноват, то я потею — куда там Никсону [20] Скорее всего, имеется в виду известная телетрансляция дебатов между Джоном Кеннеди и Ричардом Никсоном, кандидатами в президенты США 1960 г. Никсон нервничал, чувствуя, что уступает сопернику, и по его лицу струился пот. . Поверь, тут либо у тебя паранойя, либо Олина — мне в отместку — убедила тебя, что я ее трахал. С позволения сказать, не я, а вы с Олиной банально и явно все олитературиваете. Ты явно подавлен тем, как она тебя бросила. И правда — ужас. Я же знаю, сколько всего ты потерял. Мало того, что в профессиональном плане жизнь в Америке у тебя не задалась, так тут еще и Олина ушла. Тебе кажется, что тебя все предали, но хоть меня-то в предатели не записывай. Никаких оснований для этого нет. Неловко напоминать, но ведь я был одним из тех, кто тебя здесь поддержал.

— Да ты пялился на нее с первой нашей встречи.

— Она — молодая, очень красивая, вот я и пялился. Но пялиться, сдается мне, еще не значит трахать.

— Так вот почему Олина уверяет меня, что ты трахал ее четыре раза: только для того, чтобы отомстить и вконец свести меня с ума.

— Похоже, да, примерно так.

— Ах ты, подонок! Лживый, избалованный американский подонок!

— Уймись, сядь! Не то у тебя опять сердечный приступ начнется — а для этого нет причин.

— Не трусь, американский мальчуган, не трусь, я не пальну тебе в штаны.

— Вот и хорошо, тем более что для этого нет причин.

— Нет, я пальну тебе в уши!

Значит, дело обстоит так: Цукерман, мой герой, умирает, его молодой биограф, обедая с неким человеком, рассказывает, что никак не может взяться за книгу. Он поражен, как предвзято многие относятся к Цукерману. И каждый объясняет свое к нему отношение иначе. Для биографа, говорит он, это ужасно вдвойне. Во-первых, все до единого рассказывают одну и ту же историю; во-вторых, у каждого она — своя. Если все рассказывают одно и то же, значит, ваш герой превратился в миф, закаменел, но, фигурально выражаясь, можно взять ледоруб и эту глыбу развалить. А вот когда каждый излагает одну и ту же историю на свой лад, биографу куда труднее. Так можно создать портрет множественной личности [21] Множественная личность (также: расщепление личности, раздвоение личности и т. д.) — редкое психическое расстройство из группы диссоциативных расстройств, при котором личность человека разделяется, создавая впечатление, что в теле человека существует несколько личностей, которые могут иметь разный пол, возраст, национальность, темперамент, умственные способности, мировоззрение. , но от этого голова кругом идет. Ну, начнем. Давайте, вы будете биографом, а я — другом. Биограф перерыл кучу материалов, и все же у него нет уверенности, что он горит желанием довести дело до конца. Хочу ли я написать про эту жизнь? — спрашивает он себя. — Что в этой жизни меня на самом деле привлекает? Просто пересказывать историю жизни Цукермана в скучнейшем Ньюарке [22] Ньюарк — крупнейший город в штате Нью-Джерси, США. Там, в годы молодости Ф. Рота, жило много евреев. не хочется — это слишком банально. Биографа привлекает опасная неопределенность «Я», каким способом автор создает свой миф, и особенно — почему? С чего все началось? Откуда берутся эти импровизации на тему Я? Теперь биограф уже изрядно злится на Цукермана и пытается свою злость преодолеть.

— А почему он на Цукермана-то злится?

— Потому что сознает свое ничтожество по сравнению с героем, и ему необходимо самоутвердиться. Он ополчается на Цукермана, возмущается им, и все потому, что его отношение к субъекту биографии подвержено изменениям. Каждому автору приходится выбрать тон повествования; этому биографу, видимо, подойдет либо враждебный, либо благоговейный, вот он и впадает то в одну, то в другую крайность. Собственно, толчком послужили записи, сделанные героем еще в детские годы. Эти записи переносят вас на тридцать пять лет назад: автор еще беззащитен и очень откровенен, чувство неловкости ему еще не знакомо. И пишет он не для читателя. Это писатель до того, как у него появился читатель. В письмах виден незрелый, даже чуть отталкивающий зародыш автора: он пробует на одном-двух людях и в сугубо частном порядке свой голос, который впоследствии покорит куда более широкую аудиторию. А сколько неверных шагов! Особенно трогают фальшивые нотки в голосе. Вы видите, как писатель все более ловко манипулирует, становится хитрее, коварнее, лицемернее. И вот уже наш биограф — то есть вы — написал биографию Э. И. Лоноффа. За биографию Цукермана, однако, он браться не стал: Цукерману всего сорок четыре года, и биограф решает, что возьмется за нее года через два. А Лонофф едва не свел его с ума. Лонофф уничтожил все сведения, биограф потратил пять лет, чтобы написать сто восемьдесят пять страниц о нем. Никто из тех, кто был близок с Лоноффом, не хотел ничего ему сообщать. Цукерман умер в одночасье и не успел ничего уничтожить. А биографию Лоноффа «Между двух миров. Жизнь Лоноффа» я написал как критик. Книгу о Цукермане автор сдержанно озаглавил «Импровизации на тему „я“», решив, что тут все пойдет без сучка без задоринки. Его спрашивают: «Зачем вы тратите время на второстепенного писателя?» Но он уверен: книга окупится с лихвой. Фигура Цукермана вызывает большое любопытство. Особенно — его постельная жизнь. Разврат страшно занимает людей. Биография наверняка попадет в список Клуба «Книга месяца» [23] Клуб «Книга месяца» (основан в США в 1926 г.) — каждый месяц предлагает своим подписчикам отобранный клубом бестселлер. . Права на серийную публикацию купил журнал «Вэнити фэр» [24] «Вэнити фэр» — американский журнал, посвященный политике, моде и другим аспектам массовой культуры. . Жена биографа тоже считает, что ему стоит заняться писателем покрупнее, на что он отвечает: