Филип Рот - Обман

Philip Roth

Deception

Филип Рот

Обман

Роман

Перевод с английского Инны Стам

Москва 2018

Посвящается Дэвиду Риффу

— Я буду записывать. Давай, начинай.

— А название?

— Понятия не имею. И как назовем?

— «Вопросник: Мечты о совместном побеге».

— «Вопросник: Мечты любовников о совместном побеге».

— «Вопросник: Мечты любовников средних лет о совместном побеге».

— Средних лет — это не про тебя.

— Именно что про меня.

— Для меня ты куда моложе.

— Правда? Тогда тем более надо включить этот пункт. И оба должны ответить на все вопросы.

— Начинай.

— Что во мне раздражало тебя с самого начала?

— Когда ты ведешь себя хуже некуда, что самое худшее ты можешь выкинуть?

— Ты вправду так живо на все реагируешь? Неужели у нас с тобой одинаковая энергетика?

— Ты уравновешенный, обаятельный экстраверт или неврастеник и потому чураешься людей?

— Как скоро ты увлечешься другой женщиной?

— Или мужчиной.

— Ты не постареешь никогда. А я? Ты считаешь, что и я не постарею? И вообще — ты думаешь об этом?

— Сколько мужчин или женщин тебе нужно зараз?

— Сколько детей ты хочешь завести, пусть с ними твоя жизнь и пойдет кувырком?

— Ты человек аккуратный?

— Тебя влечет только к противоположному полу?

— Чем именно вызван твой интерес ко мне? Отвечай прямо, не виляй.

— Ты врешь? Тебе уже случалось меня обманывать? Ты считаешь, что вранье в порядке вещей, или ты против вранья?

— Ты действительно надеешься услышать правду, когда требуешь одной только правды?

— Ты станешь требовать всей правды?

— Ты считаешь великодушие проявлением слабости?

— Что тебя тревожит — слабохарактерность?

— А сила характера?

— Сколько денег я могу тратить, чтобы не вызвать у тебя недовольство? Дашь мне свою карту «Виза» без вопросов? Вообще — можешь позволить мне распоряжаться твоими деньгами?

— Чем я тебя уже сейчас разочаровываю?

— Что тебя смущает? Расскажи. Знаешь, что именно?

— Как ты на самом деле относишься к евреям?

— Ты скоро умрешь? Умственно и физически у тебя все в порядке? Отвечай подробно.

— Тебе хотелось бы, чтобы на моем месте был кто-то побогаче?

— Если бы нас застукали, это тебя смутило бы? Отчасти или полностью? Нашлось бы, что сказать, если бы сюда кто-то вошел? И спросил, кто я и с какой стати ты утверждаешь, что ничего особенного не происходит?

— Чего ты мне не рассказываешь? Так, уже двадцать пять. У тебя еще есть?

— Больше ничего не приходит в голову.

— Мне не терпится взглянуть на твои ответы.

— А мне на твои. О, еще один.

— Ну?

— Тебе нравится, как я одеваюсь?

— Н-да, вопрос на засыпку.

— Ерунда. Чем банальнее изъян, тем он больше злит. Знаю по опыту.

— Ладно. И последний вопрос?

— Ага! Есть! Итак, последний вопрос. Признайся: в глубине души у тебя еще теплится иллюзия, что брак — это роман? Если да, то добра не жди.

— На днях любовница моего мужа поднесла ему подарок. Она дама с претензиями, очень ревнивая и честолюбивая. Любую мелочь превращает в драму вселенского масштаба. Словом, она подарила ему пластинку. Названия не помню, но вещь очень известная, изумительной красоты. Шуберт; плач по утрате самой большой любви его жизни, самой незаурядной женщины того столетия, высокой, хрупкой… и прочее в том же духе. Все подробно изложено в сопроводительном тексте: какая это была великая любовь, чистый союз чистых сердец, ну и прочая высокопарная чушь — упоение своими страданиями из-за жестокой судьбы-разлучницы. Подарок, согласись, претенциозный. Муж — что бы ему смолчать, — выкладывает все как есть, представляешь? Мог же просто сказать, что купил эту пластинку. А он возьми и признайся: это, мол, она мне подарила. На обратную сторону конверта, небось, и не взглянул. Как-то вечером, изрядно выпив, я взяла эту розовую штуковину — знаешь, если ею подчеркнуть что-то в тексте, подчеркнутое сразу бросается в глаза. Я и подчеркнула фраз шесть-семь; в ту минуту они казались мне уморительными. Потом спокойно отошла на приличное расстояние и протянула ему конверт. Считаешь, я поступила гадко?

— Почему ты напилась?

— Я не напилась. Просто много выпила.

— По вечерам часто пьешь лишку?

— Угу.

— И сколько?

— Ох, немало. Смотря по обстоятельствам. Бывает, за вечер капли в рот не возьму. Но уж если приспичило, могу выпить несколько двойных перед ужином и столько же после ужина, а между делом — еще и вина. Но даже не опьянею. Буду слегка навеселе.

— В такие дни тебе не до чтения.

— Да уж. Но я ведь пью не одна. Обычно с кем-то. И, как правило, мы быстро расходимся. В последнее время такое случалось, не без того, но изредка.

— Странную жизнь ты ведешь.

— Верно, странную. Неправильно это. Но что поделать, так уж сложилось.

— Ты несчастна? Очень?

— Я убедилась, что жизнь — штука полосатая. То сплошной ужас. То надолго — мир да любовь. Одно время мне казалось, что все вдет из рук вон плохо и конца этому нет. Потом — правда, недолго — все стало разрешаться как бы само собой. Теперь же, на мой взгляд, ни ему, ни мне бесконечные стычки ни к чему. Толку от них никакого. А совместная жизнь становится все труднее.

— Вы по-прежнему спите вместе?

— Так и знала, что ты об этом спросишь. На этот вопрос я отвечать не стану. А если ты надумал съездить в Европу, я тебе точно скажу, где мне хотелось бы побывать.

— Вместе со мной?

— Угу. В Амстердаме. Я там ни разу не была. А сейчас там замечательная выставка.

— Поглядываешь на часы: хочешь знать, который час?

— Люди пьющие слишком часто поглядывают на часы: может, пора наконец промочить горло? Вдруг уже пора.

— Что с тобой?

— Да ничего. Две няньки, два ребенка, две уборщицы — и все без конца собачатся, и еще эта вечная английская сырость. Вдобавок дочка, с тех пор как болела, завела привычку будить меня ночью, когда ей вздумается — в три, в четыре, в пять. Особенно устаю от мысли, что я за все отвечаю. Мне нужно отдохнуть. По-моему, нам пора прекратить наши отношения. На все уже нет ни времени, ни сил.

— Ты серьезно? Очень жаль.

— Право же, пора. Ты ведь тоже так думаешь, разве нет? Помнишь, когда мы с тобой последний раз говорили, ты же к этому и клонил?

— А, понятно. Упреждающий удар. Ладно. Будь по-твоему.

Смеется:

— Что ж, пожалуй, это лучший выход. Помнишь, ты сказал — и точнее не скажешь, — что ты от всего этого можешь спятить.

— Отчего это я готов спятить?

— От всех этих сексуальных дел. Ты, помнится, сказал, что, мол, чисто романтические отношения тебя не сильно привлекают.