Филип Рот - Обман

— Притворись шлюхой. Не надо относиться к этому так серьезно.

— Это его проблема: серьезен тут он, а не я. Он ведь из тех, кто уверен, что женщинам положено испытывать оргазм многократно и кончать они должны вместе с мужем. На самом деле так оно часто и бывает, особенно у молодых, у них это все в порядке вещей. Но когда у тебя за плечами богатое прошлое, в том числе и несколько разочарований… Ох, какая же неприязнь друг к другу накопилась у нас с ним за эти годы! И вообще — отчего сексуальная тяга внезапно проходит?

— Ты бы еще спросила, отчего идет снег.

— Но ведь в этом причина, чтобы уйти от него?

— Ты от него уходишь не по этой причине — если ты и впрямь от него уходишь.

— Верно. Но если покопаться, то именно до этой причины и докопаешься. Я утратила к нему интерес — вот с чем он не мог смириться.

— Как ты?

— А, как всегда: очень занята и злюсь.

— Вид у тебя усталый.

— Не удивительно. Не иначе как тушь растеклась.

— Злишься… Из-за чего?

— Мы с мужем поссорились. Не на шутку. Вчера был Валентинов день, тут без стычек не обойтись. Кто-то ему возьми да скажи: мол, мне не такой муж нужен, потому что я люблю, когда меня балуют. Я, конечно, возмутилась, а порой думаю: может, и правда люблю?

— Знаешь, а я — возможно, потому, что был Валентинов день, — проснулся среди ночи: мне показалось, что на моем члене лежит твоя рука, ощущение потрясающее. А сейчас думаю, это была, небось, моя собственная рука. Впрочем, нет, — точно твоя.

— Рука была ничья: тебе это приснилось.

— Ага. И сон называется «Будь моей любимой». Отчего все-таки я так на тебя запал?

— Оттого, наверно, что целыми днями торчишь тут. Никаких новых впечатлений.

— Зато есть ты.

— Я — та же, как и всё вокруг.

— Ничего подобного. Ты — прелесть.

— Правда? Ты так считаешь? Вообще-то я чувствую себя неважнецки. Будто я разом сильно постарела.

— Сколько же это длится?

— У нас с тобой? Года полтора. Обычно меня хватает года на два, не больше. И в работе, и во всем прочем. А я ведь про тебя почти ничего не знаю. Ну, немножечко все-таки знаю. Из твоих книг. Но не сказать, чтобы много. В одной и той же комнате человека трудно узнать. С тем же успехом мы могли бы сидеть взаперти на чердаке, как семья Франк [1] Речь идет о еврейской семье Франк, которая во время Второй мировой войны два года, 1942–1944, скрывалась в от нацистского террора в Амстердаме, Нидерланды, о чем одна из дочерей, Анна Франк, подробно написала в своем дневнике, опубликованном после войны и ставшем мировым бестселлером. — Здесь и далее примеч. перев. .

— Деваться-то нам некуда.

— Пожалуй. Такова жизнь.

— Другой не будет.

— Налей-ка мне выпить.

— Ты что, того и гляди расплачешься?

— Я-то? Мне часто до зарезу хочется побыть одной. Годами мечтаю спать одна. Ладно, преувеличиваю. Но если к концу дня, когда я уже очень устала, начинается очередная бурная сцена… Мало того, еще и нежеланный сосед в постели. Кровать у нас широченная, но и она мне тесновата. Все это очень грустно, правда? Понимаешь, у него масса достоинств… Плесни мне, пожалуйста, из той бутылки. Что-то я сегодня совсем развинтилась. Представь, он мне говорит: «Я стольким пожертвовал ради тебя, и все напрасно». Слышать это — нож острый. Больно — не передать. А за последние две недели он уже дважды так сказал. Ну почему у нас с ним никак не наладится? Вот мы же с тобой прекрасно ладим. На самом деле я к нему привязалась. Живи я отдельно, я бы по нему жутко скучала. Мне в нем очень многое нравится… Ладно, пора кончать с этими нашими встречами, разговорами.

— Почему?

— Да я сама не знаю, чего хочу.

— Ты хочешь покончить с нынешним положением вещей.

— Этого хочу, да? Этого?

— Может, мне обратиться к психиатру, как ты считаешь? Ведь я так и не пойму, чего хочу. Если бы мне сказали: «Положим, твой муж перестанет ходить на сторону, начнет относиться к тебе с большим уважением и почтением, словом, будет не муж, а чудо, — хотеть его ты все равно не будешь, и тебе придется мириться с…»

— А тебя к кому-нибудь влечет?

— Сейчас или вообще?

— И сейчас, и вообще.

— Раньше получала огромное удовольствие.

— А теперь? Со мной хочешь?

— Ни с кем не хочу. Вообще ни с кем. У меня нет ответа на твой вопрос. Причем в сексуальном плане у меня вроде бы все в порядке. Но сейчас что-то явно не так. Даже боли появились во время акта, вот до чего дошло.

— На твой вопрос, стоит ли проконсультироваться с психиатром, отвечаю: да.

— Так ведь поди найди кого-нибудь стоящего.

— Ты намерена обратиться к психиатру тайком или в открытую? Если в открытую, как объяснишь, зачем он тебе понадобился?

— В открытую не хочу по одной-единственной причине: как бы позже не выяснилось, что мать я плохая. Что я неврастеничка и дочь лучше отдать отцу.

— Ни один суд не примет такое дело к рассмотрению.

— Да не хочу я обращаться в суд, просто хочу, чтобы все было не так, как сейчас.

— Знаешь, что у меня во вторник? Визит к юрисконсульту.

— Насчет развода?

— Ну, вообще-то не совсем. Просто надо кое-что выяснить. Наверно, приеду к тебе взвинченная.

— Отлично. Тем будет интереснее.

— А если он спросит, откуда у тебя на бедре этот синяк, что ты скажешь?

— Он уже спрашивал.

— Вот как… И?..

— Сказала правду. Я всегда говорю правду. Тогда никто не поймает на лжи.

— И что же ты сказала?

— Этот синяк, — сказала я, — след страстных объятий с одним безработным писателем; он снимает квартирку в Ноттинг-Хилл, в доме без лифта.

— И?

— Это звучит настолько глупо, что все покатываются со смеху.

— А ты укрепляешь общее заблуждение, что ты — честная женщина.

— Именно.

— Да ты дрожишь. Уж не заболела ли?

— Это от возбуждения.

— Я жутко выгляжу, да?

— Ничего, сейчас мы вольем в тебя виски.

— Если я все же решусь на развод, придется вести себя так, что комар носа не подточит. Но я сильно сомневаюсь, что решусь.

— Ну и не надо.

— Сама не пойму, чего я хочу. Очень нелегко мне было описывать все это незнакомому юристу… Вдобавок, у него в кабинете сидела очень смазливая молоденькая юристка, что было крайне неприятно. «Пусть она уйдет» — вертелось у меня на языке, но я сдержалась: серьезный разговор лучше так не начинать. И решила, что откровенничать не стану. Но кое в чем признаться все же придется, к примеру, если тебя спрашивают в лоб: «Ваш муж вам изменял?»

— И что ты сказала?

— Сказала «да». Причем годами. А если полгода миришься с изменой, то сама ей потворствуешь. И на причину разрыва она уже не тянет. Больше всего их занимал вопрос, почему я с этим мирилась. Вот я и сказала: «Оставим это. Дело в том, что такая ситуация его очень устраивает — он что хочет, то и делает. А до меня дошло, что положение сложилось престранное, и если я им не воспользуюсь, — по примеру мужа, — то лучше сразу поставить на иске крест». Девицу моя фривольность ошарашила. Но обсуждать такое очень трудно. Особенно с юристами.